Николай Тарусский - Знак земли: Собрание стихотворений
ПРИОКСКАЯ НОЧЬ
Спокойная, курящимся теченьем,Река из глаз уходит за дубы.Горбатый лес еще дрожит свеченьем,И горные проплешины, как лбы,Еще светлеют – не отрозовели,Но тем черней конические ели.
Июньский пар развешивает клочьяПо длинным узким листьям лозняка.Чуть смерклось, чуть слышнее поступь ночи,Скруглясь шарами, катят что есть мочиКустарники над грядкою песка, –Туда, к лягушкам, в их зеленый гром,Раздребезжавшийся пустым ведром.
Горбатый лес в содружестве деревьевСплетает ветви и теснит стволы.Берез плакучих, никнущих по-девьи,Кора чересполосая средь мглы,Как будто бы на части разрубаясь,Чернеет и белеет меж дубами.
Дубов тугих широкие корзины,Что сплетены из листьев и суков,Расставленные тесно средь ложбины,Полны лиловой мглою до краев.И с завитыми щупальцами корниПолзут, подобно осьминогам черным.
Ель поднимает конус, как стрела,Сквозит резной каленый наконечник.Чуть ветерок, чуть поплотнее мгла,Всё – в кисее, всё – в испареньях млечных.Суки шуршат. И в глубине стволаСтучит жучок. И капает смола.И сок, как кровь, течет по древесине.И на макушках виснут нити сини.
Лес гулко дышит, кашляет, не спит.Лес оживает в точках раскаленныхЗвериных глаз. Между кремнистых плитПолзет из лаза тропкою зеленойК хозяйственным урочищам излукЩетинистый дозорливый барсук.
Круги бегут, а язычок лакает,Чуть возмутив закраину реки.Сопят ежи. И ласточкой мелькаетРечная крыса – там, где тростники,Где голубеют тени, где квакуньиКлокочут, славя прелести июня.
Горбатый лес, прохладная река,Земля, трава, объединив дыханье,Легко несут его под облака.Мир пахнет кухней. Ночь вовсю кухарит:В одной кастрюле варятся у нейЗверье и рыба, травы, жир ветвей.
О, дикое, чудовищное блюдо,Посыпанное сверху солью звезд!Из-под лиловой мглы, как из-под спуда,С тяжелым скрипом выкатился воз.Колес не видно. Всё покрыто дымом,В нем прячется дергач неутомимый.
Внизу река, как баня, вся в пару;Слышнее плеск купающейся рыбы.Закованный в пятнистую кору,Сом выплывает деревянной глыбойИ, распустив белесые усы,Спешит на отмель глинистой косы.
Рыбачьи весла движутся неслышноИ курева светящийся глазокПо берегам, навесистым и пышным,Плывет средь остеклившихся осок.Лишь спичка, вспыхнув, озаряет лбы…
Река из глаз уходит за дубы.1936
ГЛУХАРЬ
В очках рябинового цвета,Огромный оперенный ком,Среди запутавшихся ветокШипел, болтал над сосняком.
И сосны, в рыжем небе вздыбивВерхушек черные горбы,Дрожали, покрывались зыбьюОт непонятной ворожбы.
А клокотанье шло кругами.Он истекал, как соловей,Восторгом, бульканьем, щелчками,Весною, соками ветвей.
Чудовищный кочан, весь черный,Пульсируя средь облаков,Казался сердцем непокорнымЧешуйчатых кривых стволов.
Как будто бор жизнелюбивый,Вдруг обалдев от тишины,Прорвался в горловых извивахТрубы, припадочной, счастливойИ трижды пьяной от весны.1935
РЫБОЛОВ
А. П. Соловьеву
Как тетива, натянута леса.Толкает лодку быстрое теченье.Куст ярко-рыж, как зимняя лиса,И от него ложится полосаНа рыболова.
Защищенный тенью,Он шляпу снял. И в радужках, в глазахЗеленоватый, цвета винограда,Всплывает день, блестит река в лесах,Спускается медлительное стадо.
Коричневой ореховой рукой,Дугообразным опытным движеньемОн, вытянув насадку над водой,Забрасывает поперек теченья
Кузнечика, намокшую лесуИ вновь, и вновь следит за их проплывом,А лодка вся как будто на весу –И нет границ меж небом и заливом.
И, будто бы поднявшись над землей,Она висит в кустах среди сережек.И рыболов лесою, как петлей,Вмиг облачко поймать, как рыбу, может.
Но – нет! Он только взрослый рыболов!И он не хочет, чтобы скрылась лодкаПод одуванчиками облаков.Он не достанет удочкой короткойДо неба.
И, пропахнувший рекой,Весь в серебре чешуек, в мокрых травах,Лишь голавлей, чуть смеркнется, домойОн принесет с осанкой величавой.
Подобно связке золотых лучей,Скрепленные узлами из бечевок –Они лежат средь кухонных ножей,Кастрюль, капусты, луковых головок.1939
ЛОВЛЯ СОМОВ
Какой тут дом! Мы в логовище ночи.Наверно, здесь, в клубящихся кустах,Среди осок, багульника и кочек,В свивальниках из черного холстаОна, едва родившись, не ходила, –Чуть почернели дикие яры,Чуть вечер, чуть июль развел парыНад этим вот померкнувшим бучилом.
Взяв лягушонка, пойманного в травах,Пробей крючком лишь кожицу спины!Он должен быть живым. Он должен плаватьСреди восьмисаженной глубины.
Спусти его! Не терпится! Скорее!Вот легкий всплеск. Насадка за бортом.Вот в глубине, в подводной галерее,Среди коряг он кружится волчком.
Едва фотографирует сетчаткаЧуть видные, обвернутые в мрак,Одетые в мохнатые перчаткиКривые руки илистых коряг.
И тут-то вырывается из мракаСтрашилище, что не вместишь в ушат,Пудовый сом, которому так лакомЛюбой из побережных лягушат.
Челнок дрожит. Дубовая катушка,Вращаясь, с треском отдает шнурок.Трясет рывок. Летит весло из клюшки.Трещит катушка. Вертится челнок.
Трещит катушка. Сердце вперебойРаботает. И, право, не на шуткуВстревожишься, когда в воде густой,Как выходец из преисподней жуткой,Сом вымахнет усатой головой.
И вот лежит в челне пятнистой глыбой,Как порожденье ночи, как намекНа времена, когда мы не могли быСуществовать, а он бы княжить мог.1939
ГУСИ ЛЕТЯТ НА СЕВЕР
Гуси летят на север. Я слышу свист крыльев.Белые-белые ночи заснуть не дают.Гуси летят на север.То солнцем, то снежной пыльюТундра гусей встречает. Ручьи поют.
Гуси летят на север.В глухую ночь на пригорокЯ и моя бессонница вместе взошли.Слышен далекий гогот, весенние разговорыПтиц, разбудивших зимний уют земли.
Верно, весна над озером льды оттерла,Травы оттаяли, чтобы принять косяк?Утро трубит в рога в длинных птичьих горлах,Снегом гусиных крыл занесло ивняк.
Гуси летят на север.И кровь к глазам приливает.Слезы? Восторг?Но ведь это всего лишь май!Гуси летят на север. И снова во мне живаяЖажда лететь путями весенних стай.
Ноздри мои раздулись.Я слышу, как пахнет пьяно –Жизнью непобедимой – весна, трава.Белая ночь на исходе.Жутко, прекрасно, странноЖить на земле, проснувшейся едва-едва.1937
САД ВО ВРЕМЯ ГРОЗЫ
