Светлана Сырнева - Избранные стихи
* * *
Мимо вашего дома – снег.Возле Вашего дома – ночь.В вашей комнате – медленный свет,Вы один, и меня там нет.
Понабраться бы мне стыда,не заглядывать из темнотыв освещаемое туда,де ни тени моей, ни следа,
ни портретика на стенесамодельного моего,ни гроша для меня в казне,ни угла, ни скамейки мне.
Лишь один-единственный разВы посмотрите за окнои утешитесь, что сейчас там темно:ни меня, ни Вас.
Вот и вся надежда моя.Так однажды ржавую цепьрвет колодезная бадья,с тихим плеском на дно уйдя.
1988
* * *
В августе по ночам крутсозвездий наклон.Роща стоит, как храмв тысячу белых колонн.
Путь был тернист,но здесь выпусти посох из рук,одежды свои повесьна белый месяца крюк.
Дальнему зову вняв,поле пересеки по белымзонтикам трав,как по камням реки,
чтоб до утра во тьмушепот твой убегал:«О, я еще никомув жизни своей не солгал!
Поверьте, я так же чист,хотя и колеблем молвой,как этот осиновый лист,дрожащий над головой».
1988
* * *
Эта темень – крепчайшая, как самосад,непроглядная, как марсианина разум.Кто сказал, что свободен ночующий сад?Он недвижим: он связан.
Он разобран по ветке, он силы лишен,он не вытолкнет кляпа, не выдернет скрепу —прямоликий белесый березовый ствол,сад пришпиливший к небу.
Как нелепо и тупо стоит на пути,как он плотно стоит – не просунуть и пальца.О, хоть молния, что ли, его освети,снизойди до страдальца!
О, хоть ветер, дохни в его потную грудь —нет ни веры, ни силы, и утро не скоро!Пусть хотя бы лампаду зажжет кто-нибудьи пройдет вдоль забора.
1988
Песнь о сохранившем знамя
В. П. Смирнову
А воронов стая кружилась все ниже,и гибнущий полк его выслал из боя:ему приказали укрыться и выжить,доверили знамя спасти полковое.
Крестом осенился и знамя упрятал,его обмотав под рубахой на теле, и– по лугу, по лугу, прочь от заката туда,где лишь кости в оврагах белели.
Дремучей тропою, стремниной холодной,спаленною чащей, где дым еще вился,то мышью, то зайцем, то тварью болотнойбежал он, и полз он, и катом катился.
В канавах и в норах он жил потаенно,считать разучившийся дни и недели.Над ним проносились чужие знамена,чужие победы в округе гремели.
Оброс, одичал он, питался червями,и речи живой, и рассудка лишился.И он позабыл, для чего ему знамя,но как над дитятей над ним копошился.
Однажды, придя ослепительным строем,заветное войско его подхватило,обмыло, одело, назвало героем —но разума грешному не возвратило.
Навек отказавшийся быть человеком,все также он ползал и ел, что попало.Бежал – не нашли. И в баталиях векасудьба его бедной песчинкой пропала.
О жизнь, для кого ты? По степи закатнойзакованным всадником ты пролетаешьи дышишь одной лишь суровостью ратной,и, людям не внемля, лишь мифы питаешь.
1989
* * *
Ночь застанет в пути, и лунапровожать тебя будет знакомо.Для чего так дорога длиннаот казенного места до дома?
Чтоб забылось, о чем ты просил,чтоб наплакаться, идя с отказом,и по капле накапливать сил,так постыдно утерянных разом.
Чтоб хромые деревья в пылии немые деревни в печали,прикасаясь, поведать могли,что они – и просить перестали.
1989
* * *
Выйду из дому. Плачет пурга.Ночь ей дали – она не утешилась.Что ты, сердце? Безлюдны снега,полно, сердце, тебе примерещилось.
Словно кто-то крадется во тьме,жмется в стену, ступить не решается.Кто он? Что у него на уме?Сторожит кого, сам ли скрывается?
Вон он, вон он! Метнулся назад,переулком пошел, подворотнями.Так уносят завещанный клади сторонятся, чтобы не отняли.
Так и мне в моем долгом путиробким ангелом было наказанопо ночам свою душу нести,сознавая, что днем она связана.
Слышишь стон? Это двери с петель!Слышишь гул? Это стены разрушены!Это пробил наш час, и метельполуночными полнится душами.
