Эдуард Асадов - Полное собрание стихотворений в одном томе (сборник)
Бурундучок
Блеск любопытства в глазишках черных,Стойка, пробежка, тугой прыжок.Мчится к вершине ствола задорноВеселый и шустрый бурундучок.
Бегает так он не для потехи –Трудяга за совесть, а не за страх.В защечных мешочках, как в двух рюкзачках,Он носит и носит к зиме орехи.
А дом под корнями – сплошное чудо:Это и спальня и сундучок.Орехов нередко порой до пудаХранит в нем дотошный бурундучок.
Но жадность сжигает людей иныхРаньше, чем им довелось родиться.И люди порою «друзей меньших»Не бьют, а «гуманно» лишь грабят их,Грабеж – это все-таки не убийство.
И если матерому браконьеруВстретится норка бурундучка –Разбой совершится навернякаСамою подлою, злою мерой!
И разве легко рассказать о том,Каким на закате сидит убитым«Хозяин», что видит вконец разрытымИ в прах разоренным родимый дом.
Охотники старые говорят(А старым охотникам как не верить!),Что слезы блестят на мордашке зверя,И это не столько от злой потери,Сколько обида туманит взгляд.
Влезет на ветку бурундучок,Теперь его больше ничто не ранит,Ни есть и ни пить он уже не станет,Лишь стихнет, сгорбясь, как старичок.
Тоска – будто льдинка: не жжет, не гложет.Охотники старые говорят,Что так на сучке просидеть он можетПорой до пятнадцати дней подряд.
От слабости шею не удержать,Стук сердца едва ощутим и редок…Он голову тихо в скрещенье ветокУстроит и веки смежит опять…
Мордашка забавная, полосатая,Лежит на развилке без всяких сил…А жизнь в двух шагах с чабрецом и мятою,Да в горе порою никто не мил…
А ветер предгрозья, тугой, колючий,Вдруг резко ударит, тряхнет сучок,И закачается бурундучок,Повиснув навек меж землей и тучей…
Случалось, сова или хорь встревожит,Он храбро умел себя защитить.А подлость вот черную пережитьНе каждое сердце, как видно, может.
1975 г.Яшка
Учебно-егерский пункт в Мытищах,В еловой роще, не виден глазу.И все же долго его не ищут.Едва лишь спросишь – покажут сразу.
Еще бы! Ведь там не тихие пташки,Тут место веселое, даже слишком.Здесь травят собак на косматого мишкуИ на лису – глазастого Яшку.
Их кормят и держат отнюдь не зря,На них тренируют охотничьих псов,Они, как здесь острят егеря,«Учебные шкуры» для их зубов!
Ночь для Яшки всего дороже:В сарае тихо, покой и жизнь…Он может вздремнуть, подкрепиться может,Он знает, что ночью не потревожат,А солнце встанет – тогда держись!
Егерь лапищей Яшку сгребетИ вынесет на заре из сарая,Туда, где толпа возбужденно ждетИ рвутся собаки, визжа и лая.
Брошенный в нору, Яшка сжимается.Слыша, как рядом, у двух ракит,Лайки, рыча, на медведя кидаются,А он, сопя, от них отбиваетсяИ только цепью своей гремит.
И все же, все же ему, косолапому,Полегче. Ведь – силища… Отмахнется…Яшка в глину уперся лапамиИ весь подобрался: сейчас начнется.
И впрямь: уж галдят, окружая нору,Мужчины и дамы в плащах и шляпах,Дети при мамах, дети при папах,А с ними, лисий учуя запах,Фоксы и таксы – рычащей сворой.
Лихие «охотники» и «охотницы»,Ружья-то в руках не державшие даже,О песьем дипломе сейчас заботятся,Орут и азартно зонтами машут.
Интеллигентные вроде люди!Ну где же облик ваш человечий?– Поставят «четверку», – слышатся речи, –Если пес лису покалечит.– А если задушит, «пятерка» будет!
Двадцать собак и хозяев двадцатьРвутся в азарте и дышат тяжко.И все они, все они – двадцать и двадцать –На одного небольшого Яшку!
Собаки? Собаки не виноваты!Здесь люди… А впрочем, какие люди?!И Яшка стоит, как стоят солдаты,Он знает, пощады не жди. Не будет!
Одна за другой вползают собаки,Одна за другой, одна за другой…И Яшка катается с ними в драке,Израненный, вновь встречает атакиИ бьется отчаянно, как герой!
А сверху, через стеклянную крышу, –Десятки пылающих лиц и глаз,Как в Древнем Риме, страстями дышат:– Грызи, Меркурий! Смелее! Фас!
Ну, кажется, все… Доконали вроде!..И тут звенящий мальчиший крик:– Не смейте! Хватит! Назад, уроды! –И хохот: – Видать, сробел ученик!
Егерь Яшкину шею потрогал,Смыл кровь… – Вроде дышит еще… молодец!Предшественник твой протянул немного.Ты дольше послужишь. Живуч, стервец!
День помутневший в овраг сползает,Небо зажглось светляками ночными,Они надо всеми равно сияют,Над добрыми душами и над злыми…
Лишь, может, чуть ласковей смотрят туда,Где в старом сарае, при егерском доме,Маленький Яшка спит на соломе,Весь в шрамах от носа и до хвоста.
Ночь для Яшки всего дороже:Он может двигаться, есть, дремать,Он знает, что ночью не потревожат,А утро придет, не прийти не может,Но лучше про утро не вспоминать!
Все будет снова – и лай и топот,И деться некуда – стой! Дерись!Пока однажды под свист и гоготНе оборвется Яшкина жизнь.
Сейчас он дремлет, глуша тоску…Он – зверь. А звери не просят пощады…Я знаю: браниться нельзя, не надо,Но тут, хоть режьте меня, не могу!
