Николай Велимирович - Молитвы у озера
Спрячь, Боже, душу мою от многих злых очей.
Гл. 50.
На медленных колёсах тела путешествует душа моя по сему мiру обманов, пытающемуся медлительностью и массивностью своею доказать значительность свою.
Господи Светоносный, как боязливо прилепилась душа моя к бренным колёсам! В ослеплении своём полагает она, что если сорвётся с колёс этих, то упадёт ещё ниже. Словно не на одном и том же прахе сидят и тот, что на дереве, и тот, что под деревом!
В страхе своём и незнании своём вся душа моя предалась телу, — лишь бы тело как можно медленнее и как можно дольше везло её по пути к роковому концу.
Своё господство, свою явь — единственную явь в мiре сем — уступила душа телу от страха и незнания. Уступила зеркало слепому, и слепой разбил его в куски.
Вспомни начало своё, душа, когда была ты, как луч солнечный, и тело твоё — как свет месяца. Ты была тогда острой и прозрачной как солнечный свет, а колеса твои — быстрыми, как свет месяца.
Ты ведала тогда, что значимость — в тебе, и что колеса твои — всего лишь тень твоя, позаимствованная у тебя. И они не знали страха, ибо ты обладала зрением и видела себя на крыльях силы и бессмертия,
Медлительные колеса, на которых плетёшься ты теперь, ты пожелала иметь сама, по своей воле, по своему страху, по своему незнанию, — и сама сотворила их. Ни тебя, такой, какая ты есть сейчас, ни тело твоё, какое оно есть сейчас, Бог сотворить не желал. Дабы спастися от полумрака, в который ввергло тебя желание твоё, ты погружалась во все более густой мрак, пока совсем не помрачнела и не потучнела и не сшила себе наряд по мерке своей. И пока, наконец, не предала все достоинство своё дебелому наряду своему, — лишь бы самой тебе упастись от страха.
Ты вручила бытие своё тому, кто не может нести его, и тем потеряла его и тут и там, и стала несуществующей, устрашающей тенью, как и тело твоё. Ибо бытие — святыня, и чуть только вынесут её на базар продавать и покупать, она покидает и покупателя, и продавца, и равно удаляется от обоих.
Оттого-то, душа, и отрицал великий мудрец индийский бытие твоё, а не только телесной одежды твоей. Но если Бог сойдёт в тебя и родится в тебе, ты обрадуешь опечаленного мудреца индийского, что сидит на лотосе и рассуждает, — ибо вернёшь бытие утраченное. Воистину, все бытие в Боге, и вне Бога нет бытия даже с зерно горчичное.
Вот, вижу в тебе один закуток, словно одну свечой освещённую пещеру в громадной скале, окутанной мраком. Чем дольше гляжу я на этот скрытый свет в тебе, тем более напоминает он мне девичью красу, исконную красу твою, душа моя. От смотрения моего малый свет растёт, и все яснее распознаётся в нем чудный лик девический. Будто солнечный луч, облачённый в свет месяца.
Здесь спасение твоё, душа перепуганная. Здесь жизнь твоя; все остальное — могила. Если бы ты только могла раздуть в себе сей малый свет, и словно огромный факел внести его в разум мой и сердце моё!
Воспряни, душа моя, и прикуй взгляд свой к малой пещере, где обитает девица малая. Се, из пещеры той придёт и избавление твоё. В ней и теперь хранится у тебя вся оставшаяся сила, и незапятнанная красота, и непроданное бессмертие.
Вне пещеры, вне души моей, где дева рождает Бога, все — тень и прах, вместе с медлительными колёсами тела.
Гл. 51.
Душе Святый, смотри, как подла душа моя! Как боязливо скрывает она плод Твой в себе, страха ради иудейского, страха ради бесчисленных сынов мрака, которых народила она в себе от брака своего с мiром.
Народила волков и лисиц бесчисленных и посадила их в царские покои свои, а Сын Твой не имеет где главу приклонить. И все ищут убить то, что от Духа рождается. Ах, иродовы соучастники! Ибо бояться они силы и света истинного! И более всего дрожат за короны свои те, которые их сами отняли и сами себе, окровавленные, на голову надели.
Беги, душа моя, со своим новорождённым плодом, с единородным своим плодом, беги в Египет, в землю, ещё мрачнейшую Израиля. Смотри, бесчисленные рабы, которых произвела ты в себе от семени мiрского, поднимают погоню за сыном твоим единственным, и ищут убить его.
Но глаза злодеев темнее короны их, и в слепоте своей им не распознать младенца Божия. Потому зарежут они многих младенцев, чтобы и твоего убить в числе их.
