Аполлон Григорьев - Избранные произведения
(1857)
«Будь счастлива… Забудь о том, что было…»
Будь счастлива… Забудь о том, что было,Не отравлю я счастья твоего,Не вспомяну, как некогда любила,Как некогда для сердца моегоТвое так безрассудно сердце жило.
Не вспомяну… что было, то прошло…Пусть светлый сон души рассеять больно,Жизнь лучше снов — гляди вперед светло.Безумством грез нам тешиться довольно.Отри слезу и подними чело.
К чему слеза? раскаянье бесплодно…Раскаянье — удел души больной,Твое же сердце чисто и свободно,И пусть мое измучено борьбой,Но понесет свой жребий благородно…
О, полюби, коль можешь ты, опять,Люби сильней и глубже, чем любила…Не дай лишь сердца силам задремать,Живым душам бесстрастие — могила,А на твоей — избрания печать.
Будь счастлива… В последний раз мне рукуСвою подай; прижав ее к устам,Впервые и на вечную разлукуВ лобзаньи том тебе я передамДуши моей безвыходную муку.
В последний раз натешу сердце сном,Отдамся весь обманчивому счастью,В последний раз в лобзании одномСкажусь тебе всей затаенной страстьюИ удалюсь в страдании немом.
И никогда, ни стоном, ни мольбою,Н отравлю покоя твоего…Я требую всего, иль ничего…Прости, прости! да будет бог с тобою!
(1857)
«В час томительного бденья…»
В час томительного бденья,В час бессонного страданьяЗа тебя мои моленья,О тебе мои страданья!
Всё твои сияют очиМне таинственным приветом,Если звезды зимней ночиСветят в окна ярким светом.Тесно связанный с тобою,Возникает мир бывалый,Вновь таинственной мечтоюОн звучит душе усталой.Вереницей ряд виденийПризван к жизни странной властью:Неотвязчивые тениС неотвязчивою страстью!
Пред душевными очамиВновь развёрнут свиток длинный…Вот с весёлыми жильцамиСтарый дом в глуши пустынной,Вот опять большая залаПред моим воспоминаньем,Облитая, как бывало,Бледных сумерек мерцаньем;И старик, на спинку креселГоловой склонясь седою,О бывалом, тих и весел,Говорит опять со мною;Скорой смерти приближеньеОн встречает беззаботно.От него и поученьеПринимаешь так охотно!
И у ног его склоняся,Вся полна мечты случайной,Ты впервые отдаласяГрёз волшебных силе тайной,Бледных сумерек мерцаньюПростодушно доверяясь,Подчинилась обаянью,Не лукавя, не пугаясь,Ты мне долго смотришь в очи,Смотришь кротко и приветно,Позабыв, что лунной ночиСвет подкрался незаметно,Что в подобные мгновеньяЯсно всё без разговора,Что таится преступленьеЗдесь в одном обмене взора.
О ребёнок! ты не знала,Что одним приветным взглядомТы навеки отравлялаЖизнь чужую сладким ядом,
Так меня воспоминаньяВ ночь бессонную терзают,И тебя мои стенаньяСнова тщётно призывают,И тебя, мой ангел света,Озарить молю я сноваГрустный путь лучом привета,Звуком ласкового слова…Но мольбы и стоны тщетны:С неба синего сверкая,Звёзды хладно — безответны,Безответна ночь глухая.
Только сердце страшно ноет,Вызывая к жизни тени,Да собака дико воет,Чуя близость привидений.
<1857>
«Благословенье да будет над тобою…»
Благословенье да будет над тобою,Хранительный покров святых небесных сил,
Останься навсегда той чистою звездою,Которой луч мне мрак душевный осветил.
А я сознал уже правдивость приговора,Произнесённого карающей судьбойНад бурной жизнию, не чуждою укора, —Под правосудный меч склонился головой.
Разумен строгий суд, и вопли бесполезны,Я стар, как грех, а ты, как радость молода,Я долго проходил все развращенья бездны,А ты ещё светла, и жизнь твоя чиста.
Суд рока праведный душа предузнавала,Недаром встреч с тобой боялся я искать:Я должен был бежать, бежать ещё сначала,Привычке вырасти болезненной не дать.
Но я любил тебя… Твоею чистотоюИз праха поднятый, с тобой был чист и свят,Как только может быть с любимою сестроюК бесстрастной нежности привыкший с детства брат.
Когда наедине со мною ты молчала,Поняв глубокою, хоть детскою душой,Какая страсть меня безумная терзала,Я речь спокойную умел вести с тобой.
Душа твоя была мне вверенной святыней,Благоговейно я хранить ее умел…Другому вверено хранить ее отныне,Благословен ему назначенный удел.
Благословение да будет над тобою,Хранительный покров святых небесных сил,Останься лишь всегда той чистою звездою,Которой краткий свет мне душу озарил!
