Светлана Сырнева - Избранные стихи
* * *
Лето в разгаре, и странен союзсолнца и холода. Сердце щемит.Вздрогнет под ветром черемухи куст,вытянет ветви и прошумит.
Клонится бледный березовый строй,кроны трепещут, свиваются в жгут.Шелест и шум по равнине пустойходят – и места себе не найдут.
Словно бы полем, поляной, рекой,небом и космосом, всеми и всяневосполнимо утрачен покой,и ни на что опереться нельзя.
В час рокового смещенья эпохсущее общий находит язык:шум несмолкающий, трепет и вздох,долу клоненье и сдавленный крик.
1989
Декабрь
Как ослепшего – за рукави как тонущего – на плот,пусть затянет меня в декабрь,пусть хоть это меня спасет.
Заметет с четырех сторон,занавесит со всех высот.Это – зыбка, а в зыбке – сон,пусть хоть это меня спасет.
Не страшна небесная твердь:ватой выложен небосвод.Что поэту русскому – смерть!Пусть хоть это меня спасет.
В свой тулуп меня заверни,о декабрь, и неси, храня.Так носили в детские дниполусонную в сани меня.
И уже во сне досмотретьнескончаемый санный путь.Что для русского – умереть!О, не более, чем заснуть.
Ибо жизнь ему – то тесна,то неслыханно широка.И ему потребны векадля его короткого сна.
1989
* * *
Все те же тоска и сон,все так же поля легли.Осенняя стая ворон,как невод, прошла вдали.
Гляди, заходит опять,растекшись в туманной мгле.Но нечего неводу взятьна голой, пустой земле.
Метнуться за косогор,лететь до ночи, до звезди чувствовать, как просторв безумное око врос.
Лететь от версты к версте,не смея на отдых сесть.И даже в самой пустотевеликая тяжесть есть.
О Русь! У кого и как берешьты таких пустот,где даже бессмысленный знакотчетливый смысл несет!
1989
* * *
Слишком все недвижно окрест.Может, солнце нас обманулои пока садилось за лес,над землею вечность минула.
Как проверю? Душа – и танедоступностью легкой дышит,вроде ласточкина гнезда,притулившегося под крышей.
Дотянись и тихонько троньптичий домик, комочек ватный —и внутри полыхнет огоньнеожиданный, непонятный.
Лишь на миг озарится высь,обозначится лес бескрайний.Ветви, листья – вы с чем сплелись,с чем повязаны общей тайной?
Почему столько раз уже вы,неясным молчаньем вея,странный знак послали душе,словно в чем условились с нею!
1989
* * *
Выше тепла и жилья,словно изверившись в нем,птиц перелетных шлеязыблется в небе пустом.
Горних струя воздусейгде-то над нами прошла,и не она ли гусей в руслесвоем повлекла?
Поздно проситься в траву:тяге земной вопрекивыдержит птиц на плавустрежень воздушной реки.
Долго им по небу течь,плыть без руля и ветрилмимо встающих навстречьгрозных осенних светил.
1989
О себе
Я родилась в 1957 году, в деревне Русско-Тимкино Уржумского района Кировской области на древней Вятской земле, откуда происходят и все мои предки.
Годы самого раннего детства прошли в ветхой и кособокой крестьянской избушке, где наша семья снимала небольшой угол. Весной всю окрестность заливала талая вода, а зимой за стеной выли волки. Появление «лампочки Ильича» под закопченным потолком нашего дома совпало с полетом Гагарина в космос.
До четырех лет моим воспитанием занималась бабушка Евлампия Васильевна Сырнева, в прошлом учительница. Она научила меня читать. Бабушка очень любила поэзию Некрасова, и благодаря ей я знала наизусть многие стихи и поэмы этого неповторимого поэта.
После смерти бабушки я и моя младшая сестра остались дома без присмотра, и мама, учительница русского языка и литературы София Александровна Сырнева, стала брать нас в школу к себе на уроки. Так я познакомилась с русской классикой, и она в то время воспринималась мной не как литература, а как сама жизнь.
Стихи великих русских поэтов соединялись в моем воображении с картинами нашей деревенской природы, органично сливались с ней в одно целое. Поэтому природа и вся наша скудная жизнь казались мне одухотворенными, полными глубокого, порою драматического смысла.
