Осип Мандельштам - Сохрани мою речь навсегда… Стихотворения. Проза (сборник)
Последние воронежские стихи связаны с именем Н. Е. Штемпель, которая в это время выходила замуж. Стих. «Я к губам подношу эту зелень…» о весенней клейкой клятве природы (от «клейких листочков» Достоевского), которая в вечном кругообороте преступит эту клятву осенью, написано после совместной прогулки в воронежском Ботаническом саду. По поводу стих. «На меня нацелилась груша да черемуха…» – НЯМ сказала: «Это о нас с вами, Наташа». Свадебная стилизация «Клейкой клятвой липнут почки…» (старший брат и сестрица вымышлены) была написана в ответ на первое известие о будущей свадьбе. Через два дня Н. Штемпель познакомила ОМ с женихом (юношей-погодком), вчетвером с подругой они вместе ужинали и гуляли по Воронежу; на следующий день ОМ подарил ей двухчастное стихотворение «К пустой земле невольно припадая…» – тоже о вечном круговороте умирания и воскресения земли и человека; Н. Штемпель хромала (стесненная свобода одушевляющего недостатка), припадая к земле, поэтому точка зрения поэта и героини – из подземного царства: сопровождать воскресших и впервые приветствовать умерших – их призванье. Эти стихи он назвал своим завещанием: «Это лучшее, что я написал».
Из стихов, написанных летом после Воронежа, сохранились лишь немногие. Чарли Чаплин – одно из первых, тотчас по приезде в Москву, с мотивами из фильмов «Новые времена» и «Скейтинг-ринг»; ОМ склонен был отождествлять себя с образами Чаплина, поэтому НЯМ сердилась на строку «А жена твоя – слепая тень». В Савелове, на берегу Волги, написаны два стихотворения в новой образной и ритмической манере – «Пароходик с петухами…» (Москва, радио, сводка погоды, небо и непонятная последняя строфа) и «На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь…» – похвала южной красоте Е. Е. Поповой (1903–1964), жены и режиссера моноспектаклей артиста В. Н. Яхонтова (1899–1945), друга ОМ, – красоте, как бы перенесенной из Индии на Русь Алексея Михайловича. Неожиданный опереточный мотив («Стрелочек») уже использовался ОМ в детском стих. «Два трамвая» («Я спрошу у лошадей, лошадей…»). Е. Попова импонировала ОМ искренней и страстной верой в Сталина («Я не отдам его!») – об этом оба последних стихотворения, «С примесью ворона голуби…» («стихи эти явились в результате нашей прогулки в машине по городу», «выглядит хулиганистым мальчишкой и написал мне стихи, которые прячет от Н. Я.», – писала Попова мужу) и вторые Стансы («Необходимо сердцу биться…») (полоса с приговором – по делу М. Тухачевского и других военачальников; футбол – событием июня 1937 был приезд команды басков из республиканской Испании; «Новые плоды» – композиция о Мичурине, над которой работал Яхонтов).
Проза
ШУМ ВРЕМЕНИ. Книга писалась осенью 1923 – зимой 1924 г. и вышла весной 1925 г. под одной обложкой с «Феодосией». При этом главы «Шума времени» отчетливо распадались на две части – о родном доме и о Тенишевском училище. «Шум» кончался приблизительно на том времени, когда ОМ начал писать стихи, «Феодосия» – на том времени, когда он отказался от мысли об эмиграции. Это придавало книге единство.
Герой начальной части книги – Петербург, точнее, центр Петербурга – Дворцовая площадь между Зимним дворцом и аркой Генерального штаба, с Александровским столпом посредине, от нее вправо таинственная Миллионная, выводящая к Марсову полю с его парадами и Летнему саду с его прогулками и забытыми детскими играми; за спиной у Летнего сада мрачный Инженерный замок, где был убит Павел I. Западная часть центра – Сенатская площадь с Медным всадником, за ней Исаакиевский собор, за ним Мариинская площадь с памятником Николаю I – меньше значат в воспоминаниях; за этими местами уже начинались в одну сторону еврейские Торговые улицы с синагогой, основанной бароном Т. О. Гинцбургом (у ОМ – Гинзбургом) и A.M. Варшавским, а в другую – голландский Петербург, при Крюковом канале, заглохшая петровская «Новая Голландия». Этот центр, от Мариинской до Дворцовой, огибался Большой Морской улицей, тоже прогулочным местом. От Дворцовой на восток, к вокзалу, шел Невский проспект, перекидывавшийся Аничковым мостом через Фонтанку; в начале его стоял костел Св. Екатерины, где отец Лагранж давал рекомендации горничным, а на полпути до Фонтанки располагался Казанский собор, площадь перед которым была привычным местом студенческих выступлений. Невдалеке – Дворянское собрание с большим концертным залом. В предвокзальных кварталах, на Пушкинской, жили Синани, а дальний, завокзальный конец Невского, где жил Сергей Иваныч, был уже кварталом бедноты. Для характеристики парадного Петербурга ОМ поминает и однообразную красивость пехотных ратей и коней (из «Медного всадника» Пушкина) и блистательный покров, накинутый над бездной (из стих. Тютчева «Святая ночь на небосклон взошла…»).
