Разбежались линии руки - Станислав Борисович Малозёмов
Жизнь долгая да не гладкая, то счастливая, то не ладная.
Но росою чистой отмытая, жизнь и вспомнится, подзабытая.
Упадёт роса поутру
И сквозь капли эти хрустальные
Я обратно тебя заберу
В годы первые, в годы давние…
Как бы ностальгические:Давайте вспоминать
Мы были удивительно похожи
Пока не стали взрослыми ещё.
Мы рисовали все одно и то же
Единственным простым карандашом:
Дом, дым, из трубы плывут колечки,
Вот кот на раскрашенном крылечке,
Вот сад возле самого окошка
В тот дом от ворот бежит дорожка
Прямо до крыльца.
Мы о рисунках этих забывали
И красило их время в жёлтый цвет…
Ах, как мы все прекрасно рисовали
Ещё пятнадцать, а может, двадцать,
Назад всего каких-то тридцать лет.
Давайте будем чаще возвращаться
К тому, что начинаем забывать.
Давайте с нашим детством не прощаться,
И будут нам о нём напоминать
Дом, дым, из трубы плывут колечки,
Вот кот на раскрашенном крылечке,
Вот сад. Возле самого окошка
В тот дом от ворот бежит дорожка
Прямо до крыльца…
Пусть детство нам никто вернуть не сможет.
У времени назад дороги нет.
Но будут дети рисовать одно и то же
И через двадцать, и через тридцать,
И через много-много-много лет…
Переправа
От дороги и направо три версты.
Если бережком, за полчаса на лошади.
Переправа здесь. А где-то есть мосты,
Как проспекты, как огромные площади.
А у нас мостов не строят и не строили,
В нашей местности паром практичней кажется.
Ведь паромы ввек дешевле стоили
При своей-то неизменной важности.
Чёрным кофе на дорогу пренебрёг я зря:
Укачает, утрясёт, замучает.
Ветер дикую несёт на берег рябь
Специально к несчастному случаю.
Кто-то в ужасе кивнёт на эту рябь,
А поглубже глянет — прямо охнет.
С ветром эта рябь ломает якоря
Но без ветра, слава богу, сохнет.
Ну, и что ж боятся? Дует в сторону.
Не потащит ни назад, ни вправо.
И пора уже к отъезду скорому
Брать билетики на переправу.
Всё изучено, проверено, но час ещё
До того как старший дёрнет в колокол.
Этот час потерян, этот час не в счёт,
И протащится он боком да волоком.
И захочется пешком пройти по берегу
И в тоске своей пустынной плюнуть в волны.
Эх, удрать куда-нибудь в Америку,
Или дом купить, или «Волгу».
Или если на паром да стюардессу бы,
Кофейку бы с коньячком, чай с конфетками.
Стюардессу поприятней бы если бы,
С человеческими данными редкими.
Чтобы голос был такой нежный и ласковый,
Не такой, как у паромщицы Трошкиной,
Чтоб господь не обделил её глазками.
И, само собой, ручками-ножками.
Вот тогда бы ни в какую Америку!
Целый день бы пропадал на пароме я.
А пока хожу-слоняюсь по берегу,
Опасаясь опять опоздания…
Гуляет улица
Гуляет улица, хиляет улица.
Не надо мучиться, куда пойти.
А нашей улице какой-то умница
Нам кабачок хороший замутил.
Там столько музыки с утра до вечера,
Там столько запахов — сойти с ума!
И что ни девочка, то делать нечего –
Она всё сделает тебе сама.
Лабает лирику оркестр пьяненький
И нотки нежные прилежно врёт
Про то ли бублики, про то ли пряники.
Да кто их там, под мухой, разберёт?
И нет желания уйти поранее,
Хоть завтра явно день коту под хвост.
Сижу я в голову смертельно раненый
Всем, что за час официант принёс.
Танцуй неловкая смешная публика,
От водки смелая до похмела.
Полно у лабухов горячих бубликов.
Купите бублички, и все дела!
И подавала вам под ноги стелется.
Карман живой ещё. Давай, крутись!
А за зелёненький вон та разденется,
Она работает у нас стриптиз.
Сижу я пахнущий бифштексом рубленым,
Салатом, поданным, как Ассорти.
И пью тихонечко за всё, что куплено,
За всё, что я сегодня заплатил.
Я пью за девочку, я пью за лабухов
И за мента в фойе влуплю сто грамм,
За то, что мне уже сыграли лабухи,
Я с удовольствием ещё поддам.
И уходить уже совсем не хочется.
Весь зал горластый мне давно родня.
Но только полчаса и всё закончится,
Дай только бог, до завтрашнего дня.
Опять до вечера одни страдания,
И завтра снова день коту под хвост.
Сижу я в голову смертельно раненый
Всем, что
