Джакомо Леопарди - Избранные произведения

НЕОТВЯЗНАЯ МЫСЛЬ[53]

Властительница сладостная дум.До глубины пленившая мой ум;Ужасный дар небес,Но милый мне; подругаМоих унылых дней —Все та же мысль — я неразлучен с ней.

Кто не сказал о тайнойТвоей природе? ВластиЕе кто не узнал?Но, всякий раз в плену у этой страсти,О ней вещает нам людской язык —И ново то, к чему давно привык.

Ты дух мой посетила,Когда пришел твой срок,—И стал он одинок!Как блеском молний, мыслями другимиЛишь миг бываешь ты освещена;Стоишь огромной башнейТы над пустынной пашнейМоей души — одна.

Чем стали без тебяЗемные все делаИ вся земная жизнь в моих глазах!Знакомцев праздный круг —Лишь повод для досады.Мне больше не милаТщета надежд на тщетные услады,Коль их сравнить с той радостью небесной.Что ты мне принесла!

Как от скалистых горУгрюмых АпеннинК улыбкам вдалеке полей зеленыхСейчас же странник обращает взор,Так быстро я от светаЖестокого, сухого,Как в плодоносный сад, к тебе иду,Чтоб чувства расцветали в том саду.

Мне кажется почти невероятным,Что без тебя я несНесчастной жизни, злого мира бремяСтоль долгое, столь тягостное время;И не могу понять,Как жил другим желаньем,Несвойственным тебе, другим дыханьем.

С тех пор, как я впервыеНа опыте узнал, что значит жизнь,Страх смерти грудь мою не сжал ни разу.И то мне ныне кажется игрой,Что славит неразумный мир порой,Чего всегда трепещет и боится —Последняя граница;И коль опасность вижу я, в упорСмеющийся в нее вперяю взор.

Я трусов презиралИ низкие отверженные душиВсегда. Теперь же тотчас уязвляетМне чувства каждый недостойный шагИ тотчас подлости людской примерВ негодованье душу повергает.Надменный этот век,Который насыщается тщетой,Враждебный доблести, болтун пустой,Который пользы ищет, неразумный(А что все больше бесполезна жизнь,Того не видит он),Меня он ниже, знаю. И смешонМне суд людей; и всяческую чернь,Которая в незнанье презиратьТебя готова, я готов попрать.

И разве первенства другие чувстваТебе не отдают?И разве вообще другому чувствуСредь смертных есть приют?Гордыня, алчность, ненависть, презренье,И честолюбье, и стремленье к власти —Лишь суетные страстиВ сравнении с тобой. Лишь ты живешьВ сердцах. Лишь тыВластителем пришло к нам непреклонным —Назначено от вечности законом.

Оно дарует жизни смысл и ценность,И человек с ним ко всему готов;Единственное оправданье року,Который на земле из всех плодовНам лишь страданье выбрал.Того не знают низкие сердца,Что лишь из-за негоПорой бывает жизнь милей конца.Чтоб радости твои узнать, о мысль,Достойная цена —Изведать человеческие мукиИ испытать сполнаЖизнь смертную; и вновь бы я вернулсяПостигшим беды все,Точь-в-точь таким, как ныне,Чтоб к цели вновь направиться твоей;Хотя в песках, средь ядовитых змей,Лишась последних сил,В скитаньях по пустынеТебя я не достиг. Притом отвагуСвою я не хочу причислить к благу.

О, что это за новая безмерность,О, что это за мир, о, что за рай,В который мощь твоих чудесных чарМеня возносит, кажется! Где яБлуждаю под иным, нездешним светом,Где исчезает суть моя земная,Действительность моя!Наверно, таковыБессмертных сны. Увы, ты тоже сон,Явь озаряя блеском красоты,Мысль сладостная, ты —Сон, явная мечта. Но существоТвое — иное, чем у грез пустых,В нем скрыто божество,И потому жива ты и сильна,И потому при встрече с явью тыОказываешься упорней твердиЗемной; ты ей равна,Ты пропадаешь лишь на ложе смерти.

О мысль моя, конечно,Ты оживляешь дни мои одна,Любовь моя, ты страхи мне несешь;В единый миг простимся мы со светом:Я узнаю по явственным приметам,Что ты мне в повелители дана.Какую-нибудь сладостную ложьМне ослабляло истины виденье.Но чем теперь ясней Ты снова мне видна.Тем больше наслажденье,Тем большим я безумием дышу.О райская краса!Мне кажется, когда вокруг гляжу,Что всякий лик прекрасный — словно образОбманный — подражает твоему.Ты — всяческой мечтыЕдинственный источник,Единственная правда красоты.

