Давид Самойлов - Стихотворения
Светит трепетный неон.
Где-то над Замоскворечьем
Низкий месяц наклонён.
Где-то новые районы,
Непочатые снега.
Там лишь месяц наклонённый
И не видно ни следа,
Ни прохожих. Спит столица,
В снег уткнувшись головой,
Окольцована, как птица,
Автострадой кольцевой.
1974
СТИХИ О ДЕЛЬВИГЕ
IДельвиг… Лень… Младая дева…
Утро… Слабая метель…
Выплывает из напева
Детской ёлки канитель.
Засыпай, окутан ленью.
В окнах — снега белизна.
Для труда и размышленья
Старость грубая нужна.
И к чему, на самом деле,
Нам тревожить ход времён!
Белокурые метели…
Дельвиг… Дева… Сладкий сон…
IIДве жизни не прожить.
А эту, что дана,
Не всё равно — тянуть
длиннее иль короче?
Закуривай табак,
налей себе вина,
Поверь бессоннице
и сочиняй полночи.
Нет-нет, не зря
хранится идеал,
Принадлежащий поколенью!..
О Дельвиг,
ты достиг такого ленью,
Чего трудом
не каждый достигал!
И в этом, может быть,
итог
Почти пол века,
нами прожитóго, —
Промолвить Дельвигу
доверенное слово
И завязать шейной платок.
1974
«Выйти из дому при ветре…»
Выйти из дому при ветре.
По непогоду выйти.
Тучи и рощи рассветны
Перед началом событий.
Холодно. Вольно. Бесстрашно.
Ветрено. Холодно. Вольно.
Льётся рассветное брашно.
Я отстрадал — и довольно!
Выйти из дому при ветре
И поклониться отчизне.
Надо готовиться к смерти
Так, как готовятся к жизни…
1974
«Не оставляйте письма…»
Не оставляйте письма
Для будущих веков.
Ужасно любопытство
Дотошных знатоков!
И что они узнают,
И что они поймут,
Когда они не знают,
Как на земле живут!
Они как бы заслоном
Отделены от глаз,
И всё равно за словом
Не угадают нас.
Пусть весело сгорает
В печи досужий труд,
Пусть вьюги заиграют
И пепел унесут…
1974
СТАРИК
П. А.
Удобная, тёплая шкура — старик.
А что там внутри, в старике?
Вояка, лукавец, болтун, озорник
Запрятан в его парике.
В кругу молодых, под улыбку юнца,
Дурачится дьявол хромой.
А то и задремлет, хлебнувши винца,
А то и уедет домой.
Там, старческой страсти скрывая накал,
Он пишет последний дневник.
И часто вина подливает в бокал —
Вояка, мудрец, озорник.
1974
«Не торопи пережитóго…»
Не торопи пережитóго,
Утаивай его от глаз.
Для посторонних глухо слово
И утомителен рассказ.
А ежели назреет очень
И сдерживаться тяжело,
Скажи, как будто между прочим
И не с тобой произошло.
А ночью слушай — дождь лопочет
Под водосточною трубой,
И, как безумная, хохочет
И плачет память над тобой.
1974
«А слово — не орудье мести!..»
А слово — не орудье мести! Нет!
И, может, даже не бальзам на раны.
Оно подтачивает корень драмы,
Разоблачает скрытый в ней сюжет.
Сюжет не тот, чьи нити в монологе,
Который знойно сотрясает зал.
А слово то, которое в итоге
Суфлёр забыл и ты не подсказал.
1975
«Упущенных побед немало…»
Упущенных побед немало,
Одержанных побед немного,
Но если можно бы сначала
Жизнь эту вымолить у бога,
Хотелось бы, чтоб было снова
Упущенных побед немало,
Одержанных побед немного.
1975
«И ветра вольный горн…»
В. Б.
И ветра вольный горн,
И речь вечерних волн,
И месяца свеченье,
Как только стали в стих,
Приобрели значенье.
А так — кто ведал их!
И смутный мой рассказ,
И весть о нас двоих,
И верное реченье,
Как только станут в стих,
Приобретут значенье.
