Виктор Гюго - Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения
«Как в дремлющих прудах среди лесной глуши…»
Перевод Е. Полонской
Как в дремлющих прудах среди лесной глуши,Так видим мы порой на дне людской душиИ ясную лазурь, где проплывают тучи,Где солнца луч скользит, беспечный и летучий,И тину черную, где мрак угрюмо спит,Где злобных змей клубок невнятно шелестит.
7 мая 1839 г.УСПОКОИТЕЛЬНАЯ КАРТИНА
Перевод Инны Шафаренко
Весь мир поет, жужжит, сияет:Паук, прядильщик и портной,Тюльпанов лепестки скрепляетТончайшей сеткой кружевной;
В пруду кишит букашек стая,На них большая стрекоза,Лазурью крылышек блистая,Таращит круглые глаза;
Льнет роза к нежному бутону,От страсти пламенной ала,А на ветвях поют влюбленноВ закатном свете два щегла,
Как будто воспевают птицыТворца, чья легкая рукаОкрасила в кармин ресницыДля неба — синего зрачка;
В лесу лосенок несмышленыйИграет, расшалившись вдруг;Броней тяжелой, золоченойНа плюше мха сверкает жук;
Луна до ночи в небе встала,Как выздоровевший больной,Ее глаза, как два опала,Покрыты томной пеленой;
Пчела над лютиком резвится,От меда сладкого пьяна,А пашня дышит, шевелится, —В ней прорастают семена!
И все живет, и все играет —Луч солнца на коньках домов,Тень, что по речке пробегает,Синь неба, прозелень холмов,
На склонах мак и клевер красный…Природа, полная любви,Мне говорит с улыбкой ясной:Не бойся, человек, живи!
К Л
Перевод А. Ахматовой
С тростинкой хрупкою надежды наши схожи,Дитя мое, в руках господних наши дни,Всей нашей жизни нить в суровой власти божьей,Прервется нить — и где веселия огни? Ведь колыбель и смерти ложе, — От века на земле сродни.
Я некогда впивал душою ослепленнойЧистейшие лучи моих грядущих дней,Звезду на небесах, над морем АльционуИ пламенный цветок среди лесных теней. Виденья этой грезы сонной Исчезли из души моей.
И если близ тебя, дитя, рыдает кто-то,Не спрашивай его, зачем он слезы льет, —Ведь плакать радостно, когда томит забота,Когда несчастного жестокий рок гнетет. Слеза всегда смывает что-то И утешение несет.
2 июня 1839 г.OCEANO NOX[470]
Перевод В. Брюсова
Сен-Валери-на-Сомме
Вас сколько, моряки, вас сколько, капитаны,Что плыли весело в неведомые страны,В тех далях голубых осталось навсегда!Исчезло сколько вас, — жестокий, грустный жребий!В бездонной глубине при беспросветном небеНавек вас погребла незрячая вода!
Как часто путь назад не мог найти к отчизнеВесь экипаж судна! Страницы многих жизнейШторм вырывал и их бросал по волнам вмиг!Вовек нам не узнать судьбы их в мгле туманной.Но каждая волна неслась с добычей бранной:Матроса та влекла, а та — разбитый бриг.
И никому не знать, что сталось с вашим телом,Несчастные! Оно, по сумрачным пределамВлачася, черепом о грани камней бьет.А сколько умерло, единой грезой живших,Отцов и матерей, часами сторожившихНа берегу — возврат того, кто не придет!
Порой, по вечерам, ведут о вас беседы,Присев на якорях, и юноши и дедыИ ваши имена опять твердят, смешавСо смехом, песнями, с рассказами о шквалеИ с поцелуем тех, кого не целовали, —Тогда как спите вы в лесу подводных трав.
Мечтают: «Где они? На острове безвестном,Быть может, царствуют, расставшись с кругом теснымДля лучших стран?» Потом — и имена в туманУходят, как тела ушли на дно бесследно,И Время стелет тень над вашей тенью бледной, —Забвенье темное на темный океан.
Вас забывают все — с тем, чтоб не вспомнить снова:Свой плуг есть у того, свой челн есть у другого!И только в ночь, когда шторм правит торжество,Порой еще твердит о вас вдова седая,Устав вас ожидать и пепел разгребаяПустого очага и сердца своего.
