Павел Арский - Из поэзии 20-х годов

1919

Сергей Обрадович

Завод

Зловещим скованный покоем,Покинутый в тревожный год,Грозя потухшею трубою,Сталелитейный стих завод.

В тумане дней осенних брошен,Застыл, подслушивая, какНоябрь, промокший и продрогший,Бродяжничал на площадях;

Как настороженной походкойПодкрадывался враг во мгле…Манометр цепенел над топкойНа холодеющем нуле.

Лишь тишь машин, заводской глушьюПрохаживаясь не спеша,Будили стуком колотушекПолуночные сторожа.

Зимою вьюга снежным комомВ забитые ходы стуча,Рвала приказы военкомаС морщинистого кирпича.

Стоял суровый, многодумный,Судьбе покорный, нем и глух…Все чаще над станком бесшумнымСтальные сети вил паук…

И вот однажды, в день весенний,Запоры сбросила рука,И вновь в стремительном движеньеМогучий вал маховика.

Войною, голодом и моромБыл обессилен, мертв завод, —По всем цехам гудят моторы,Дым из трубы под небосвод.

Завыла вьюга в пылкой пасти;На полный ход прокатный стан,Над ним ликует старый мастер —Красногвардеец-партизан.

Железные дрожат стропила,Был с каждым взмахом крепче взмах:Неугасимой властной силыПылал огонь у нас в сердцах.

Смерть презирая, в стужу, в голод,Мы отстояли край роднойВ боях под знаменем, где молотИ серп — наш символ трудовой.

Раскованный рукою жаркой,Завод, сжигая немощь лет,Встал, торжествующий и яркий,Весенним солнцем на земле…

1920

О молодости

О молодости мы скорбим,О молодости уходящей,По вечерам усталым, злымЖизнь старой называем клячей.

Не скрыть седеющую прядьИ на лице ночные тени,Как изморози октября,Как первый желтый лист осенний.

И с горечью такой заметишь,Что не к вершине перевал,И на улыбку не ответишьТой, что любимой называл…

А молодость — она рядком,И не почуешь, как подхватит,И, молодостью влеком,Вдруг позабудешь о закате.

Узлом веселым — кутерьма,И синь осенняя — синицей.Не этажи, а терема,Не вывески, а зарницы.

Старье на слом. И над плечомСклоняется заботой бойкой,Стеклом и жарким кирпичомЦветущая на солнце стройка.

Старье на слом. И на порогШагает век таким разгулом,Как будто б не было дорогТомительных и плеч сутулых.

Пусть мутной старческой слезойЛист падает на грудь земную, —Румянцем яблок, щек и зорьМир полыхает и волнует!

Я ветру — нараспашку грудь.Лаская рыжего задиру,Легко и радостно взглянутьВ глаза прохожему и миру.

Над городом гуляка дымКачает головой пропащей:Он был у горна молодым……О молодости мы скорбим,О молодости уходящей.

Не тлеть, а трепетать огнем,Чтоб к солнцу — силы нашей ярость,И молодостью назовемКипучую такую старость.

Пусть мутной старческой слезойЛист падает на грудь земную, —Румянцем яблок, щек и зорьМир полыхает и волнует.

1926

Петр Орешин

Урожай

Рожь шумит высоким лесом,Нынче весело полям.Солнце красное воскреслоИ идет, и светит нам.

Утро синью напоилоНаш ржаной медовый край.«Выходи, ржаная сила,Жать богатый урожай!»

Синь — косой раздайся шире.Сытой грудью развернись.Мы недаром в этом миреСпелой рожью поднялись.

Не поймать седому долуПесню красную в полон.Нива колосом тяжелымБьет косцу земной поклон.

Завтра рожь под дружным   взмахомЛяжет в длинные ряды,И придется сытым птахамНа ночлег лететь в скирды.

Рожь вскипела, зазвонила,Взволновала сытый край.«Выходи, ржаная сила,Жать богатый урожай!»

1918

Журавлиная

Соломенная Русь, куда ты?Какую песню затянуть?Как журавли, курлычут хаты,Поднявшись в неизвестный путь.

Я так заслушался, внимаяТоске сермяжных журавлей,Что не поспел за светлой стаейИ многого не понял в ней.

Соломенная Русь, куда ты?Погибель — солнечная высь!Но избы в ранах и заплатахНад миром звездно вознеслись.

И с каждой пяди мирозданья,Со всех концов седой землиСлыхать, как в розовом туманеКурлычут наши журавли.

Совсем устали от дозораМои зеленые глаза.Я видел — в каменные горыОгнем ударила гроза.

И что ж? Крестом, как прежде было,Никто себя не осенил.Сама земля себя забылаПод песню журавлиных крыл.

Ой Русь соломенная, где ты?Не видно старых наших сел.Не подивлюсь, коль дед столетнийСебя запишет в комсомол.

Иные ветры с поля дуют,Иное шепчут ковыли.В страну далекую, роднуюШумят крылами журавли!

1923

Воз

В тяжелом и большом походеПоля, деревни и леса.И буйным озорством в народеЗвенят гармоник голоса.

Любимый край лицом не светел,Темны вихры под картузом.И кто не понял, не приметил,Какую тягу мы везем!

Пот человечий по березам,По каждому степному дню.Дай бог с таким беспутным возомПоладить доброму коню!

Сермяжный, поднатужься, милый,Нам это дело не впервой.Какой же богатырской силойТы развернулся, край родной!

Но все еще дорога — в гору,За каждый мирный час — борьба.И вспыхивают наши споры,Как снега русского гульба.

Одной рукой судьбу хороним,Другой — к мятежному штыку.Но голову мы не уроним,Не кинем в пьяную тоску.

С любовью, будет час, помянемИ наши дни и нашу кладь.И потому мы не увянем,Что не к лицу нам увядать!

1925

Земля родная

Артёму Весёлому

Не задаром жестоко тоскую,Заглядевшись на русскую сыть.Надо выстрадать землю родную,Для того, чтоб ее полюбить.

Пусть она не совсем красовита,Степь желта, а пригорок уныл.Сколько дум в эту землю убито,Сколько вырыто свежих могил!

Погляжу на восток и на север,На седые лесные края.«Это ты и в туманы и в клеверЗатонула, родная моя!»

Пусть желтеют расшитые стяги,Багровеют в просторах степных —Не задаром родные сермягиГоловами ложились за них.

Слышу гомон ковыльного юга,Льется Волга и плещется Дон.Вот она, трудовая лачуга,Черноземный диковинный сон!

Не видать ни начала, ни края.Лес да поле, да море вдали.За тебя, знать, недаром, родная,Мы тяжелую тягу несли!

Каждый холм — золотая могила,Каждый дол — вековая любовь.Не загинь, богатырская сила!Не застынь, богатырская кровь!

В черный день я недаром тоскую,Стерегу хлебозвонную сыть.Надо выстрадать землю роднуюДля того, чтоб ее полюбить!

1926

Родник