Антон Дельвиг - Полное собрание стихотворений

1821

ПОДРАЖАНЬЕ БЕРАНЖЕ

Однажды бог, восстав от сна,Курил сигару у окнаИ, чтоб заняться чем от скуки,Трубу взял в творческие руки;Глядит и видит вдалеке -Земля вертится в уголке.«Чтоб для нее я двинул ногу,Чорт побери меня, ей Богу!

О человеки все цветов! -Сказал, зевая, Саваоф, -Мне самому смотреть забавно,Как вами управляю славно.Но бесит лишь меня одно:Я дал вам девок и вино,А вы, безмозглые пигмеи,Колотите друг друга в шеиИ славите потом меняПод гром картечного огня.Я не люблю войны тревогу,Чорт побери меня, ей Богу!

Меж вами карлики — цариСебе воздвигли алтариИ думают они, буффоны,Что я надел на них короныИ право дал душить людей.Я в том не виноват, ей-ей!Но я уйму их понемногу,Чорт побери меня, ей Богу!

Попы мне честь воздать хотят,Мне ладан под носом курят,Страшат вас светопредставленьемИ ада грозного мученьем.Не слушайте вы их вранья,Отец всем добрым детям я;По смерти муки не страшитесь,Любите, пейте, веселитесь…Но с вами я заговорюсь…Прощайте! Гладкого боюсь!Коль в рай ему я дам дорогу,Чорт побери меня, ей Богу!»

1821 (?)

ЛУНА

Я вечером с трубкой сидел у окна;Печально глядела в окошко луна;

Я слышал: потоки шумели вдали;Я видел: на холмы туманы легли.

В душе замутилось, я дико вздрогнул:Я прошлое живо душой вспомянул!

В серебряном блеске вечерних лучейЯвилась мне Лила — веселье очей.

Как прежде шепнула, коварная мне:«Быть вечно твоею клянусь при луне».

Как прежде за тучи луна уплыла,И нас разлучила неверная мгла.

Из трубки я выдул сгоревший табак,Вздохнул и на брови надвинул колпак.

1821 или 1822

Н. И. ГНЕДИЧУ

Муза вчера мне, певец, принесла закоцитную новость:В темный недавно Айдес тень славянина пришла;Там, окруженная сонмом теней любопытных, пропела(Слушал и древний Омер) песнь Илиады твоей.Старец наш к персям вожатого-юноши сладко приникнув,Вскрикнул: «Вот слава моя, вот чего веки я ждал!»

1821 или 1822

НА СМЕРТЬ ***

(сельская элегия)

Я знал ее: она была душоюПрелестней своего прекрасного лица.Умом живым, мечтательной тоскою,Как бы предчувствием столь раннего конца,Любовию к родным и к нам желаньем счастья,Всем, милая, она несчастлива была,И, как весенний цвет, расцветший в дни несчастья,Она внезапно отцвела.И кто ж? Любовь ей сердце отравила!Она неверного пришельца полюбила:На миг ее пленяся красотой,Он кинулся в объятия другойИ навсегда ушел из нашего селенья.Что, что ужаснее любви без разделенья,Простой, доверчивой любви!Несчастная, в душе страдания своиСокрыла, их самой сестре не поверяла,И грусть безмолвная и жаждущая слез,Как червь цветочный, поедалаЕе красу и цвет ланитных роз!Как часто гроб она отцовский посещала!Как часто, видел я, она сидела тамС улыбкой, без слезы роптанья на реснице,Как восседит Терпенье на гробницеИ улыбается бедам.

1821 или 1822

ЭЛЕГИЯ

Когда, душа, просилась тыПогибнуть иль любить,Когда желанья и мечтыК тебе теснились жить,Когда еще я не пил слезИз чаши бытия, -Зачем тогда, в венке из роз,К теням не отбыл я!

Зачем вы начертались такНа памяти моей,Единый молодости знак,Вы песни прошлых дней!Я горько долы и лесаИ милый взгляд забыл, -Зачем же ваши голосаМне слух мой сохранил!

