Педро Кальдерон - Саламейский алькальд (другой перевод)
По делу...
Дон Лопе
Это вам под стать!
Хватает у людей отваги!
В тюрьму за ним!
Педро Креспо
Мне, право, жаль,
Но только я вперед замечу,
Что грянет выстрел вам навстречу:
Таков приказ - и есть пищаль.
Дон Лопе
Что ж, я не изменю привычке.
Так, к пулям мне не привыкать!
Но я не стану рисковать
Ничем в нелепой этой стычке.
Сюда, солдат, беги, лети,
Приказ мой отнеси отрядам,
Что здесь вчера стояли рядом
(Ты их нагонишь на пути),
Чтобы колонны маршевые
Сюда поэскадронно шли,
Приставя к пушкам фитили,
Неся канаты штурмовые!
Один из солдат
Сеньор! Нам в этом повезло:
Узнав про здешние напасти,
Сюда вернулись наши части
И прочно заняли село.
Дон Лопе (к Педро Креспо)
Жив бог! Ну я с тобой поспорю,
Мой это узник или нет!
Педро Креспо
Жив бог, а я тебе в ответ:
Что нужно сделать - то ускорю!
В тюрьме.
За сценой бьют барабаны.
Дон Лопе (за сценой)
Глядите: вот тюрьма, солдаты,
Где ваш томится капитан.
Когда не выдадут немедля
Его - огонь вы разложите,
Тюрьму сожжем мы. А захочет
Село подняться на защиту,
Мы пустим по ветру село.
Писарь (за сценой)
Что ж, поджигайте, - все равно
Его не выпустят на волю.
Солдаты (за сценой)
Долой мужланов! Смерть мужланам!
Педро Креспо (за сценой)
Мужланам смерть? Еще, скажите,
Прибавить нечего?
Дон Лопе (за сценой)
К ним помощь
Подходит. Эй, ломать тюрьму,
Разбейте двери!
С одной стороны входят солдаты и дон Лопе, с другой
король, свита, Педро Креспо, писарь и крестьяне.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Солдаты, дон Лопе, король, свита, Педро Креспо,
писарь, крестьяне
Король
Что за шум?
Сюда я прибыл, и меня
Вы так встречаете?
Дон Лопе
Сеньор!
Подобной дерзости никто
От поселянина не видел,
И бог свидетель: если б вы
В село не прибыли так быстро,
Вам довелось бы увидать
Иллюминацию в селе.
Король
Так что ж произошло?
Дон Лопе
Алькальд
Арестовал здесь капитана.
За ним явился я сюда,
Его не захотели выдать.
Король
А кто алькальд виновный?
Педро Креспо
Я.
Король
Чем оправдаете себя вы?
Педро Креспо
Вот этим делом - преступленье
Вполне доказанное в нем.
Оно достойно смерти... Здесь
Была похищена одна
Девица, а потом над нею
Совершено насилье злое
В пустынном месте. Похититель
На ней жениться отказался,
Хотя отец его об этом
Молил, ручаясь, что покончит
Он дело миром.
Дон Лопе
Он алькальд,
Он и отец ее.
Педро Креспо
Так что же?
Когда б явился посторонний
С подобной жалобой, ужели
Другим бы стало правосудье?
Таким же... Разве я не должен
Для дочери своей то сделать,
Что делал я и для других?
К тому же я могу сказать:
Я сына посадил в тюрьму,
Так дочь являлась для меня
Истицей просто - кровь одна
Течет в их жилах... Рассмотрите
Все дело, опросите всех.
Найдется кто-нибудь, кто скажет,
Что допустил я беззаконье
При следствии, что подстрекнул
Свидетеля иль записал
Не то, что говорил, - тогда
Меня предайте смерти...
Король
Нет,
Решенье правильно, но вы
Не вправе разбирать дела,
Что подлежат суду другому,
У вас на то нет полномочий.
Там правосудье то же встретит
Виновный - вот мое решенье.
Отдайте узника!
Педро Креспо
Нельзя
Его, сеньор, уже мне выдать.
Я вам сказал, что здесь не больше
Одной инстанции судебной.
Каким бы ни было решенье,
Его проводит в жизнь она,
И приведен уж в исполненье
Тот приговор...
Король
Как? Что?
Педро Креспо
Сеньор!
Когда не верите, что правду
Я говорю, так обратите
Свой взор и убедитесь сами:
Вот перед вами капитан...
Открывается дверь. За сценой сидит на стуле мертвый капитан
с петлей на шее.
Король
Но как на это вы решились?
Педро Креспо
Ведь вы сейчас признали сами,
Что было правильно решенье,
Так, значит, и неплох мой суд.
Король
Ну, а совет военный разве
Не мог бы выполнить, как должно,
Свой приговор?
Педро Креспо
Сеньор! Ваш суд
Везде одно и то же тело.
И если у него так много
Надежных рук, скажите, разве
Уж важно так, что человека
Убьет рука, положим, эта,
Когда должна убить другая?
И важно ль ошибиться в малом
Тому, кто в основном был прав?
