Алексей Цветков - Имена любви

Три фиктивных подстрочника

с первыми курантами юношестванас повели отражаться в зеркале

она говорила прямее подбородокне поворачивайся чересчур резко

потому что внезапный взглядпроницает глубже кожи и тошнит

хоть и превратило обезьяну в энгельсаэто стекло и нетерпеливых ранит

она давала домашнее заданиеводы в миску и пробовать на мягком

это одно из самых бережных искусствно неуч тычется ощупью

это одно из самых бережных искусствпотому что никогда не пригодится

бедный энгельс в прозрачной клеткеон кровоточил когда я пробовал бриться

если занавесить на ночь наволочкойона пузырем от неслышного ветра

потом смирился и никогда не смотрюкомната смеха сквозь невидимые миру

два шага в обход и пропадаешья спросил почему звуки остаются позади

она повела меня к учителю птицпреподавателю неслышного пения

эта пеночка источает лишь слабый светили вот выпь которая ухает жестами

привыкаешь ко многому ненужномумузыке лучше оставаться артикуляцией

путешественнику за чертой шорохапроще изловить себя врасплох

нас заводит в тупик настаивала онаиллюзия излияния вслух

тем искреннее исповедьчем словоохотливее ее тишина

обучение грачей несуществованиюпо верную сторону серебра

если изловчиться под верхнюю планкутам те же две медвежьих люстры

цедят по капле пепельную ясностьвещество крошится но его свет

никуда не девается он всегдаперистальтика пространства где мы остались

когда стекло перекусило нитьи отразиться вспять только реверсом

однажды блуждая где нас не научилиобратному счету от конечного числа

вспомнить кто был тобой в предсуществованиино что осталось от себя не угадать

лицо навстречу медленно проколотолевовращающим южным крестом

генерал стоунвол джексон говорилперейдем реку и отдохнем в тени деревьев

и тогда она которая казаласьвозникает снова и говорит вот

не поведя головойне протянув руки

«допустим от поезда отцепляют вагон…»

Что касается меня…

допустим от поезда отцепляют вагону окна студентка с фейсом сбежавшим за ночьаудитор из бийска майор фсб без погони кормящая грудью двойню прекрасная завуч

вот и скрылся состав над будкой мертвый дымокпочему-то придется ждать разъездного отрядачто попутчик майор аудитору невдомекно зато аудитор майору открыт как правда

и студентка в тоске глядит в пустоту с полотнааудитор притворно в папку где чет на вычетно красавица завуч как ночь к нему холоднавсе косит на майора и сиську в ребенка тычет

он бы вышел в ижевске где все эти средства пропьетпосговорчивей там и добрей у прелестниц лицано вагон отцеплен снаружи жизнь напролета внутри остается папку на пах и злиться

почему мне про вас известно ну все почтисочинил бы сам но такие точней чем гвоздиэтот верный майор эта чудная завуч мечтыи болван аудитор к ижевским ласточкам в гости

что ни час то не ближе до омска или москвыприступает студентка тушью по кислой кожено внутри считает что все как один козлыи права наотрез но хочется завуча все же

«я жил с этим выбором в ссоре…»

я жил с этим выбором в ссорекогда приходили за мнойжена облеченная в солнцеи муж осененный луной

на плюшевой зелени склоналежал несгораемый свети было понятно без словасейчас или выбора нет

однажды в истории толькогде я и вокруг ни душиони постояли недолгои вместе со светом ушли

как будто почтовая маркаписьмо за пределы тюрьмыжена облеченная яркои муж осененный в тени

в висках этой памяти тесноей понизу путь но поверхдымит опустевшее местогде свет нестерпимый померк

«с нечеловеческим к вину влеченьем…»

Where have all the flowers gone…

с нечеловеческим к вину влеченьемнавстречу бомж и старенький простылв люминесцентном конусе вечернемон пешеходом кажется простыма может быть он летчик по природеи нестерова б нам вертел вверхуили пускай бы службу нес в пехотекогда б увы не страсть его к винутеперь простыл и дальше жить не можетв картонный гробик грипп его уложитвзойдет цветами к солнцу до весныгде так солдаты к девушкам нежны

дрянь пунктуация конечной точкирубль дореформенный предел ценыпонаведут красавиц вить веночкиа мы и есть те самые цветыудобней вниз а вверх летать нелепопусть летчик кто-нибудь допустим ярывком рычаг и нестерова в небоно все-таки быстрей всего земляраз правды не добился и спинозаспущусь в подвал и выпью там спиртного

чем насморк смертный чем любовь к винужалея граждан за печальный вид ихя лучше голосую за войнугде есть хотя бы шанс у неубитыхвернуться в тыл и ездить на метрона родине а мы уже никто

«вот смотри затянули в трепете черных лент…»

вот смотри затянули в трепете черных лентв плеске скользких монист из цветного ломана текущий счет перечислить количество летсколько не были дома сколько не было домаесли слепо теребить у воротникаиз-под пуговиц на груди разойдется кожатам на влажный жар неожиданно ляжет рукана утиную алую лапку теперь похожакраем скатерти утереть рукавом прикрытьурезонить похоть умерить прытькто лежать ослаб завернуть и прочь из проходасочиняем петицию корифею хора

…………….

исполати деспота сидим и свет не белпо числу поголовья уже целиком китайцысколько вышли на улицу столько и дом сгорелвместе с календарем почему и танцыили главный случай нарочно вслух расскажув черных перьях голос несоразмерен звукувместо кашля внутрь догорим анашув металлической флейте слюной разводя разлукув дрожь рука у горла чур гортань не мояно у кожи свернуты не сошлись краябыстро подпись в трубочку под лифчик девкесердце бац в горчицу и стучит на тарелке

…………….

будь ты блок трубой поглазей на лязг мониствсе быстрей бедро все неистовей баянисттюк да тюк по кнопкам но тайно на водку падокто и дело руку с басовой консоли внизи ему является мать-патронесса крысих гусиных лапок раковых шеек и маток

…………….

пусть надолго такие скачут какие ониот кого внутри нам красно влажно и жаркоа потом кембрийские рыбы тупые пнидоживем где нас никому не жалкогде в прихожей дрожит антрацит как сонможно кожу на гвоздик полный комбинезон

«от жидов журавлей соловьев от слоних…»

от жидов журавлей соловьев от слонихдаже с помощью памятных мет и записокбольше в сумерках не различаю своихкаждый встречный чужой независимо близок

почему чем короче дорога впередтем любимей любой уголок и пригорокпотому что навстречу кто слаб и умретно покуда живой одинаково дорог

эти уши и шкуры не шьют на закази собаки с опаской к соседскому лаюесли ненависть тоже была про запасто в пути порастряс и жалеть не желаю

от турецкого юга до шведской невыгде веками с собой репетируем войныиспокон мы неласковы к тем кто не мыблаго сами собой так спасибо довольны

я из беглых присяжных кто к бесам судьюснарядил и не дворня ревнивому богуэтих всех кого сослепу скопом люблювсе равно разлюбить не успею к отбою

до сих пор над погостами каждой странынаши сумерки врозь но луны прибываетгде лежат одинаковой жизни слоидоброй ночи свои а чужих не бывает

«знаешь давай убежим в макао в рио…»