Не возвратите счастья мне,Хоть дышит в вас оно,С ним в промелькнувшей старинеПростился я давно.Не нарушайте ж, я молю,Вы сна души моейИ слова страшного: люблюНе повторяйте ей!

1821 или 1822

РОМАНС (Одинок месяц плыл, зыбляся в тумане)

Одинок месяц плыл, зыбляся в тумане,Одинок воздыхал витязь на кургане.

Свежих трав не щипал конь его унылый,«Конь мой, конь, верный конь, понесемся к милой!»

Не к добру грудь моя тяжко вздыхает,Не к добру сердце мое что-то предвещает;

Не к добру без еды ты стоишь унылый!Конь мой, конь, верный конь, понесемся к милой!»

Конь вздрогнул, и сильней витязь возмутился,В милый край, в страшный край как стрела пустился.

Ночь прошла, все светло: виден храм с дубровой,Конь заржал, конь взвился над могилой новой.

1821 или 1822

В АЛЬБОМ Б

У нас, у небольших певцов,Рука и сердце в вечной ссоре:Одной тебе, без лишних слов,Давно бы несколько стиховСердечных молвило, на гореМоих воинственных врагов;Другая ж лето все чертилаВ стихах тяжелых вялый вздор,А между тем и воды с горИ из чернильницы чернилаРок увлекал с толпой часов.О, твой альбом-очарователь!С ним замечтаться я готов.В теченьи стольких вечеровОн, как старинный мой приятель,Мне о былом воспоминал!С ним о тебе я толковал,Его любезный обладатель!И на листках его встречалЧерты людей, тобой любимыхИ у меня в душе хранимыхПо доброте, по ласкам ихИ образованному чувствуК свободно-сладкому искусствуСестер бессмертно молодых.

1821 или 1822

ПЕТЕРБУРГСКИМ ЦЕНЗОРАМ

Перед вами нуль Тимковский!В вашей славе он погас;Вы по совести поповской,Цензируя, жмете нас.Славьтесь, Бируков, Красовский!Вам дивится даже князь!Член тюремный и БиблейскийЦензор, мистик и срамец,Он с душонкою еврейской,Наш гонитель, князя льстец.Славься, славься, дух лакейский,Славься, доблестный подлец!Вас и дух святый робеет;Он, как мы у вас в когтях;Появиться он не смеетДаже в Глинкиных стихах.Вот как семя злое зреет!Вот как всё у нас в тисках!Ни угрозою, ни лаской,Видно, вас не уломать;Олин и Григорий СпасскийПодозренья в вас родят.Славьтесь цензорской указкой!Таски вам не миновать.

Между 1821 и 1824

ЗАСТОЛЬНАЯ ПЕСНЯ

ES KANN SCHON NICHT IMMER SO BLEIBEN[3]

(Посвящена Баратынскому и Коншину)

Ничто не бессмертно, не прочноПод вечно изменной луной,И все расцветает и вянет,Рожденное бедной землей.

И прежде нас много, веселых,Полюбят любовь и вино,И в честь нам напенят бокалы,Любившим и пившим давно.

Теперь мы доверчиво, дружноИ тесно за чашей сидим.О дружба, да вечно пылаемОгнем мы бессмертным твоим!

1822 Роченсальм, в Финляндии

(19 ОКТЯБРЯ 1822 ГОДА)

Что Иличевский не в Сибири,С шампанским кажет нам бокал,Ура, друзья! В его квартиреДля нас воскрес лицейский зал.

Как песни петь не позабылиЛицейского мы мудреца,Дай бог, чтоб так же сохранилиМы скотобратские сердца.

ВДОХНОВЕНИЕ

(Сонет)

Не часто к нам слетает вдохновенье,И в краткий миг в душе оно горит;Но этот миг любимец муз ценит,Как мученик с землею разлученье.

В друзьях обман, в любви разувереньеИ яд во всем, чем сердце дорожит,Забыты им: восторженный пиитУж прочитал свое предназначенье.

И пр’езренный, гонимый от людей,Блуждающий один под небесами,Он говорит с грядущими веками;

Он ставит честь превыше всех частей,Он клевете мстит славою своейИ делится бессмертием с богами.

1822