А так — кто б знал о нас!
1975
«Не увижу уже красногорских лесов…»
Не увижу уже красногорских лесов,
Разве только случайно.
И знакомой кукушки, её ежедневных часов
Не услышу звучанья.
Потянуло меня на балтийский прибой,
Ближе к хладному морю.
Я уже не владею своею судьбой
И с чужою не спорю.
Это бледное море, куда так влекло россиян,
Я его принимаю.
Я приехал туда, где шумит океан,
И под шум засыпаю.
1975
ЧЕРНОВИКИ
Два года я писал в одну тетрадь.
Всю исчёркал. И стал её листать.
И разбирать с трудом. А толку мало.
Какие-то наброски и начала,
Зачёркнутые густо три строки.
Всё недописано. Черновики.
Души моей небрежной черновик!
Невыполненных замыслов наброски.
Незавершённых чувств моих язык,
Угаснувших волнений отголоски!
Зачатки мыслей!
Слово — и пробел.
А тут-то надо было мучить перья!
Но нет, не мог! Не сделал. Оробел…
Зачёркнуто… А вот белей, чем мел,
Свободная страница. Полстраницы.
Неточность. Рядом — беглые зарницы —
Гроза без грома —
вечный мой удел…
1975
СТАРЫЙ ДОН-ЖУАН
Убогая комната в трактире.
Дон-Жуан. Чума! Холера!
Треск, гитара-мандолина!
Каталина!
Каталина
(Входит.) Что вам, кабальеро?
Дон-Жуан. Не знает — что мне!
Подойди, чума, холера!
Раз на дню о хвором вспомни.
Погляди, как он страдает!
Дай мне руку!
Каталина
Ну вас, старый кабальеро.
(Каталина убегает.)
Дон-Жуан. Постой!.. Сбежала,
Внучка Евы, род злодейский,
Чтобы юного нахала
Ублажать в углу лакейской!
Где мой блеск, где бал насущный
Ежедневных наслаждений!
А теперь девчонки скучной
Домогаюсь, бедный гений.
Зеркало! Ну что за рожа!
Кудрей словно кот наплакал.
Нет зубов. Обвисла кожа.
(Зеркало роняет на пол.)
Вовремя сойти со сцены
Не желаем, не умеем.
Все Венеры и Елены
Изменяют нам с лакеем.
Видимость важнее сути,
Ибо нет другой приманки
Для великосветской суки
И для нищей оборванки.
Старость хуже, чем увечье.
Довело меня до точки
Страшное противоречье
Существа и оболочки…
Жить на этом свете стоит
Только в молодости. Даже
Если беден, глуп, нестоек,
Старость — ничего нет гаже!
Господи! Убей сначала
Наши страсти, наши жажды!
Неужели смерти мало,
Что ты нас караешь дважды?
Юный дух! Страстей порывы!
Ненасытные желанья!
Почему ещё вы живы
На пороге умиранья?..
Неужели так, без спора,
Кончилась моя карьера?..
Каталина! Каталина!
Входит Череп Командора.
Череп. Здравствуй, кабальеро!
Сорок лет в песке и прахе
Я валялся в бездорожье…
Дон-Жуан (отпрянув в страхе).
Матерь божья! Матерь божья!
Кто ты?
Череп. Помнишь Анну?
Дон-Жуан. Какая Анна?
Ах, не та ли из Толедо?
Ах, не та ли из Гренады?
Или та, что постоянно
Распевала серенады?
Помню, как мы с ней певали
В эти дивные недели!
Как она теперь? Жива ли?
Ах, о чём я, в самом деле!..
Что-то там с её супругом
Приключилось ненароком.
Не о том ли ты с намёком?
Череп, я к твоим услугам.
Череп. Я не за расплатой.
Судит пусть тебя предвечный.
Расплатился ты утратой
Юности своей беспечной.
Старый череп Командора,
Я пришёл злорадства ради,
Ибо скоро, очень скоро.
Ляжем мы в одной ограде;
Ибо скоро, очень скоро,
Ляжем рано средь тумана —
Старый череп Командора,
