Дирижабль осатанел. Русский дада и «адские» поэмы - Борис Юлианович Поплавский

пруд летит ленивая лунаОна купается в холодной мыльной пенеТо несказуемо удивленаТо правдой обеспечена как пеньеБормочет совесть шевелясь во снеНо день трубит своим ослиным гласомИ зайчики вращаются в тюрьмеИспытанные очи ловеласовТак бедствует луна в моём мешкеТак голодает дева в снежной ямеКак сноб что спит на оживлённой драмеИль чёрт что внемлет на ночном горшке1925

80.

Шасть тысячу шагов проходит жизньНо шаг один она тысяченожкаДрема как драпать от подобных укоризнБорцову хватку разожми немножкоПусть я увижу. Знаю что и какНо вовне всё ж ан пунктик в сём слепогоБыть может в смерть с усилием как какЯ вылезаю ан возможно многоОгромная укромность снов мужейО разомкнись. Всю ль жизнь сидеть в сортиреСтук слышу рядом вилок и ножейМузыку дале жизнь кипит в квартиреЗвенит водопроводная капельНо я в сердцах спускаю счастья водуИ выхожу. Вдруг вижу ан метельОпасные над снегом хороводы1925

81.

Окружает призрак моря призрак сушиСиневея невещественной волной во тьме железнойНевещественный поток течёт в пустынеВ города вступает сверху внизУлица-река где рыщут рыбыМедленно несёт сутулый трупИ болтается в воде его игривыйКостяной язык меж тонких губА навстречу из воды пучистойДева-ангел в фиолетовом трикоВыплывает. Важный нежный чистыйОн скользит в глубоком сне вниз головойА над ним подводный садФосфоресцировала бледно флора днаЛунный лик над морем возвращалсяИ прилив вставал смеясь со снаИ въезжают в воздух звуки мракаМеталлический марсианский вальсГромкоговоритель на забореНечеловечески и невидимо пел

82. Этика

Голубое солнце танцевало но не восходилоОно щёлкало своими рачьими клешнямиОно давало обратный ходПолный оскорбления недействиемПолный увеселительных полётовПолный скрежетом хрустальных зубовОно было в совершенной безопасности

83. Воскресная прогулка солдата

Завивание воздушного шара продолжалось целый месяцНаконец золотой песок был насыпани алюминиевые граммофоны затрубили отъездПоследней взошла на палубу Melle Miecmememс полуконцертным роялем [под] мышкойЭто вызвало бурю энтузиазмаРастерявшийся солдат продолжает висеть на шёлковой верёвкеподнимаетсяАааахМоре 40 000 метров высотыСолдат висит5 600Солдат упорствуетКапитан вежливо просит его не настаивать6 000Солдат закуривает папиросу и насвистываетУдивление пассажиров ночьМолния начинает летать вокруг аэростатаКак фальшивая акулаОна впивается ему в затылокГлухой выстрел тревога дирижабльЛомается пополам как огурец

«Воскресная прогулка солдата»

84. La rose croix

Шум шагов и вод и бояТанец птицы рёв трубыСлышу[32] я через обоиСлышим[33] мы через гробыВозникает он как раннийХриплый голос тихий стукКак виденье в ресторанеЖёлтый выстрел на мостуАн слегка и вот всецелоМироздание гремитЛихо пляшет КонсуэлаОгнь меча из-под копытИ на Вас на нас навылетКлонится лазурный шагТы ли мы ли Выли Вы лиВаша ли[34] моя ль душаТихо ходит кровь по жиламГусто смерть лежит в часахДремлют лица пассажиров[35]В безобразных волосахИ опять привычным жестомЧешет смерть гребёнкой лобНе подвинувшись ни с местаНе покинувши свой гробЭто вечное вращеньеЭто млечное прощеньеГолубое отвращеньеСмейся позабудь о мщенье

85.

Он на землю свалился оземь палКак этого хотел весенний вечерКак в это верил день СарданапалКак смел он как решился человечекКак смел он верить в голубой пинжакВ оранжевые нежные ботинкиИ в синий синий синий синий галстук парижанВ рубашку розовую и в штаны с картинкиЦвело небес двуполое пальтоСиреневые фалды молча млелиИ кувыркалось на траве аллеиШикарное двухместное автоИ кажется в минуту ту минулиКачнулся воздух выпивший холуйИ стало что-то видно будто в дулеВ самоубийстве или на балуИ вечер обессилел точно жалаЗмея лишилась душегуб ножаНазад сползла зима и задрожалаДуша моя и хлад прошёл пинжакКачнулся день и вылетел и вышелЯ к дому своему.

86.