И тем, кто забыл гуманность людей,Кричу я, исполненный острой горечи:– Довольно калечить души детей!Не смейте мучить животных, сволочи!
Звездный барс
Трепетным песенно-звонким утромПтиц заглушает то рык, то вой.Это меж Гангом и БрахмапутройВ джунглях кипит беспощадный бой.
Нет, тут недаром нарушен мир!Взгляды и зубы здесь злее бритвы.Нынче схватились в смертельной битвеБарс чернозвездный и хитрый тигр.
Разные барсы бывают в джунглях.Но каждый запомнил тут как наказ:Что легче горячие слопать угли,Чем этого барса задеть хоть раз.
О, как он красив в золотистой шкуре,Черные звезды по всей спине!Он добр. И от чьей-то кусачей дуриНа шалость вовек не ответит бурей,Не тронет ни в гневе, ни в злой грызне.
Однако не дай бог его обидетьХоть пулей, хоть раною от зубов!Ответа тут просто нельзя предвидеть,Он будет и яростен, и суров.
Он в битве бесстрашен. Но разве странно,Что, раненный, если минует смерть,Он будет все помнить, и все терпеть,И втайне зализывать молча раны.
Он будет отныне как сгусток мести,Стальною пружиной в лесной глуши.В чем дело? Возможно, здесь слиты вместеИ гнев, и особое чувство чести,И гордое пламя его души?!
Кто б ни был тот враг: человек или зверь –Два грозных огня его не забудутИ всюду искать непременно будутЦеною буквально любых потерь!
И враг, будь сильней он хоть в сотню раз,Ему все равно не уйти от мести!От острых клыков оскорбленной чести,От гнева в прищуре зеленых глаз!
И кто б ни свалил его в черном зле,Он будет, сжав когти и все терпенье,Искать оскорбителя и во мгле,И днем, и в предгорьях, и на земле,Пока, наконец, не свершит отмщенья!
Поэтому все, кто хитры и мудры:Ни люди, ни хищники никогдаПовсюду от Ганга до БрахмапутрыНе смеют ему причинить вреда!
А если безумец решит сразиться,Тогда будет только один ответ:Тому, кто напал, все равно не скрыться!Держись, оскорбитель! Дрожи, убийца,Барс чернозвездный шагнул на след!
1995 г.Красновидово«Рыбье счастье» (Сказка-шутка)
В вышине, отпылав, как гигантский мак,Осыпался закат над речушкой зыбкой.Дернул удочку резко с подсечкой рыбакИ швырнул на поляну тугую рыбку.
Вынул флягу, отпил, затуманя взгляд,И вздохнул, огурец посыпая солью:– Отчего это рыбы всегда молчат?Ну мычать научились хотя бы, что ли!
И тогда, будто ветер промчал над ним,Потемнела вода, зашумев тревожно,И громадный, усатый, как боцман, налимПоявился и басом сказал: – Это можно!
Я тут вроде царя. Да не трусь, чудак!Влей-ка в пасть мне из фляги. Вот так… Спасибо!Нынче зябко… А речка – не печка. Итак,Почему, говоришь, бессловесны рыбы?
Стар я, видно, да ладно, поговорим.Рыбы тоже могли бы, поверь, судачить.Только мы от обиды своей молчим,Не хотим – и шабаш! Бойкотируем, значит!
Мать-природа, когда все вокруг творила,Не забыла ни львов, ни паршивых стрекоз,Всех буквально щедротами одарилаИ лишь рыбам коленом, пардон, под хвост!
Всем на свете: от неба до рощ тенистых, –Травы, солнышко… Пользуйтесь! Благодать!А вот нам ни ветров, ни цветов душистых,Ни носов, чтоб хоть что-то уж там вдыхать!
Кто зимою в меху, кто еще в чем-либоГреют спины в берлоге, в дупле – везде!Только ты, как дурак, в ледяной водеПод корягу залез – и скажи спасибо!
Мокро, скверно… Короче – одна беда!Ну а пища? Ведь дрянь же едим сплошную.Плюс к тому и в ушах и во рту вода.Клоп и тот не польстится на жизнь такую.
А любовь? Ты взгляни, как делила любовьМать-природа на всех и умно, и складно:Всем буквально – хорошую, теплую кровь.Нам – холодную. Дескать, не сдохнут, ладно!
В общем, попросту мачеха, а не мать.Вот под вечер с подругой заплыл в протоку,Тут бы надо не мямлить и не зевать,Тут обнять бы, конечно! А чем обнять?Даже нет языка, чтоб лизнуть хоть в щеку.
А вдобавок скажу тебе, не тая,Что в красавицу нашу влюбиться сложно –Ничего, чем эмоции вызвать можно:Плавники да колючая чешуя…
Скажешь, мелочи… плюньте, да и каюк!Нет, постой, не спеши хохотать так лихо!Как бы ты, интересно, смеялся, друг,Если б, скажем, жена твоя чудом вдругПревратилась в холодную судачиху?
А взгляни-ка на жен наших в роли мам.Вот развесят икру перед носом папы,И прощай! А икру собирай хоть в шляпуИ выращивай, папочка милый, сам!
Ну а рыбьи мальки, только срок придет –Сразу ринутся тучей! И смех, и драма:Все похожи. И черт их не разберет,Чьи детишки, кто папа и кто там мама.
Так вот мы и живем средь морей и рек.Впрочем, разве живем? Не живем, а маемся.Потому-то сидим и молчим весь векИли с горя на ваши крючки цепляемся!
Э, да что… Поневоле слеза пробьет…Ну, давай на прощанье глотнем из фляги. –Он со вздохом поскреб плавником живот,Выпил, тихо икнул и ушел под коряги…
1969 г.Комары (Шутка)
