Александр Блок - Стихотворения
Ей было пятнадцать лет. Но по стуку…
Ей было пятнадцать лет. Но по стукуСердца – невестой быть мне могла.Когда я, смеясь, предложил ей руку,Она засмеялась и ушла.
Это было давно. С тех пор проходилиНикому не известные годы и сроки.Мы редко встречались и мало говорили,Но молчанья были глубоки
И зимней ночью, верен сновиденью,Я вышел из людных и ярких зал,Где душные маски улыбались пенью,Где я ее глазами жадно провожал
И она вышла за мной, покорная,Сама не ведая, что будет через миг.И видела лишь ночь городская, черная,Как прошли и скрылись – невеста и жених
И в день морозный, солнечный, красный –Мы встретились в храме – в глубокой тишинеМы поняли, что годы молчанья были ясны,И то, что свершилось, – свершилось в вышине.
Этой повестью долгих, блаженных исканийПолна моя душная, песенная грудь.Из этих песен создал я зданье,А другие песни – спою когда-нибудь
16 июня 1903Bad NauheimДвойник
Вот моя песня – тебе, КоломбинаЭто – угрюмых созвездий печать –Только в наряде шута-АрлекинаПесни такие умею слагать.
Двое – мы тащимся вдоль по базару,Оба – в звенящем наряде шутов.Эй, полюбуйтесь на глупую пару,Слушайте звон удалых бубенцов!
Мимо идут, говоря: «Ты, прохожий,Точно такой же, как я, как другой;Следом идет на тебя непохожийСгорбленный нищий с сумой и клюкой».
Кто, проходя, удостоит нас взора?Кто угадает, что мы с ним – вдвоем?Дряхлый старик повторяет мне: «Скоро»Я повторяю – «Пойдем же, пойдем»
Если прохожий глядит равнодушно,Он улыбается; я трепещу;Злобно кричу я: «Мне скучно! Мне душно?»Он повторяет: «Иди. Не пущу»
Там, где на улицу, в звонкую давкуВзглянет и спрячется розовый лик, –Там мы войдем в многолюдную лавку, –Я – Арлекин, и за мною – старик.
О, если только заметят, заметят,Взглянут в глаза мне за пестрый наряд! –Может быть, рядом со мной они встретятМой же – лукавый, смеющийся взгляд!
Там – голубое окно Коломбины,Розовый вечер, уснувший карниз…В смертном весельи – мы два АрлекинаЮный и старый – сплелись, обнялись!
О, разделите! Вы видите сами:Те же глаза, хоть различен наряд!..Старый – он тупо глумится над вами,Юный – он нежно вам преданный брат!
Та, что в окне, – розовей навечерий,Та, что вверху, – ослепительней дня!Там Коломбина! О, люди! О, звери!Будьте как дети. Поймите меня.
30 июля 1903С. ШахматовоВербная суббота
Вечерние люди уходят в дома.Над городом синяя ночь зажжена.Боярышни тихо идут в теремаПо улице веет, гуляет весна.
На улице праздник, на улице свет,И свечки и вербы встречают зарю.Дремотная сонь, неуловленный бред –Заморские гости приснились царю.
Приснились боярам… – Проснитесь, мы тут…Боярышня сонно склонилась во мглеТам тени идут и виденья плывут…Что было на небе – теперь на земле…
Весеннее утро. Задумчивый сон.Влюбленные гости заморских племенИ, может быть, поздних, веселых времен
Прозрачная тучка. Жемчужный узор.Там было свиданье. Там был разговор.
И к утру лишь бледной рукой отперлась,И розовой зорькой душа занялась.
1 сентября 1903 С. – ПетербургИммануил Кант
Сижу за ширмой. У меняТакие крохотные ножки…Такие ручки у меня,Такое темное окошко…Тепло и темно. Я гашуСвечу, которую приносят,Но благодарность приношу.Меня давно развлечься просят.Но эти ручки… Я влюбленВ мою морщинистую кожу…Могу увидеть сладкий сон,Но я себя не потревожуНе потревожу забытья,Вот этих бликов на окошкеИ ручки скрещиваю я,И также скрещиваю ножки.Сижу за ширмой. Здесь теплоЗдесь кто то есть. Не надо свечкиГлаза бездонны, как стекло.На ручке сморщенной колечки.
18 октября 1903Когда я уйду на покой от времен…
Когда я уйду на покой от времен,Уйду от хулы и похвал,Ты вспомни ту нежность, тот ласковый сон,Которым я цвел и дышал.
