Семен Кирсанов - Лирические произведения
СТОН ВО СНЕ (1937–1939)
«Сказали мне, что я стонал…»
Сказали мне, что я стонал во сне.Но я не слышал, я не знал,что я стонал во сне.Я не видал ни снов, ни словя не слыхал — я спал, —без сновидений сон.Товарищ утром мне сказал,что слышал долгий стон,как будто больно было мне —так я стонал во сне.Да, все, что сдерживалось днемзатихшее в быту дневном,уже давно не боль,не рана, а спокойный шрам,рубец, стянувшийся по швам, —а что для шрама соль?Да! Я забыл луга в цветуи не стонал о ней, —я стал считать ту, что любил,почти любовью детских дней.Но если б знали вы —как это все взошло со дна,очнулось смутной раной снаи разошлось, как швы.Но я не видел ничегово сне. Я спал без снов.Товарищ в доме ночевал,и это я узнал со слов…Как мог таким я скрытным статьи спрятать от себяболь и бездумно спать?Но боль живет, и как ни спишь,и как ни крепок сон,какую б ночь ни стлала тишь —все слышит, знает стон,все помнит стон, он не забылту, что бессонно я любилв дали́ ушедших дней,стон мне напоминал о ней,чтоб днем не больно было мне,чтоб я стонал во сне.
СЛУЧАЙ С ТЕЛЕФОНОМ
Жил да был ТелефонТелефонович.Черномаз целиком,вроде полночи.
От него проводателефонные,голосами всегдапереполненные.
То гудки, то словав проволоке узкой,как моя голова —то слова, то музыка.
Раз читал сам себеновые стихи я(у поэта в судьбеесть дела такие).
Это лирика была,мне скрывать нечего —трубка вдруг поднялаухо гуттаперчевое.
То ли ловкая трель(это, впрочем, все равно), —Телефон посмотрелзаинтересованно.
Если слово поет,если рифмы лучшие,трубка выше встает —внимательней слушает.
А потом уж — дела,разговоры длинные…А не ты ли былав те часы на линии?..
НЕТ ЗОЛУШКИ
Я дома не был год. Я не был там сто лет.Когда ж меня вернул железный круг колес —записку от судьбы нашел я на столе,что Золушку мою убил туберкулез.
Где волк? Пропал. Где принц? Исчез. Где бал? Затих.Кто к Сказке звал врача? Где Андерсен и Гримм?Как было? Кто довел? Хочу спросить у них.Боятся мне сказать. А все известно им.
Я ж написал ее. Свидетель есть — перо.С ней знался до меня во Франции Перро!И Золушкина жизнь, ее «жила-была» —теперь не жизнь, а сон, рассказа фабула.
А я ребенком был, поверившим всерьезв раскрашенный рассказ для маленьких детей.Все выдумано мной: и волк, и дед-мороз…Но туфелька-то вот и по размеру ей!
Я тоже в сказке жил. И мне встречался маг.Я любоваться мог хрустального горой.И Золушку нашел… Ищу среди бумаг,ищу, не разыщу, не напишу второй.
ЧЕТЫРЕ СОНЕТА
1Сад, где б я шил, — я б расцветил тобой,дом, где б я спал, — тобою бы обставил,созвездия б сиять тобой заставили листьям дал бы дальний голос твой.
Твою походку вделал бы в прибойи в крылья птиц твои б ладони вправил,и в небо я б лицо твое оправил,когда бы правил звездною судьбой.
И жил бы тут, где всюду ты и ты:ты — дом, ты — сад, ты — море, ты — кусты,прибой и с неба машущая птица,
где слова нет, чтоб молвить: «Тебя нет», —сомненья нет, что это может сбыться,и все-таки — моей мечты сонет
2не сбудется. Осенний, голый садс ней очень мало общего имеет,и воздух голосом ее не веет,и звезды неба ею не блестят,
и листья ее слов не шелестят,и море шагу сделать не посмеет,крыло воронье у трубы чернеет,и с неба клочья тусклые висят.
Тут осень мне пустынная дана,где дом, и куст, и море — не она,где сделалось утратой расставанье,
где даже нет следа от слова «ты»,царапинки ее существованья,и все-таки — сонет моей мечты
3опять звенит. Возможно, что не тут,а где-нибудь — она в спокойной дреме,ее слова, ее дыханье в доме,и к ней руками — фикусы растут.
Она живет. Ее с обедом ждут.Приходит в дом. И нет лица знакомей.Рука лежит на лермонтовском томе,глаза, как прежде карие, живут.
Тут знает тишь о голосе твоем,и всякий день тебя встречает дом,не дом — так лес, не лес — так вроде луга.
С тобою часто ходит вдоль полей —не я — так он, не он — твоя подруга,и все-таки — сонет мечты моей
4лишь вымысел. Найди я правду в нем,я б кинул все — и жизнь и славу эту,и странником я б зашагал по свету,обшарить каждый луг, и лес, и дом.
Прошел бы я по снегу босиком,без шапки по тропическому лету,у окон ждать от сумерек к рассвету,под солнцем, градом, снегом и дождем.
И если есть похожий дом такой,я к старости б достал его рукой:«Узнай меня, любимая, по стуку!..»
Пусть мне ответят: «В доме ее нет!»К дверям прижму иссеченную рукуи допишу моей мечты сонет.
ПИСЬМО БЕЗ АДРЕСА
ПервоеЯ всю ночь писал письмо,все сказал в письме.Не писать его не смог,а послать — не смел.Я писал письмо всю ночь,в строки всматривался,только нет на свете почтдля такого адреса.Если б я письмо послал —что слова на ветер.Той, которой я писал,нет на свете.
ВтороеА я кораблик сделализ письма,листок бумаги белойсложил, не смял.И в уйму светлых капелекпустил по реке:«Плыви, плыви, кораблик,к ее руке».А вдруг она на пристани,спеша домой,заметит издалибумажный мой…Но я боюсь — бумажныйпотонет, протечет,и строки очень важныеона не прочтет.
ТретьеА я письмо переписал,и все сказал в письме я,и сделал — бросил в небесавоздушного змея.«Лети, лети, почтовый змей,пусть туча не догонит,но где-то в мире встреться с нейи дайся ей в ладони».Но я боюсь — сверкнет грозазарницами и зорями, —и где лежит, и что сказалмой бедный змей изорванный?
ЧетвертоеА я, не смыкая глаз,до рассвета сизого,буду много, много разписьмо переписывать.По улицам, по шоссе,у вокзальной башенки —буду класть его во всепочтовые ящики,вешать его на дубы,клеить его на клены,на стены и на столбы,на окна и колонны.
ПоследнееЯ пришел, и знать не знал,ведать не ведал,и во сне не видел сна,и не ждал ответа.А пришел, подумал только:«Вот пришел бы ответ»,—лишь подумал и со столикаподнял конверт.Я узнал любимый почерк,ее руку около,завитки знакомых строчек,волосики с локона.А написано в письмеголосом в тиши:«Ты искать меня не смей,писем не пиши.Я ушла навеки — надолгои не в близкий путь,не пиши и не надо,лучше забудь.И не надо змеев по небуи листков на столбы, —я прошу тебя: кого-нибудьнайди, полюби…»А страницы в пальцах тают,не дочитан ответ,я еще письмо читаю,а письма уже нет.Завитки любимых строчекищут глаза еще,но меж пальцев только почерк,и то — исчезающий.
ВОСПОМИНАНИЕ
