Аполлон Григорьев - Избранные произведения
(1857)
«Доброй ночи!.. Пора!..»
Доброй ночи!.. Пора!Видишь: утра роса небывалая тамРаскидала вдали озера….И холмы поднялись островами по тем озерам.Доброй ночи!.. Пора!Посмотри: зажигается яркой каймойНа востоке рассвета заря…Как же ты хороша освещенная утра зарей!
Доброй ночи!.. Пора!Слышишь утренний звон с колоколен церквей;Тени ночи спешат до утра,До урочного часа вернуться в жилище теней…
Доброй ночи!.. Засни.Ночи тайные гости боятся росы заревой,До луны не вернутся они…Тихо спи освещенная утра зарей.
(1843, 1857)
«Вечер душен, вечер воет…»
Вечер душен, вечер воет, Воет пес дворной;Сердце ноет, ноет, ноет, Словно зуб больной.
Небосклон туманно-серый, Воздух так сгущен….Весь дыханием холеры, Смертью дышит он.
Все одна другой страшнее Грезы предо мной;Все слышнее и слышнее, — Похоронный вой.
Или нервами больными Сон играет злой?Но запели: «Со святыми, — Слышу, — упокой!»
Все сильнее ветер воет, В окна дождь стучит….Сердце ломит, сердце ноет, Голова горит!
Вот с постели поднимают, Вот кладут на стол…Руки бледные сжимают На груди крестом.
Ноги лентою обвили, А под головойДве подушки положили С длинной бахромой.
Темно, темно… Ветер воет… Воет где то пес…Сердце ноет, ноет, ноет… Хоть бы капля слез!
Вот теперь одни мы снова Не услышат нас…От тебя дождусь ли слова По душе хоть раз?
Нет! Навек сомкнула вежды, Навсегда нема…Навсегда и нет надежды Мне сойти с ума!
Говори тебя молю я, Говори теперь…Тайну свято сохраню я До могилы верь.
Я любил тебя такою, Страстию немойЧто хоть раз ответа стою… Сжалься надо мной.
Не сули мне счастья встречи В лучшей стороне…Здесь, хоть звук бывалой речи Дай услышать мне.
Взгляд один, одно лишь слово… Холоднее льда!Боязлива и сурова Так же как всегда!
Ночь темна и ветер воет, Глухо воет пес…Сердце ломит, сердце ноет!.. Хоть бы капля слез!..
(1857)
«Надежду! — тихим повторили эхом…»
«Надежду!» — тихим повторили эхомБрега, моря, дубравы… и не преждеКонрад очнулся. «Где я? — с диким смехомВоскликнул он. — Здесь слышно о надежде!Но что же песня?.. Помню без того яТвое, дитя, счастливое былое…Три дочери у матери вас было,Тебе судьба столь многое сулила…Но горе к вам, цветы долины, близко:В роскошный сад змея уж проникла,И все, чего коснулась грудью слизкой,Трава ль, цветы ль — краса и прелесть сада, —Все высохло, поблекло и поникло,И замерло, как от дыханья хлада…О, да! стремись к минувшему мечтою,Припоминай те дни, что над тобоюНеслись доселе весело и ясно,Когда б… молчишь?.. Запой же песнь проклятья:Я жду ее, я жду слезы ужасной,Что и гранит прожечь, упавши может…На голову ее готов принять я:Пусть падает, пускай палит чело мне,Пусть падает! Пусть червь мне сердце гложет,И пусть я все минувшее припомнюИ все, что ждет в аду меня, узнаю!»