Транспортное сообщение с райцентром Уржумом было плохое, и жители нашей деревни ходили туда пешком. Мама, отправляясь в город по делам, брала меня с собой. В дороге мы, импровизируя, сочиняли рассказы и сказки. Мама декламировала мне стихотворные строки своего брата Анатолия Сырнева, молодого поэта, погибшего в блокаде Ленинграда:
Луна свой серебряный бросила пледПод след моих желтых ботинок.Скачу через лужи – как будто балетТанцую на сетке тропинок.
И лужи, и грязь говорят про свое,А мне и тепло, и красиво —Как будто бы в самое сердце моеПо трубам ввели Куро-Сиво...
Рукописи дяди Толи потерялись во время блокады, и мама хранила его творчество в памяти. Вслед за ней отдельные стихотворения запомнила и я.
С семи лет я стала сама сочинять стихи, а с 1967 года они постоянно публиковались в районной газете «Кировская искра». Здесь их заметил ответственный секретарь газеты Евгений Замятин, единственный профессиональный поэт в районе. Он стал моим первым критиком и первым учителем в литературе. Наша дружба продолжалась до самой смерти Евгения Петровича в 1980 году.
В годы юности я занималась в литературном объединении при Кировской областной писательской организации. Очень доброжелательно относился к моему творчеству кировский поэт-фронтовик Овидий Любовиков. Но в целом мои литературные опыты считались не особенно удачными: они выбивались из привычных рамок молодежной поэзии 70-х годов.
В 1988 году на Кировский областной фестиваль поэзии приехал известный московский поэт Николай Старшинов. Благодаря его доброму участию мои стихи попали в несколько столичных изданий и в издательство «Современник», где ими заинтересовался литературный критик Дмитрий Ильин.
Трудно переоценить роль Ильина в моей жизни. Он не только указал на сильные и слабые стороны моего творчества, но и познакомил меня с настоящей поэзией XX века, открыл возможность общения с крупнейшими поэтами и мыслителями современности – Юрием Кузнецовым, Вадимом Кожиновым, Станиславом Кунаевым. Бескорыстно влюбленный в поэзию, Дмитрий Петрович во многом определил характер моего творчества и взаимоотношения с миром литературы.
Давняя дружба связывает меня с литературным критиком Ларисой Барановой-Гонченко. В этой талантливой женщине меня привлекают бескомпромиссность, верность своему призванию и высокая мера требовательности ко всему, что закрепляется в слове.
Среди моих друзей – замечательный литературовед, блистательный знаток поэзии, профессор Литературного института Владимир Павлович Смирнов.
С 1990 года моя творческая судьба неотделима от журнала «Наш современник».
Не перечислить всех, кто добрым словом и делом помог мне на литературном пути – от именитого уроженца Вятки Владимира Крупина до многих и многих земляков, чьи имена совсем не известны. Видя во мне какую-то искру способностей, ей не дали погаснуть простые деревенские люди.
Помню, как в третьем классе, пройдя все «отборочные туры», я была направлена на районный смотр художественной самодеятельности – читать свои стихи. Для этого выступления директор нашей маленькой школы Алексей Михайлович Староверов купил мне платье и туфли. В день поездки разыгралась сильнейшая снежная буря, все дороги замело. А до райцентра – 30 километров. И тогда директор школы запряг лошадь, закутал меня в тулуп и на санях повез в город. Лошадь в сумерках тяжело шла по снежной целине, проваливаясь в бесчисленные овраги. Но Алексей Михайлович не отступил, и я смогла выступить на районном смотре.
До сих пор многие уржумцы с горячим пристрастием следят за моей судьбой, помня маленькую девочку, которая в те давние годы еще не знала такого понятия, как совокупная народная воля.
Я не принадлежу к числу поэтов, которые много пишут, часто издаются и стремятся к широкой известности. На мой взгляд, литература дышит свободнее, если качественный отбор проникающих в нее произведений производят сами авторы – не дожидаясь, когда это за них сделает время. У меня не так уж много читателей, но они, как правило, – умные, глубоко чувствующие люди.
С. Сырнева