Отец поэта Эмиль (Хацкель) Вениаминович Мандельштам (1851–1938), перчаточных дел мастер, купец I гильдии, происходил из Шавельского уезда (Литва). Путаное образование отца заставляет ОМ вспомнить причуду рационалистического XVII века – как стоик Спиноза (1632–1677) забавлялся, стравливая пауков в банке. Мать, Флора Осиповна Вербловская (1866–1916), музыкантша, была из Вильно. В 1892 семья переселилась в Павловск, в 1897 в Петербург, поблизости от «Жизни за царя», т. е. за Мариинским театром. 1899 год, когда ОМ поступает в Тенишевское училище, застает их на Офицерской, 17. Дед и бабка поэта, кожевник Вениамин Зунделович Мандельштам (1831–1909?) с женой Мере Абрамовной (1832–1910-е), жили в Риге на Ключевой ул., ныне Авоту; Майоренгоф, Дуббельн, Бильдерлингсхоф – ныне Майори, Дубулты, Булдури. Друг дома Юлий Матвеич Розенталь (ок. 1840 – не ранее 1916), в молодости – финансист юго-западных железных дорог, умер в нищете, обобранный купцами Орешниковыми; любимые им М. О. Меньшиков (1859–1919) – черносотенный публицист «Нового времени», а Э. Ренан (1823–1892) – наоборот, скептический либерал, автор эмоционально-позитивистической истории христианства. Рош Гашана, еврейский Новый год, и (через неделю) Иом Кипур, день Всепрощения и Поминовения, праздновались в сентябре. Черно-желтые талесы, которыми покрывали голову при молитве, дали для ОМ символическую окраску всего иудейства.
Черты эпохи – дело Дрейфуса (французский офицер-еврей А. Дрейфус в 1894 г. был осужден как немецкий шпион и сослан на Чертов остров, а в 1899 стараниями полковника Пикара реабилитирован: истинным виновником оказался майор Эстергази); «Крейцерова соната» Л. Толстого вышла в 1891 г.; похороны Александра III – ноябрь 1894 г.; спуск броненосца «Ослябя» (погибшего в японскую войну) – 1898 г.; похороны наследника – младший брат Николая II, в. кн. Георгий Александрович, умер 28 лет в 1899 г. Капули и «à la кок» – модные женская и мужская прически.
Пушкин в издании Исакова – семьдесят шестого года – вероятно, 6-томник 1869–1871 гг. (Идиотская цветовая азбука Рембо – знаменитый сонет «Гласные» о цвете каждой буквы, любимый среди символистов). Экономист Ст. Милль (1806–1873) пропагандировался в России Чернышевским. Минный подкоп под Александра II (но не с Караванной, а с М. Садовой) был в 1880 г. С. Перовская и А. Желябов казнены в 1881, Надсон умер в 1887, Гаршин покончил с собой в 1888. Переводчик и популяризатор П. И. Вейнберг дожил до 1904 г.; С. А. Венгеров, филолог-позитивист, составитель огромной картотеки, легшей в основу незаконченного «Критико-биографического словаря русских писателей и ученых», – до 1920 г. (ОМ посещал его семинары в университете). «Русская муза» (1904) – авторитетная антология русской поэзии, составленная поэтом-народником П. Я. (Якубовичем-Мельшиным); антология «Чтец-декламатор» (Киев, 1909) уже включала и литературу модернизма.
Домашними лириками этой поры ОМ называет того же П. Я., Евг. Тарасова (певца восстания 1905 г.), П. С. Соловьеву-Allegro (сестра Вл. Соловьева, осторожная предшественница модернизма); Ю. В. Гольдберг (журнал «Поэт» выходил в 1907–1908 гг.) остался внелитературным явлением. Грузный модерн немецкого живописца Ф. Штука (1863–1928) и манерно шаржированные скульптурки Ин. Жукова (1875–1948) ощущались как безвкусие уже нового стиля – как и знаменитая драма Л. Андреева «Жизнь человека» (1907) и альманахи «Шиповник» (с 1907). На этом фоне ОМ выделяет новаторский театр В. Ф. Комиссаржевской (1904–1910) и ее товарища К. Бравича; вспоминается знаменитая премьера «Балаганчика» Блока (1906) и постановки «Гедды Габлер» и др. пьес Ибсена (аптекаря из Христиании в профессорском курятнике).