Когда же и ее закроет смерть ресницы,Вас некому назвать! — ни камню у гробницыНа узком кладбище, пугающем мечту,Ни иве, что листы роняет над могилой,Ни даже песенке, наивной и унылой,Что нищий пропоет на сгорбленном мосту!
Где все, погибшие под голос непогоды?О, много горестных у вас рассказов, воды(Им внемлют матери, колена преклонив!),Их вы поете нам, взнося свой вал мятежный, —И потому у вас все песни безнадежны,Когда вы катите к нам вечером прилив!
Июль 1836 г.ИЮНЬСКИЕ НОЧИ
Перевод Инны Шафаренко
Как летом темноты недолог промежуток!Пьянящий запах трав вздымается с полей,В струистых сумерках наш сон пуглив и чуток, —Сквозь дрему слышу я дыханье тополей;
На звездном пологе — темней густая крона,Прозрачна синь небес до самого утра,И робкая заря, бродя у небосклона,Тихонько ждет, когда придет ее пора.
28 сентября 1837 г.ВОЗМЕЗДИЕ
НАРОДУ
Перевод Г. Шенгели
Безмерный океан с тобою схож, народ!И кротким может быть и грозным облик вод;В нем есть величие покоя и движенья;Его смиряет луч и зыблет дуновенье;Он — то гармония, то хриплый рев и гром;Чудовища живут в раздолье голубом;В нем созревает смерч; в нем тайные пучины,Откуда и смельчак не выплыл ни единый;На нем как щепочка любой колосс земли;Как ты — насильников, крушит он корабли;Как разум над тобой, над ним маяк сверкает;Он — бог весть почему — то губит, то ласкает;Его прибой — на слух как будто стук мечей —Зловещим грохотом звучит во тьме ночей,И мнится, океан, — как ты, людское море, —Сегодня зарычав, все разворотит вскоре,Меча на берег вал, как бы металл меча;Он Афродите гимн поет, ей вслед плеща;Его огромный диск, его лазурь густаяПолночных звезд полны, как зеркало блистая;В нем сила грубая, но нежность в ней сквозит;Он, расколов утес, травинку пощадит;Как ты, к вершинам он порою пеной прянет;Но он — заметь, народ! — вовеки не обманетТого, кто с берега, задумчив и пытлив,Глядит в него и ждет, чтоб начался прилив.
Джерси, 23 февраля * * *«С тех пор, как справедливость пала…»
Перевод Е. Полонской
С тех пор, как справедливость пала,И преступленье власть забрало,И попраны права людей,И смелые молчат упорно,А на столбах — указ позорный,Бесчестье родины моей;
Республика отцовской славы,О Пантеон золотоглавый,Встающий в синей вышине!С тех пор, как вор стыда не знает,Империю провозглашаетВ афишах на твоей стене;
С тех пор, как стали все бездушныИ только ползают послушно,Забыв и совесть, и закон,И все прекрасное на свете,И то, что скажут наши дети,И тех, кто пал и погребен, —
С тех пор люблю тебя, изгнанье!Венчай мне голову, страданье!О бедность гордая, привет!Пусть ветер бьет в мой дом убогийИ траур сядет на пороге,Как спутник горести и бед.
Себя несчастьем проверяюИ, улыбаясь, вас встречаюВ тени безвестности, любя,Честь, вера, скромность обихода,Тебя, изгнанница свобода,И, верность ссыльная, тебя!
Люблю тебя, уединенныйДжерсейский остров, защищенныйБританским старым вольным львом,И черных вод твоих приливы,И пашущий морские нивыКорабль, и след за кораблем.
Люблю смотреть, о глубь морская,Как чайка, жемчуг отряхая,В тебе купает край крыла,Исчезнет под волной огромнойИ вынырнет из пасти темной,Как чистый дух из бездны зла.
Люблю твой пик остроконечный,Где внемлю песне моря вечной(Ее, как совесть, не унять),И кажется, в пучине мглистойНе волны бьют о брег скалистый,А над убитым плачет мать.
Джерси, декабрь 1852 г.ИСКУПЛЕНИЕ (Фрагменты)