(1857)
«О, если правда то, что помыслов заветных…»
О, если правда то, что помыслов заветныхВозможен и вдали обмен с душой родной…Скажи: ты слышала ль моих призывов тщетныхБезумный стон в ночи глухой?
Скажи: ты знала ли, какою скорбью лютойТерзается душа разбитая моя,Ты слышала ль во сне иль наяву минутой,Как проклинал и плакал я?
Ты слышала ль порой рыданья, и упреки,И зов по имени, далекий ангел мой?И между строк для всех порой читала ль строки,Незримо полные тобой?
И поняла ли ты, что жар и сила речи,Что всякий в тех строках заветнейший порывИ правда смелая — всё нашей краткой встречиНеумолкающий отзыв?
Скажи: ты слышала ль? Скажи: ты поняла ли?Скажи — чтоб в жизнь души я верить мог вполнеИ знал, что светишь ты из-за туманной далиЗвездой таинственною мне!
(1857)
Титании
Посвящение перевода комедии
«Сон в летнюю ночь» Шекспира
1Титания! Пусть вечно над тобойПодруги-сильфы светлые кружатся,Храня себя средь суеты дневной,Когда легко с толпой душе смешаться,
Баюкая в безмолвный час ночной,Как тихим сном глаза твои смежатся.Зачем не я твой дух сторожевой?Есть грезы… Им опасно отдаваться.
Их чары сильны обаяньем зла,Тревожными стремленьями куда-то;Не улетай за ними, сильф крылатый,Сияй звездой, спокойна и светла,
В начертанном кругу невозмутима,Мучительно, но издали любима!
2Титания! недаром страшно мне:Ты, как дитя, капризно-прихотлива,Ты слишком затаенно-молчаливаИ, чистый дух, — ты женщина вполне.
Перед тобой покорно, терпеливоДуша чужая в медленном огнеСгорала годы, мучась в тишине…А ты порой — беспечно-шаловливо
Шутила этой страстию немой,Измученного сердца лучшим кладом,Блаженных грез последнею зарей;Порою же глубоким грустным взглядом,
Душевным словом ты играть могла…Титания! Ужели ты лгала?
3Титания! я помню старый садИ помню ночь июньскую. РавнинойНебесною, как будто заурядПлыла луна двурогой половиной.
Вы шли вдвоем… Он был безумно радВсему — луне и песне соловьиной!Вдруг господин… припомни только: врядНайдется столько головы ослиной
Достойный… Но Титания былаТитанией; простая ль шалость детства,Иль прихоть безобразная пришлаНа мысли ей, — осел ее кокетства
Не миновал. А возвратясь домой,Как женщина, в ту ночь рыдал другой.
4Титания! из-за туманной далиТы всё, как луч, блестишь в мечтах моих,Обвеяна гармонией печали,Волшебным ароматом дней иных.
Ему с тобою встретиться едва ли;Покорен безнадежно, скорбно-тих,Велений не нарушит он твоих,О, чистый дух с душой из крепкой стали!
Он понял всё, он в жизнь унес с собойСокровище, заветную святыню:Порыв невольный, взор тоски немой,Слезу тайком… Засохшую пустыню
Его души, как божия роса,Увлажила навек одна слеза.
5Да, сильны были чары обаяньяИ над твоей, Титания, душой, —Сильней судьбы, сильней тебя самой!Как часто против воли и желанья
Ты подчинялась власти роковой!Когда, не в силах вынести изгнанья,Явился он последнего свиданьяИспить всю горечь, грустный и больной,
С проклятием мечтаньям и надежде —В тот мирный уголок, который преждеОн населял, как новый Оберон,То мрачными, то светлыми духами,
Любимыми души своей мечтами, —Всё, всё в тебя прочел и понял он.
6Титания! не раз бежать желалаТы с ужасом от странных тех гостей,Которых власть чужая призывалаВ дотоле тихий мир души твоей:
От новых чувств, мечтаний, дум, идей!Чтоб на́ землю из царства идеалаСпуститься, часто игры детских днейТы с сильфами другими затевала.
А он тогда, безмолвен и угрюм,Сидел в углу и думал: для чего жеБессмысленный, несносный этот шумОна затеяла?.. Бессмыслен тоже
И для нее он: лик ее младойВсё так же тайной потемнен тоской.
7Титания! прости навеки. ВерюУпорно верить я хочу, что ты —Слиянье прихоти и чистоты,И знаю: невозвратную потерю
Несет он в сердце; унеслись мечты,Последние мечты — и рая двериНавек скитальцу-другу заперты.Его скорбей я даже не измерю
Всей бездны. Но горячею мольбойМолился он, чтоб светлый образ твойСиял звездой ничем не помраченной,Чтоб помысл о нем в тиши бессонной
Святыни сердца возмутить не мог,Которое другому отдал бог.
(1857)