Видел я пастуха, озябшего у небольшого костра. Очей своих не спускал он с костра, будто хотел помочь ему гореть огнём очей своих. И закрывал он костёр руками от студёных ветров, и дул на него дыханием своим, чтобы тот разгорелся ярче, чтобы вырос и не поддался ветрам, и чтобы согрел его.
Так из сердца моего бешено вырываются ветры злых желаний, грозя угасить в тебе божественную свечу. И так из ума моего мятутся злые помыслы, силясь заплевать единственный свет в тебе, готовящий им погибель.
Все, что родила ты, душа, в уме моем и в сердце моем, считает тебя мачехой, а не матерью, и нет ни одного в отвратительном потомстве твоём, кто приложил бы хладный перст к горящему языку твоему и охладил бы тебя. Сейчас ты впервые стала матерью, ибо родила сына, который возрастает в послушании тебе и Духу Святому, и в нежной любви родительской.
Не нагромождай ему, рабыня, на голову рабских забот мiра сего. Он должен возрастать в силе духовной и пребывать в том, что́ есть Отца его. Смотри, он приходит как пламень, попаляющий врагов твоих, и освещающий и согревающий тебя.
Словно посол, он пришёл из того царства свободы, где и ты жила некогда, не ведая ни страха, ни рабского голода, — пришёл, чтобы освободить тебя от вериг тяжких, в которые заковала тебя толстокожесть мiрская. Ужели ещё колеблешься, приветствовать ли тебе радостным кликом освободителя своего, душа онемелая?
Ду́ше Всемогущий, укрепи спасительного младенца в колыбели души моей. И сохрани его от всякой стрелы отравленной, летящей в него из Израиля и из Египта.
Гл. 52.
Ликуй, душа моя, возрос младенец твой и препоясался крепостию, сильнейшей земли. Разрушитель всех воздушных замков твоих возрос в мiре, и мiр не заметил и не узнал его.
Пустыня была ему другом, а мысль и молитва — связью с небом, отчизной его.
Вот он: вольно шагает теперь на встречу с мрачным потомством твоим. Вечность сияет в очах его; и на лице его читается вечность; и в руках его почивает вечность. Сильнейший мiра, се, выходит он на битву с мiром — со всеми твоими мiрами теней, душа пленённая. Ликуй, душа моя, вот младенец твой: возрос неслышно для мiра и препоясался крепостию, сильнейшей мiра.
Спокойный, как всякий герой, сознающий свою мощь непобедимую и наперёд побеждённое бессилие противника, шагает возлюбленный мой среди зверей, и звери уклоняются с пути его, исполненные трепета.
Воистину, природа узнала его раньше, чем люди, и предалась ему как истинный слуга истинному господину своему.
А из людей узнал его всего один, и закричал, и крик его повис гласом вопиющего в пустыне, который люди быстро заглушили насилием и кровью. Ибо насилие — оружие бессильного, и кровь — путь бессилия, от Каина до Ирода.
Отец всех насильников от сотворения мiра встретил его и предложил ему все богатства мiра сего, только бы витязь мой пощадил и не вытоптал посев его а мiре.
Увидел князь мiра сего любимого моего, как видит ночная тень приход солнца, и, видя, умирает.
Как посланец живой и вечной Троицы, стоял возлюбленный мой пред властодержцем мiра обманов. И царь тьмы попытался внести разлад и смутить олицетворённое в единстве тройство. И по обычаю своему, по опробованному на роде людском ремеслу своему, он польстил вначале чреву витязя моего. Чтобы первым уловить чрево и дать ему главенство над сердцем и умом, и сделать их тенью и слугами чрева.
Но нижний человек остался в нерушимой гармонии со средним и вышним. Чрево витязя моего осталось верным единому тройству, в котором трое — едины и одно.
Тогда властодержец тьмы и зла пошёл с соблазнами на сердце возлюбленного моего. Однако сердце того, света светлейшее, не приняло в себя тьму, но, как и чрево, осталось верным гармонии Троицы.
Наконец властодержец тьмы со всеми тёмными силами навалился на ум спасителя моего, чтобы склонить его к искушению Бога безумными и гибельными чудесами.
Но ум единородного моего был словно факел солнечный, сожигающий всякую нечистоту и исторгающий её из себя. Так что и ум не покинул сладчайшей гармонии святого триединства.
Так победитель мой одержал первую победу над царём дыма и пепла, вышедшим на переговоры с воеводой моим и предложившим ему все — кроме власти над мiром.
Гл. 53.
Да опустится небо и да приподымется земля, когда отворяет уста свои Разум предвечный, рождённый в пещере души моей от Духа Святаго и Пречистой Девы.
