Владислав Холшевников - Мысль, вооруженная рифмами
Интересны поиски безрифменного стиха. Тредиаковский разработал гекзаметр в огромной «Тилемахиде» (I, 4). Она была осмеяна современниками, и гекзаметр был забыт до XIX в.
В конце XVIII в. белый стих развивался в малых жанрах у Карамзина и его последователей (I, 35, 37, 38), а также в экспериментах Державина (I, 30).
Своеобразна ритмика ямба XVIII в. Самый популярный размер русской поэзии, 4-стопный ямб, в оде XVIII в. звучит тяжеловесно. Такой затрудненный ритм, прекрасно подходящий к высокому стилю оды, объясняется тенденцией выделять ударением не только концы строк (константное ударение), но и начала. Преобладает асимметричная III форма 4-стопного ямба с пиррихием на 2-й стопе («На ла́ковом полу́ моём»), II форма, в которой ударны 2-я и 4-я стопа, что создает ощущение симметричности, легкости («Из теремо́в свои́х янта́рных»), употребляется гораздо реже. Например, в отрывке из «Видения мурзы» (I, 29) из 52 стихов — III формы 16, II — 2.
Рифма. В XVIII в. кончается господство грамматической рифмы, типичной для XVII в. Еще в силлабике у Кантемира появляются разнородные рифмы (полосата — злата и т. п.); у Ломоносова их много: ночь — прочь и т. п. (I, 5). Ломоносов вначале иногда рифмовал мужские открытые без опорного согласного (льде — огне, I, 5), потом стал их избегать. Начиная с Сумарокова, ценится богатая рифма.
До Державина ударное е́ за единичными исключениями не переходило перед твердыми согласными в ё. Дерзкий новатор во всем, Державин наряду с традиционными све́т — сече́т, возвыше́нный — дерзнове́нный и т. д. (I, 26) вводит иногда разговорные тобою — струёю (I, 27). В отличие от предшественников, Державин часто пользовался неточной рифмой: уедине́нный — царе́вны, ласточка — касаточка, снигирь — лир, трубный — чудный и т. п. (I, 29, 31, 32, 34). У Державина были последователи, но XIX век опять вернулся к точной рифме.
Строфика, интонация. В строфике проявляются те же противоположные тенденции, что и в метрике: подражание образцам и поиски нового, эксперименты.
Вольный ямб всегда астрофичен, с вольной рифмовкой — это самая свободная из всех форм классицизма.
6-стопный ямб выступает почти исключительно в форме александрийского стиха. Формально он астрофичен, однако в нем наблюдается тенденция к смысловой замкнутости зарифмованных пар и смыканию двух пар в еще большее единство; таким образом часто образуются скрытые двустишия и четверостишия — даже в драме, в монологах и пространных репликах.
Из строф самой популярной была одическая (почти всегда — 4-стопный ямб). Духовные оды писали разными строфами: и одической (I, 2), и 4-стишиями (I, 6, 16), и популярными 6-стишиями (I, 5, 12), и нестрофическими вольными ямбами.
Виртуозным изобретателем строф был Державин. Наряду с простыми 4-стишиями и 8-стишиями из двух 4-стиший одинакового строения или разных (I, 26, 30), он сочиняет небывалые ранее строфы, употребляющиеся по одному разу. «Снигирь» замечателен не только размером, но и строфой: в его 6-стишиях АбАбВг последние два стиха зарифмованы с последними стихами следующей строфы: ДеДеВг (I, 32). В «Осени во время осады Очакова» 8-стишия сгруппированы тройками: за каждым белым следуют два рифмованных (I, 30). 5-стишия «Ключа» замыкаются холостыми стихами (I, 27). Чудовищные 16-стишия «Фонаря» (I, 34) улавливаются слухом потому, что обрамлены, как рефреном, кольцом коротких стихов.
Четкие белые 4-стишия ХхХх находим и у Карамзина (I, 37). Они не рассыпаются благодаря чередованию клаузул, завершенности строфы и песенной симметричности (2 + 2).
Строфы XVIII в., кроме одической, не усвоены в XIX в. (не считая общеупотребительных 4-стиший, 6-стиший и 8-стиший). Едва ли не единственный эксперимент XVIII в., варьировавшийся и усложнявшийся впоследствии, — это длинное стихотворение на одну сквозную рифму, перемежающуюся с другими (I, 24).