Ужель была не тыМоих забот усердных высшим смысломС тех пор, как увидал тебя впервые?И был ли день такой,Чтоб я не думал о тебе? И часто льТвой властный образ снов моих бежал?О ангела подобье,Прекрасная, как сон,В людских жилищах, сумрачных и тесных,Иль в безграничности путей небесных,К чему я устремленСильнее, чем к очам твоим?Чего Хочу в своей судьбеНайти желанней мысли о тебе?

ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ[54]

Кто мил богам, тот умирает в юности.

Сестер Любви и Смерти первый крикВ один раздался миг.Прекрасней их ни на одной планетеНет — и нигде на свете.Та — дарит пыл и радость,Прельстительные столь,Что равных им нет в море бытия.Другая — гасит больВеликую и беды.Красивейшая дева,Приятная на взгляд, но не такая,Какой ее рисует низкий люд;За юной вслед идетОна Любовью часто;Над жизнью пролетая,Они — для сердца мудрого оплот.Ни разу сердце не было столь мудрым,Столь храбро мерзость жизни не презрело.Как в миг, когда ЛюбовьВ него вошла; к опасностям влечетЛюбовь, пленяя, сердце;Оно — твое всецело,Любовь, рождаешь ты иль будишь вновьВ нем мужество; стремленьеК делам, а не к пустым, как прежде, снамПриходит к человеческим сынам.

Когда любовным чувствомНаш дух еще чуть-чутьВолнуем и томим,Устало вместе с нимЖеланье смерти наполняет грудь:Не знаю как, но сильнойЛюбви бывает первый зов таким.Быть может, чьи-то очиПугает вид пустыни:Быть может, смертный видит, что для жизниНе годен мир отнынеБез новой, беспредельной,Единственной услады,Которую себе представил он;Для сердца бурю тяжкую в зачинеПровидя этом, он покоя жаждет,Укрыться жаждет в бухтеПред бешеным желаньем,Что с воем тьму несет со всех сторон.

И далее, когдаВласть грозная объемлет все вокругИ молнией забота в сердце бьет,—Как часто, Смерть, взываетК тебе с мольбою страстнойТерзаемый мученьями влюбленный!Как часто, утомленный,В ночи иль поутру хотел бы зватьСебя блаженным, если б мог он впредьНа мрачный не смотретьРассвет и не вставать.И часто, слыша похоронный звонИль внемля песнопенью,Летящему с умершими к забвенью,Испытывал средь пылких.Из глуби сердца, вздоховОдну лишь зависть онК тому, кто направляется к усопшим.И даже чернь — крестьянин,Которому из доблестей (что знаньемДаются) не известна ни одна;Иль дева, что полнаСмятенья, имя Смерти с содроганьемЛовя, — хоть шевелит ей кудри страх.На погребальных смеет пеленахОстановить свой взгляд Упорный.Сталь и яд Овладевают глубиною дум,И постигает умНезрелый — прелесть смерти.Так к смерти сам закон любви склоняет.А иногда стесняетСтоль яростно истома душу, с тылаНапав, что гаснет силаПриродная, плоть бренную бросает —И вот уж Смерть, смотри,Сестру ее же властью победила.А то — Любовь терзает изнутри,И селянин, живущий в темноте.Иль трепетная деваЖестокою рукойСебя во цвете жизни убивают.Но их несчастью лишь смеются те,Кому даны и счастье и покой.

Пусть душам благородным,Горячим и счастливымСудьбе послать угоднымИз вас одну лишь будет,Людского рода други!Властители желанные, вам слуги —Все сущие вокруг, и только рокС могуществом таким сравниться б мог.И ты, кого с начала дней моихСмиренно призываю,Смерть дивная, однаСостраждущая мукам,Коль я тебе хоть раз воздал хвалу,Коль я твою божественную сутьБерег (когда старалась посягнутьЧернь на нее), преграды ставя злу,—Не медли больше, согласись склонитьсяНа странные мольбы И погрузи во мглуМой взор печальный, о времен царица.Но, внявшая мольбе,Расправив крылья в срок,Меня — разящим рокНайдешь, с открытым лбом, с мечом, в борьбе:Бичующей рукой,Моей невинной кровьюЗалитой, к славословьюПривыкшей, восхищаться я не стануВ угоду лжи людской.С напрасною надеждою, которойМладенцев тешит мир,С бессмысленной опоройПорву я; лишь одно,Лишь на тебя оставлю упованье,Спокойное одно лишь ожиданье —Припав к тебе, уснуть.Склонив лицо на девственную грудь.

К СЕБЕ САМОМУ[55]