Алексей Недогонов - Дорога моей земли
Шипка — София, 1944 г.
На Шипке спокойно
На большом перевале, где тучи висят,где зигзагами мчатся автомобили,повстречался прославленный русский солдатс незнакомым стрелком, поседевшим от пыли.
Знак приветствия. Краткий солдатский привал.Вещмешки на камнях. Перекур с разговором.И казалось — смотрел на друзей переваллюбопытным, и долгим, и искренним взором.
И казалось — прихлынули в память годавеличавых баталий, сраженья и войны;и казалось солдатам, что здесь навсегдаутвердилась свобода:на Шипке спокойно.
На родных языках говорили ониздесь, на бранной земле, породнившись навеки…Может быть, повторилась в сентябрьские днивстреча та, что была в девятнадцатом веке?
…Гул мотора до них донесли ветерки.И болгарский солдат обратился с улыбкой:— Это русские. Наши штурмовики! —Самолеты, как слава, летели над Шипкой.
На крутых виражах проходили они:словно почесть в тот миготдавали пред боемхрабрым воинам русско-турецкой войны —и болгарским дружинам, и русским героям.
Передать ли восторг двух старинных друзей?Слабым светом познаний и тщетных усилий?!Эта встреча, достойная кисти твоей, ждет тебя,молодой баталист наших дней, —живописец войны, Верещагин Василий!
Тернов, 1944 г.
Слова говорят
Солдат утоляет жаждув знойные холода.По-русски и по-болгарскимы говорим — вода.
Разрежь на троих буханку,чтоб воин в теле окреп…По-русски и по-болгарскимы произносим — хлеб.
Кроме железных нервов,нам в помощь железо дано:по-русски и по-болгарскипушка — слово одно.
Когда мы идем в атаку,над боем разносят ветрапо-русски и по-болгарскивоинственный клич: «Ура!»
Мы доживем до победы,и встретит нас торжество,по-русски и по-болгарскисмысл одинаков его.
Мы в мирный час ликованипоставим на стол вино:по-русски и по-болгарскиравно пьянит оно.
После могучих походовпусть облетит весь мирдвух славянских народовпобедоносный пир!
1944 г.
Плацдарм
Осадные ночи плацдарма:атаки — волна за волной.Получен приказ командарма —держаться любою ценой.
На помощь идет переправапод жарким крылом батарей.Морава,Морава,Морава,сомкни берега поскорей!
Пред немцами и усташами,у чертова края реки,по горло в земле,под дождями,под бомбами,под снегамиработали наши полки.
Два дняот огнягрохотаньесужало надежд островок:от немца до нас расстоянье —на добрый солдатский плевок.
Во тьме неокрепшей и хрупкой —штык в штык.На КП генералглухой телефонною трубкойсолдатский окоп подпирал.
Враги донимают гранатой,вступает в работу приклад…В седьмой батарее и в пятойголодными пушки стоят.
Но вот навели переправу —тревожный, спасительный нерв, —лавиною через Моравуна выручку хлынул резерв.
А следом металл и известье:к побоищу трудной землиснарядные ящики вместес московскою «Правдой» пошли.Был натиск движенья неистов!..
Не раз я видал на войне,как танк со статьей журналистоввводили в прорыв наравне.
1944 г.
Партизан возвращается домой
Пел он устало и грустно(шел он походкою тяжкой,в правой руке карабин,в левой руке цветы):«Милая мама,слезы твоигорячее пули усташской,я пулю скорее приму,чем видеть, как плачешь ты».
…Он сто контратак немецкихвыдержал в южных планинах,в лесах голодал,в снегах коченел,под горными ливнями мок…
Увидел он дом свой —слеза сверкнулав очах его соколиных,он зубы сжал,но заплакатьдаже от счастья не мог.
В маленькой Сербии плакатьодни лишь камни умеют,люди — нежней и суровей.Мы смогли их понять.…И терпеливая старая сербкабросилась сыну на шею:так обнимаетсвоих сыновейнашарусская мать.
Югославия, 1944 г.
Пропавший без вести
В далекой России,в деревне под самой Калугой(картина такая в его отразилась глазах),вдоль тына,тропинкой, слегка припорошенной вьюгой,из школы мальчишкав отцовских бежит сапогах.
Он входит в избу.Раздевается. И деловитохлопочет в избе.А работушки — тьмущая-тьма!И все у негоне забыто, сколочено, сбито:отца-то ведь нет.Без хозяина третья зима.
Он трижды под вечерписьмо начинает. И сновасадится за стол,за который садился отец:все хочет ребенокпорадовать папу родного,что он уже в домепомощником стал наконец.
Кто радость ребенка,что так глубока и так свята,кто может понять ее —мальчика нежно обнять?..Я в Сербии встретилв морщинах и шрамах солдата,который бы смогэту детскую радость понять.
Он был молчалив.В нем тоска была жгучая скрытапо родимой семье,за которую он на войнеходил в штыковуюс солдатами маршала Титона зимних планинахв непокоренной стране.
Он верил, что будет онс милою Родиной вместе,что он, агроном,неудачно начавший войну, —крестьянин Титов,калужанин, пропавший без вести, —вернется домойи обнимет детей и жену.
1944 г.
Сербы танцуют «Колу»
Вербы от ветра хмельногос шелестом клонятся долу,сербы — в ярких нарядах,добрый, радушный народ.Я видел красавиц сербок,в кругу танцевавших «Колу»…
Как это все похожена наш восемнадцатый год!
1944 г.
Сербиянка Ягодка
Помню, помню пела наша рота:— Ой, ты славен, град Белград!..—Подпевала горная пехота —рота титовских солдат.С нами — вся в цветах наряда —под гитару юнакапела девушка Белграда —сербиянка Ягодка.
На прощанье танковая ротаподарила теплый взгляд:— До свиданья, горная пехота,до свидания, Белград!До свидания, отрада,до виджения, пока,сербиянка из Белграда —партизанка Ягодка!
Меж Москвой и городом Белградоммного верст под синевой.Выше солнца слава ходит рядом —меж Белградом и Москвой.Эта слава — дружбы ради,эта дружба — на века:о Москве поет в Белградесербиянка Ягодка.
1944 г.
Две звезды
В Сербии при встречах первым делом —мена сувенирная. Закон.За звезду —германский парабеллуми «мольбу» отдаст в придачу он.
Если мало —до слезы расстроит:сбросит френч трофейного сукна,ежели вас это не устроит —тащит реки, полные вина.
Мена — и ни капли одолженья.Обменяет — весело вздохнети с улыбкой скажет: «До видженья»,звездочку погладит —и уйдет.
…Вот как вижу:в деревушке Тнава,у всего народа на виду,русский воин к шапке югославаприкрепил московскую звезду.
Две звезды!Звенит январский воздух,звезд десятилучие горит,серб и русский говорят о звездах,и Звезда с Звездою говорит.
1944 г.