Я знаю, не вспомнишь Ты, Светлая, зла,Которое билось во мне,Когда подходила Ты, стройно бела,Как лебедь, к моей глубине
Не я возмущал Твою гордую лень –То чуждая сила его.Холодная туча смущала мой день, –Твой день был светлей моего.
Ты вспомнишь, когда я уйду на покой,Исчезну за синей чертой, –Одну только песню, что пел я с Тобой,Что Ты повторяла за мной.
1 ноября 1903Так. Я знал. И ты задул…
Андрею Белому
Так. Я знал. И ты задулЯркий факел, изнываяВ дымной мгле.В бездне – мрак, а в небе – гул.Милый друг! Звезда инаяНам открылась на земле.
Неразлучно – будем обаКлятву Вечности нести.Поздно встретимся у гробаНа серебряном пути.
Там – сжимающему рукиРуку нежную сожму.Молчаливому от мукиШею крепко обниму
Так. Я слышал весть о новом!Маска траурной души!В Оный День – знакомым словомСнова сердце оглуши!
И тогда – в гремящей сфереНебывалого огня –Светлый меч нам вскроет двериОслепительного Дня.
1 ноября 1903Ты у камина, склонив седины…
Ты у камина, склонив седины,Слушаешь сказки в стихах.Мы за тобою – незримые сныЧертим узор на стенах
Дочь твоя – в креслах – весны розовей,Строже вечерних теней.Мы никогда не стучали при ней,Мы не шалили при ней.
Как у тебя хорошо и светло –Нам за стеною темно…Дай пошалим, постучимся в стекло,Дай-ка – забьемся в окно!
Скажешь ты, тихо подняв седины«Стукнуло где-то, дружок?»Дочка твоя, что румяней весны,Скажет: «Там серый зверок»
1 ноября 1903Крыльцо Ее словно паперть…
Крыльцо Ее словно папертьВхожу – и стихает гроза.На столе – узорная скатертьПритаились в углу образа.
На лице Ее – нежный румянец,Тишина озаренных теней.В душе – кружащийся танецМоих улетевших дней.
Я давно не встречаю румянца,И заря моя – мутно тиха.И в каждом кружении танцаЯ вижу пламя греха
Только в дар последним похмельямЭта тихая радость дана.Я пришел к ней с горьким весельемОсушить мой кубок до дна
7 ноября 1903Рассвет
Я встал и трижды поднял руки.Ко мне по воздуху неслисьЗари торжественные звуки,Багрянцем одевая высь.
Казалось, женщина вставала,Молилась, отходя во храм,И розовой рукой бросалаЗерно послушным голубям.
Они белели где-то выше,Белея, вытянулись в нитьИ скоро пасмурные крышиКрылами стали золотить.
Над позолотой их заемной,Высоко стоя на окне,Я вдруг увидел шар огромный,Плывущий в красной тишине.
18 ноября 1903Фабрика
В соседнем доме окна жолты.По вечерам – по вечерамСкрипят задумчивые болты,Подходят люди к воротам.
И глухо заперты ворота,А на стене – а на стенеНедвижный кто-то, черный кто-тоЛюдей считает в тишине.
Я слышу всё с моей вершины:Он медным голосом зоветСогнуть измученные спиныВнизу собравшийся народ.
Они войдут и разбредутся,Навалят на спины кули.И в жолтых окнах засмеются,Что этих нищих провели.
24 ноябре 1903Мы шли на Лидо в час рассвета…
Мы шли на Лидо в час рассветаПод сетью тонкого дождя.Ты отошла, не дав ответа,А я уснул, к волнам сойдя.
Я чутко спал, раскинув руки,И слышал мерный плеск волны.Манили страстной дрожью звуки,В колдунью-птицу влюблены.
И чайка – птица, чайка – деваВсё опускалась и плылаВ волнах влюбленного напева,Которым ты во мне жила.
11 декабря 1903С. – ПетербургМне гадалка с морщинистым ликом…
Мне гадалка с морщинистым ликомВорожила под темным крыльцом.Очарованный уличным криком,Я бежал за мелькнувшим лицом.
Я бежал и угадывал лица,На углах останавливал бег.Предо мною ползла вереницаНагруженных, скрипящих телег.
Проползала змеей меж домами –Я не мог площадей перейти…А оттуда взывало: «За нами!»Раздавалось: «Безумный!» Простив
Там – бессмертною волей томима,Может быть, призывала Сама…Я бежал переулками мимо –И меня поглотили дома.
11 декабря 1908Плачет ребенок. Под лунным серпом…
