Теодор Крамер - Зеленый дом
В Больничном саду
Куст у чугунных больничных воротпозднего полон огня.Я безнадежен, но доктор солжет,чтоб успокоить меня.Впрочем, врачи сотворили добро,не колебались, увы,опухоль снова впихнули в нутро,ровно заштопали швы.
Цвел бы да цвел бы подсолнух и мак,длилась бы теплая тишь.Как прилетел ты, воробышек, так,милый, назад улетишь.Сроки исполнятся — канешь во тьму.Грустно тебе, тяжело.Глуп человек: неизвестно к чемурвется, а время — ушло.
Счастье, которое в мире цветет,видит ли тот, кто здоров?Очень коричнев гераневый плод,тиссовый — очень багров.Вижу, как кружатся краски землив солнце, в дожде, на ветру,вижу курящийся город вдали:в этом году я умру.
Ночное кафе
Стучит рояль в кафе ночномкоторый час подряд.Цветы бумажные кругом,и блюдечки блестят.За ширмами полутемно,свет сумрачен и слеп.Тапер тоскливо пьет вино,хоть денег нет на хлеб.
Мерцает никель здесь и там;за столиком втроемсидят дежурные мадам,и пудрятся тайком,и губы мажут заодно,и вид их так нелеп —мадам пока сосут вино,а денег нет на хлеб.
В кафе полно свободных мест;случайный гость зашел:он, чавкая, печенье ест,кроша его на стол, —боль в голове уже давномолотит, будто цеп…Он тянет липкое вино,хоть денег нет на хлеб.
Поздняя песнь
Тропки осенние в росах,клонится год к забытью,глажу иззубренный посох,позднюю песню пою;знаю, что всеми покинут,так что в собратья беруугли, которые стынут,и дерева на ветру.
Сорваны все оболочки,горьких утрат не сочту;там, где кончаются строчки,вижу одну пустоту.Ибо истают и сгинут —лишь доиграю игру —угли, которые стынут,и дерева на ветру.
Родиной сброшен со счета,в чуждом забытый краю,всё же пою для чего-то,всё же кому-то пою:знаю, меня не отринут,знаю, послужат добруугли, которые стынут,и дерева на ветру.
Осенние ветры уныло
Осенние ветры уныловздыхают, по сучьям хлеща,крошатся плоды чернобыла,взметаются споры хвоща,вращает затылком подсолнухв тяжелых налетах росы,и воздух разносит на волнахпоследнюю песню косы.
Дрозды средь желтеющих листьевсадятся на гроздья рябин,в проломах дорогу расчистив,ползут сорняки из лощин,молочною пеной тумановдо края долина полна,в просторы воздушные канув,от кленов летят семена.
Трещат пересохшие стручья,каштан осыпает плоды,дрожит шелковинка паучьянад лужей стоялой воды,и в поле пустом и просторном,в приливе осенней тоски,взрываются облачком чернымнабухшие дождевики.
Кузнечику
Кроха-кузнечик, о чем на межестрекот разносится твой?Не о подруге ли той, что ужевстретить не чаешь живой?Небо висит, как стеклянный колпак,ужас и тьма в вышине, —тайну открой: не от страха ли такгромко стрекочешь в стерне?
Кроха-кузнечик, как жизнь коротка!Видишь, пожухли ростки,видишь, дрожать начинает рука,видишь, седеют виски.Душу напевом своим не трави!Видимо, сроки пришли:о, погрузиться бы в лоно любвиили же в лоно земли.
Кроха-кузнечик, среди тишиныне умолкай, стрекочи,небо и зной на двоих нам даныв этой огромной ночи.Полон особенной прелести мрак,сладко брести по жнивью.Может, услышит хоть кто-нибудь, какя напоследок пою.
Сколько жить еще…
Сколько жить еще — Бог весть,но, похоже, очень мало.То ли мне совсем не есть,то ль налечь на мед и сало?В кабаках ли дотемнарассуждать о катастрофеиль совсем не пить винаи забыть про черный кофе?
Взяться ль за науки впредь,настроением воспрянув,иль в норе своей сидетьи не строить больше планов?Сжечь ли мне, покуда жив,всю стопу моих тетрадокили же начать архивспешно приводить в порядок?
То ль не рваться никуда?То ль поездить напоследок?На вопросы — вот беда —я гляжу то так, то эдак.И меня бросает в дрожь:только примешься за дело,только, кажется, начнешь —а уже, глядишь, стемнело.
О черном вине
Ты — пот, что катится со лба,твои пары густы.Тебя не свозят в погреба,не бродишь в бочках ты.Отрада нищих горемык,но им в тебе данонайти забвенья краткий миг,ты, черное вино.
Кто раз глотнул тебя в бреду —уже чужак в миру:ему — пылать на холоду,и замерзать в жару,и горько всхлипывать, любя:уж так заведенодля всех, кто раз испил тебя —ты, черное вино.
С тобой сдружившись, ни о чемне думать мог бы я,но знаю — бьет в тебе ключомизбыток бытия.Я боя не веду с судьбой,я осознал давно:я счастлив тем, что пьян тобой,ты, черное вино.
И ржавые бороздки
И ржавые бороздкиограды цветника,и катышки известкив сетях у паука,и клен, что крону клонит, —я в мире всё хвалю.Лишь вихрь листву погонит —я сразу во хмелю.
Я в мокром казематене прокляну судьбу,га каменной кроватии в цинковом гробу,мне все предметы служат,и я любой люблю,коль вихрь листву закружит —я сразу во хмелю.
Сухой листок на жниве,земли комок сырой,я только тем и вживе,что вижу вас порой;опять язык трепещет,губами шевелю:коль вихрь по листьям хлещет —я сразу во хмелю.
Как мне жаль, что отцветает рапс
Как мне жаль, что отцветает рапс,что до слез не прошибает шнапс,как мне жаль, что нынче лунный серпвсё вернее сходит на ущерб;
как мне жаль, что старый посох мойпозаброшен летом и зимой,что крушины белопенный цветне рванет мне сердца напослед.
Как мне жаль, что час настал такой,как мне жаль, что близится покой,как мне жаль, что скоро в тишинене услышу я, как больно мне.
О барабанах
Одной обечайки, да двух лоскутов,да палочек — хватит вполне,чтоб был барабан немудреный готов,а с ним — и конец тишине:затми же рассудок и дух опали,и пламени кровь уподобь,раскатом глухим то вблизи, то вдалибурли, барабанная дробь!
С восторгом, заслышав побудку твою,выходят в атаку полки,солдаты живей маршируют в строю,дружней примыкают штыки.И в джунглях гремит негритянский тамтам,взрывая ночную жару,за духами злыми гонясь по пятам,сородичей клича к костру.
Так дождь барабанит впотьмах по стеклуи листья с размаху разит,так пальцами некто стучит по столуи гибелью миру грозит, —гремит барабан, ежечасно знобятого, кто в бездумном пылув Ничто увлекает других и себя,твердя барабанам хвалу.
Хвала отчаянью
Отчаянье, остатокнадежды бедняка!Миг промедленья краток,а цель — недалека:негоже обессилеть,не довершив труда:веревку взять, намылитьи прянуть в никуда.
Ты — всех недостовернейсредь образов земли:ты носишь имя зерни,ножа, вина, петли, —страданий вереница,соблазнов череда —ты — сумрачный возница,везущий в никуда.
Кто пал в твои объятья —уже не одинок.Тебя в себе утрать я —я б дольше жить не смог.Побудь со мной до срока,дай добрести туда,где встану я пред окоПоследнего Суда.
Конец лета