В период классицизма интерес к фольклору ограничивался в поэзии преимущественно песней. В предромантический период интерес к фольклору усиливается, учащаются попытки имитировать народный стих, и не только песенный, но и эпический. Народный стих — это по преимуществу тактовик {Гаспаров, 352–371}. В общем свободном ритме тактовика могут встречаться и 5-сложники, и пеоны, и хореи и т. п., иногда в какой-либо песне преобладает один из этих размеров. Поэты XVIII в. обычно выбирали какой-либо один размер и им писали все произведение (I, 19, 21–23, 38, 41). Очень характерно примечание Карамзина о размере его «богатырской сказки» «Илья Муромец» (I, 38). В наши дни оно кажется наивным, но тогда изучение фольклора только начиналось. Теоретики и поэты глубже постигнут характер народного стиха только в первой трети XIX в., когда на первый план выдвигается проблема народности и усиливается изучение народной поэзии.
В. К. Тредиаковский (1703–1768)
1. Элегия
(Отрывок)
Не возможно сердцу, ах! не иметь печали;Очи такожде еще плакать не престали:Друга милого весьма не могу забыти,Без которого теперь надлежит мне жити.Вижу, ах! что надлежит, чрез судьбу жестоку,Язву сердца внутрь всего толь питать глубоку:С Илидарою навек я уж разлучилсяИ в последние тогда весь в слезах простился;Отнят стал быть от нее чрез страны́ дале́ки,И неверные моря, купно многи ре́ки;Темны лесы видеть ту се не допускают,Холмами же от меня горы закрывают;Скоры ветры донести к ней не могут речи,Слезны горько проливать нуждно мне есть течи.Счастие прешедше! уж что невозвратимо!Мучимою только мне мыслию что зримо!Для чего тя потеряв ныне в Илидаре,Памяти не потерял о драгой я паре?Лучше б оныя о той вовсе не имети,Сердцем нежели всяк день му́ку злу терпети.
1735
2. Ода парафрастическая псалма 143
(Отрывок)
Крепкий, чудный, бесконечный,Полн хвалы, преславный весь,Боже! ты един превечный,Сый господь вчера и днесь:Непостижный, неизменный,Совершенств пресовершенный,Неприступна окруже́нСам величества лучамиИ огньпальных слуг зарями,О! будь ввек благословен.
Кто бы толь предивно ру́киБез тебя мне ополчил?Кто бы пра́щу, а не лукиВ брань направить научил?Ей бы, меч извлек я тщетно,Ни копьем сразил бы метно,Буде б ты мне не помог,Перстов трепет ободряя,Слабость мышцы укрепляя,Сил господь и правды бог.
1744
3. Ворон и Лисица
Негде Во́рону унесть сыра часть случилось;На́ дерево с тем взлетел, кое полюбилось.Оного Лисице захотелось вот поесть;Для того, домочься б, вздумала такую лесть:Воронову красоту, перья цвет почтивши,И его вещбу еще также похваливши,«Прямо, — говорила, — птицею почту тебяЗевсовою впредки, буде глас твой для себяИ услышу песнь, доброт всех твоих достойну».Ворон похвалой надмен, мня себе пристойну,Начал, сколько можно громче, кракать и кричать,Чтоб похвал последню получить себе печать;Но тем самым из его носа растворе́ннаВыпал на́ землю тот сыр. Лиска, ободре́ннаОною корыстью, говорит тому на смех:«Всем ты добр, мой Во́рон; только ты без сердца мех».
<1752>
4. Тилемахида
(Отрывок)
Древня размера стихом пою отцелюбного сына,Кой, от-природных брегов поплыв и странствуя долго,Был провождаем везде Палладою Ментора в виде:Много ж коль ни-страдал от гневныя он Афродиты,За любострастных сея утех презор с омерзеньми;Но прикровенна премудрость с ним от-всех-бед избавляла,И возвратишуся в дом даровала рождшего видеть.Странно ль, быть добродетели так увенчанной успехом?Муса! повеждь и-вину, и-конец путешествий сыновских,Купно, в премене царств и-людей, приключения разны;Рцы, коль-без-кротости юноша пыщ, без скромности дерзок;Без направлений стремглав, чужд-искусства без- навыков дельных;Вне постоянства превратен, и-твердости вне легкомыслен;Коль есть медлен ко-благу, творить-зло, игру- тщу пристрастен;Чаять всего от-себя, но-без-помощи реяться в бездны:Всё ж и-сие и то украси́ примышлений убранством.А воскриляя сама, утверди парить за-Омиром,Слог «Одиссии» веди стопой в Фенелонове слоге:Я не-сравниться хощу прославленным толь стихопевцам:Слуху российскому тень подобия токмо представлю,Да громогласных в нас изощрю достигать совершенства.
1766
М. В. Ломоносов (1711–1765)