Но, встречая собратьев своихв тупиках, на буранных околицах,мы все так же сторонимся ихи далекому ангелу молимся.
1989
* * *
Неизвестною силой на землю гоним,пролетает в пространстве крутящийся снег,словно своды небес переполнились ими устали держать, и ослабли навек.
Небо вечное! Переневолилось ты,но другого тебе не дано бытия.И устали, устали столбы и кусты —не уйти: где поставлены, там и стоят.
Видно, Божьим творениям выбора нет,есть удел. И устали они до того,что уже не считают ни дней и ни лети не ждут, и не просят уже ничего.
1989
* * *
Роща моя печальная,тихи твои купола.Скорбный обет молчанияты на себя взяла.
Поверху глянь, опальная:там, за рекой, одна,видится церковь дальняя —так же молчит она.
Может, на всех поруганныхэта лежит печать.Небо за них порукою —небу вовек молчать.
В час немого отчаяньяместа глаголу нет:скорбный удел молчания —доля твоя, поэт.
Спросит толпа глумливая:«Что же, певец красоты,сердце свое счастливоес нами не делишь ты?»
И в места сокровенныея унесу свечу.Живо слово нетленное —живо, пока молчу.
1989
* * *
Зашевелились хвойные громады,из черной почвы вывернулись пни,и объявились, воссияли клады,таящиеся в недрах искони.
Ведь ты хотела власти и покоя?Бери: пред этим жаром – все зола!Но ни один не тронула рукою,ни камушка на память не взяла.
Моя сума пустая обветшала,потом и вовсе сгинула в пути.И мне уже ничто не помешалопо морю аки посуху пройти.
1989
* * *
Через реку тебя перевезет паром.На гору подымись – вот и мое село.А посреди села – мой деревянный дом:белым цветом садов крышу позамело.
Старой сирени куст караулит окно.Тихо тронув стекло, ветка укажет: здесь.Освещено окно. Если же в нем темно —не уходи назад: ключ под ковриком есть.
Он переплыл реку, он отыскал тот дом.Ветка сказала: здесь, ключ лежал под ковром.Сад шелестел всю ночь. Солнце взошло потом.Утро, заря, роса. Облако над прудом.
Выдало небо им самых теплых лучей,самых прозрачных вод родники принесли.Наизвончайший был послан в сад соловей.Маки – крупнее нет – в огороде цвели.
«Милая, мир широк. Милая, мир богат.Милая, жизнь сложней, как о ней ни судачь.Разве удержит дом, разве удержит сад,если пора назад? Смилуйся и не плачь!»
Сад удержать не смог, не запоздал паром,не прекратилась жизнь в этот печальный час.Разве утешит сад, разве утешит дом?Тихие вы мои, много ль мне проку в вас!
К поезду по полям ветер ее проводил,утром летит назад, ищет свое село.Видит: вместо села только угли стропил,серым пеплом вокруг землю позамело.
Путник, не подходи! Под ноги льнет зола,гарь норовит обнять, тайную шепчет весть.Обгорелая ветвь в воздухе замерла,вперилась в пустоту и указует: здесь.
Мимо тех гиблых мест трассу потом провели,мчат машины по ней, мчат с утра до темна.Двое выходят порой, долго стоят в пыли,долго молчат в пыли двое: он и она.
1989
* * *
В твоих краях цветет сиреньи тихо бродит воздух пьяный,и долго дышит летний деньна разомлевшие поляны.
Когда луны тяжелый круготображается в озерах,леса смыкаются вокруг,тая крамольный свист и шорох.
Бессонный лес! И там, и тут,гонимы страстью, зверь и птицаподругу ищут и зовут,стремясь в любви соединиться.
Ты мне прислал в письме цветок,и он в пути пыльцу осыпал.Он долго шел, и он засох,и тенью из конверта выпал.
Уже не твой, уже ничей,хранится он в прохладе комнати шелесты лесных ночей,бессмертным став, уже не помнит.
Аукнется ль в чужом краю —в пути развеется дыханье.Так мудрость ясную моюоберегает расстоянье.
И муза со своих высотне так ли в дольний мир взирает?Покуда чувство к ней дойдет —оно до остова сгорает.
Что ж, муза! Перейдя предел,очерченный для Божьих тварей,люби постылый свой удел,копи печальный свой гербарий.
1989
* * *