— «Прости, прости! я виновата, милый!Пришел ты поздно, ждать мне грустно было:Невольно песнь какая-то былая…Но прочь ее!.. Тебя ли упрекну я?С тобой, о мой желанный, прожила яОдну минуту… но и той одноюНе поменялась бы с людской толпоюНа долгий век томлений и покоя…Сам говорил ты, что судьба людскаяОбычная — судьба улиток водных:На мутном дне печально прозябая,В часы одних волнений непогодных,Однажды в год, быть может, даже реже,Наверх они, на вольный свет проглянут,Вздохнут в себя однажды воздух свежий,И вновь на дно своей могилы канут…Не для такой судьбы сотворена я:Еще в отчизне, девочкой, играяС толпой подруг, о чем-то я, бывало,Вздыхала тайно, смутно тосковала…Во мне тревожно сердце трепетало!Не раз, от них отставши, я далекоНа холм один взбегала на высокойИ, стоя там, просила со слезами,Чтоб божьи пташки по перу мне далиИз крыл своих — и, размахнув крылами,Порхнула б я к небесной синей дали…С горы бы я один цветок с собою,Цвет незабудки унесла, высокоЗа тучи, с их пернатою толпоюПомчался — и в вышине далекойИсчезла!.. Ты, паря над облаками,Услышал сердца пылкое желаньеИ, обхватив орлиными крылами,Унес на небо слабое созданье!И пташек не завидую я доле…Куда лететь? исполнено не все ли,Чего просили сердца упованья?Я божье небо в сердце ощутила,Я человека на земле любила!»
(1857)
«Прощай, прощай! О, если б знала ты…»
Прощай, прощай! О, если б знала ты,Как тяжело, как страшно это слово…От муки разорваться грудь готова,А в голове бунтуют сноваОдна другой безумнее мечты.
Я гнал их прочь, обуздывая властьюМоей любви глубокой и святой;В борьбу и в долг я верил, веря счастью,Из тьмы греха исторгнут чистой страстью,Я был царем над ней и над собой.
Я, мучался, ревнуя и пылая,С тобою был спокоен, чист и тих,Я был с тобою свят, моя святая!Я не роптал — главу во прах склоняя,Я горько плакал о грехах своих.
Прощай, прощай!.. вновь осужден узнать яНа тяжкой жизни тяжкую печатьНе смытого раскаяньем проклятья…Но, испытавший сердцем благодать, яТеперь иду безропотно страдать.
(1857)
«Ничем, ничем в душе моей…»
Ничем, ничем в душе моейЗаветной веры ты не сгубишь…Ты можешь полюбить сильней,Но так легко ты не разлюбишь.Мне вера та — заветный склад,Я обхватил его руками…И, если руки изменят,Вопьюсь в безумии зубами.Та вера — Жизнь души моей,Я даром не расстанусь с ней.
Тебя любил я так смиренно,Так глубоко и так полно,Как жизнью, новой озареннойДуше лишь раз дано.Я все, что в сердце проникалоКак мира высшего отзыв,Мир ум восторгом озаряло, —Передавал тебе бывало,И ты на каждый мой порывСозвучьем сердца отвечала.
Как в книге, я привык читатьВ душе твоей и мог по волеВсем дорогим мне наполнятьСтраницы, белые дотоле.И с тайной радостью следил,Как цвет и плод приносит нынеТо, что вчера я насадилВ заветной, девственной святыне.
Я о любви своей молчал,Ее таил, как преступленье…И в жизни строгое значеньеПеред тобой разоблачал.А все же чувствовал самиНевольно оба мы не раз,Что душ таинственная связьОбразовалась между нами.Тогда… хотелось мне упастьК твоим ногам в порыве страсти…Но сила непонятной властиСмиряла бешенную страсть.
Нет! Не упал бы я к ногам,Не целовал бы след твой милый,Храня тебя, хранимый самЛюбви таинственною силой…Один бы взгляд, один бы звук,Одно лишь искреннее слово —И бодро я пошел бы сноваВ путь одиночества и мук.
Но мы расстались без прощанья,С тоской суровой и немой,И в час случайного свиданьяСошлись с холодностью сухой;Опущен взгляд и чинны речи,Рука как мрамор холодна…А я, безумный, ждал той встречи,Я думал, мне простит онаМою тоску, мои мученья,Невольный ропот мне проститГреховный стон ожесточенья!
(1857)