Bruire rire et mourirÊtre amoureux et heureuxPourrir et encourirToutes les horreurs des HébreuxJe ne veux ni peindre ni écrireJe voudrais dormir toujoursRire et se détruireBraire et traire l’amourÔ cygne ô assassineLibellule et saut des vaisseauxMélancolie des glycinesOphélies des universauxBruits. Brumes des ruinesGépides et rois RomainsHéroïnes des DruidesDroits divins des carlinsÔ chants, sons de SolangeChansonelle de l’échansonLe caleçon de son angeChange comme la lune au seauCe dire et ce brandirSe brailler et s’ébranlerSe dédire et se maudireSe rouler et s’écroulerRimes ruines [нрзб.]Horizons des OrionsVous n’êtes que stellaires urinesSons et rayons des aconsSonnerie des téléphonesOù le rire seul résonneEst la pomme de PerséphoneQui ne la donne à personne

87.

Я яростно орудовал платкомБыл страшный насморк и к тому же слёзыИ яблоки катились над лоткомКак мокрые коричневые розыТак совершенно одинок холуйЧто даже не умеет жить как баринРазвязно ест воздушную халвуИ отдувается (ну впрямь сейчас из бани)(Дышали подворотни как китыЗемным эпилептическим весельемИ души мёртвых мягкие скотыЛетали в гости и на новоселье)Признайся пери! нет тебя в живых!Ты так как я притворно существуешьНе опуская голову танцуешьНе поворачивая головыШикарный день расселся в небесиНа белых белых шёлковых подушках(Ты тихо ешь шикарная пастушкаМоё лицо с кружками колбасы)

88.

1Лицо в окне висит, стоит, лежит.Лицо в окне танцует неподвижно,Как белая луна в ведре воды,Как мёртвый кот на мостовой булыжной.Лицо в окне кому принадлежит,Кому необходимо или мило?Лицо в окне положено, лежи.Ты потемнело, так покройся мылом.Величественно, жалко и легкоЛицо слегка белеет неподвижно.Беспечно высоко и далекоНад белой чистою страницей книжной.Над чёрной грязною темницей жизни.2Мертвецы в салоне ели картыПели им в цилиндрах петухиА при лунной музыке за партойГамлет сочинял свои стихиБыл он бледен некрасив и грязенЗа стеклом смеялся соловей3Летит луна бесшумно по полямЗаглядывает в окна бесполезноДуша разорванная пополамТоскует глупо сухо и бесслезно4Есть в этом мире специальный шикПоказывать что Ты лишён души5Лихорадочный голос осексяУмирающий важно уселсяГод прошёл мёртвый был на отлётеТихо жили лягушки в болоте6Обожаю лунное затменьеПолное забвение луны7Упала молния зажглась в дыму рекламаБесстыдно закричала чья-то дочьРванулась тень на волю из чуланаИ началась двенадцатая ночь8Розовело небо холоделоРанний час был дик как иностранецНо земле молиться надоелоНад холмом возник жестокий глянец9Как тяжко и напрасно в этой жизниГремел рояль во сне и под водойА дева расточала афоризмыЧто ей певал волшебник молодойОшибочно любовь брала разгонРосла и расточалась безобразно

Рисунки Поплавского. Середина 1920-х

«Профессиональные стансы». Черновик

89.

Вознесися бездумный и синийПодымися холодный и свойПод кружащийся в воздухе инейНад дубовой головойИностранец балуется пышноОн шикарно живёт у другихНо гуляет легко и неслышноСмерть евонная сняв сапогиЭто жёсткое пламя мечтанийЭто жёлтое пламя[36] тоскиНаклоняется жизнь «до свидания»И снимает тебя как носки

90.

Томился Тютчев в темноте ночнойИ Блок впотьмах вздыхал под одеяломИ только я под яркою лунойЖду улыбаясь деву из подвалаОткуда счастье юное ко мнеНелепое ненужное простоеШлёт поцелуи городской лунеСмеётся над усердием святогоВ оранжевых и розовых чулкахСкелет и Гамлет Делия в цилиндреОно танцует у меня в ногахНа голове и на тетради инда[37]О муза счастье ты меня не знаешьЯ может быть хотел бы быть святымРастрачиваешь жизнь и напеваешьПрозрачным зимним вечером пустымЯ может быть хотел понять несчастныхНемых как камень, мелких как водаКак небо белых, низких и прекрасныхКак девушка печальных навсегдаНо счастие не слушалось поэта:Спало смеясь и проводило лето

91.

L’enchanteur pourrissant

Я люблю, когда коченеетИ разжаться готова рукаИ холодное небо бледнеетЗа сутулой спиной игрока.Вечер, вечер, как радостна