Король
Ну, пусть все это будет так,
Но капитан был дворянином.
Зачем его не приказали
Вы обезглавить?
Педро Креспо
Это вас
Смущает, мой сеньор? Идальго
Так честно здесь живут, что наш
Палач еще не научился
Им головы рубить... А. впрочем,
На это жаловаться может
Один мертвец. Пока же он
Молчит, - сдается мне, и нам
Не должно поминать об этом.
Король
Дон Лопе! Все уж свершено,
И казнь считаю я законной.
Не важно ошибиться в малом
Тому, кто в основном был прав.
Вот повеление мое:
Пусть не останется солдата
Ни одного здесь. Прикажите
Всем срочно выступить. Даем
Мы сей приказ затем, что скоро
Быть в Португалии должны.
(К Педро Креспо.)
Вас несменяемым алькальдом
Мы назначаем в Саламее.
Педро Креспо
Лишь вы, о государь, способны
Вознаградить так правосудье!..
Король и свита уходят.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Солдаты, дон Лопе, Педро Креспо, писарь,
крестьяне.
Дон Лопе
Благодарите короля.
Его величество приехал
К вам в добрый час.
Педро Креспо
Жив бог, когда б
И не приехал он, ничто
Уж не могло бы измениться.
Дон Лопе
Скажите: а не проще ль было б
Поговорить со мной и, выдав
Мне заключенного, подумать
О чести вашей дочки?
Педро Креспо
Вступит
Она в обитель: ею избран
Такой супруг, который званьем
Не погнушается ее.
Дон Лопе
Так выдайте мне заключенных!
Педро Креспо (писарю)
Немедля приведите их!
Писарь уходит. Входят Револьедо, Искра и
арестованные солдаты.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Солдаты, дон Лопе, Педро Креспо, крестьяне,
Револьедо, Искра и арестованные солдаты.
Дон Лопе
Что ж сына вашего не вижу?
Он мой солдат. Итак, не должен
Он в заключенье быть.
Педро Креспо
Хотел
Я тоже наказать его
За то, что ранил своего
Он офицера, капитана.
И хоть и правда, что к тому
Своей он вынужден был честью,
Он мог бы поступить иначе.
Дон Лопе
Ну, полно, Педро Креспо, полно!
Покличьте сына.
Педро Креспо
Вот и он.
Входит Хуан Креспо.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Хуан Креспо.
Хуан Креспо (дону Лопе)
Сеньор! Позвольте ваши ноги
Обнять. Рабом я вашим стану.
Револьедо
А я уж больше петь не буду
До самой смерти.
Искра
Ну, а я
Я буду, всякий раз, как встречусь
Я с инструментом, под который
Едва мы не запели.
Педро Креспо
Автор
Кончает этим свой рассказ
О подлинном событье. Вы же
Ему простите недостатки!
Конец
^TПРИМЕЧАНИЯ^U
Настоящее издание является наиболее обширным собранием пьес Кальдерона на русском языке. Цель его - дать по возможности достаточное представление о многообразии кальдероновского таланта. Большинство переводов были выполнены специально для настоящего издания. Два перевода - "Дамы-невидимки" Т. Щепкиной-Куперник и "Спрятанного кавальеро" М. Казмичова - являются переизданиями. "Апрельские и майские утра" и "Дама сердца прежде всего" в переводе Т. Щепкиной-Куперник были взяты из ее архива и публикуются впервые. Перевод Ф. Кельина "Саламейского алькальда", сделанный много лет назад, был заново пересмотрен переводчиком и также публикуется впервые.
Что касается принципов перевода, то в пределах настоящего двухтомника редакция сознательно не предъявляла переводчикам ультимативных требований. Читатель легко заметит, что в выборе тех или иных метрических и строфических соответствий переводчики руководствовались собственной интуицией в передаче необыкновенного разнообразия форм испанского сценического стиха. Такая позиция редакции объясняется ее нежеланием делать категорические рекомендации в вопросе, где еще почти все спорно. Практика переводов испанской стихотворной драмы XVII века обнаруживает колебания от классических четырехстопных ямбов и хореев и белого пятистопника карамзинско-пушкинской эпохи до раскованного тонического стиха блоковского "Балаганчика". Кроме того, поэтам с очевидно разной индивидуальностью пришлось бы подлаживаться под уже готовые образцы (например, под переводы Т. Л. Щепкиной-Куперник, хотя и выдающиеся по своим поэтическим и сценическим качествам, но отнюдь не обязательные по проводимым там принципам стихового соответствия). Редакция стремилась к посильной унификации в пределах возможного: подача ремарок, единообразная передача имен собственных, хотя и тут в отдельных случаях она сочла возможным сохранить дублетные транскрипционные формы типа Инес - Инеса, Леонор - Леонора. Трогать ткань переводов покойной Щепкиной-Куперник ради формального единообразия она не посчитала нужным. Тем более что вопросы транскрипции испанских имен (да и не одних испанских) ждут своего решения в гораздо более широком плане, чем двухтомник Кальдерона.
