Алексей Цветков - Имена любви
Эдип в Коломне
шумно вздохнуло чудище и отвечалорассуди сам по науке если философв термодинамике есть второе началои число ответов меньше числа вопросоввот на эту разницу и живем с супругойс утра наличных ноль но на кон ставлю смелопораскинь чем бог над этой правдой сугубойи взмахнуло лапой и убило и съело
жалко ослепнуть в зобу не прозрев ни разуплохо кончить век дичью без избытка знанийчеловек не чета идеальному газураз передний ум тормоз не вывезет заднийстрашно когда среди природы постепеннойсуслик пополам плугом с небес камнем птицатепловая други мои гибель вселеннойпо ту сторону шанса налить-похмелиться
домик допустим в коломне за вином прямоответ или-или судьба обыкновенназдесь кто папу зашиб кому дала чья мамавопрос не острый не австрия чай не венавзыграет на солнце льдинкой прозвенит фиксао берега стакана и в путь ко второмуа какие и гибнут то не в пасти сфинксас константой больцмана на устах в дар харону
Разговор с воображаемым другом который оказывается умер
Я
друг сергей или василийкак работа как семьяты зачем внезапно синийвесь лиловый из себя
завела невзгода в уголгоре грянуло бедойвидно поздно я надумалпобеседовать с тобой
а спросить хотел всего-тосердце совестью грызякак семья и как работано теперь уже нельзя
ты обиделся навернонынче скромно словно мышьили спящая царевнав крематории лежишь
как же стал ты мертвым местомбыл же голос и лицообъясни хотя бы жестомты ли это или кто
ОН
очень слышать это милосо слезами и слюнойраньше чаще надо былоразговаривать со мной
умирать светло и сухочто вам поп ни говорилишний визг не лезет в ухокашель кончился внутри
раньше жизнь была хреновойбольше зубы не болятпогорю теперь сверхновойв трех минутах от плеяд
если снова спросит кто-тоиз желающих внизукак семья и как работая пошлю его в пизду
я и умер-то нарочновыйти в звездные поляно убей не знаю точноэто я или не я
«располагает возраст мой к умеренности…»
располагает возраст мой к умеренностии трезвости но твердой нет уверенности
поскольку срок тяну не по бумажке яреален риск пуститься во все тяжкие
тогда для тех кто вслед растет и учитсяизящного примера не получится
для малых сих кто с выдержками слабымипрельщаться склонны коньяком и бабами
и мелкими окрылены победамирискуют возомнить себя поэтами
затмения считать упрямо проблескамистать мэтрами и даже где-то нобелевскими
лауреатами подобно бродскомуза что спасибо моему уродскому
характеру с ненужными поблажкамисебе и беготне за всеми тяжкими
ведь это жуть в какое положениеввергает нас порой воображение
«кто камни тяжелил и руку правил богу…»
кто камни тяжелил и руку правил богучтобы родней всегда и так звеня землякто зодчий всех зверей и сочинил погодуувы что был не я
когда в безоблачной но за полночь гилеетак млечно теплится узор подложных телстоять и видеть сон что есть одна милеекакую ты хотел
на свете бога нет но к куполу крутомуприльни где невелик зодиакальный кругв танцующий бинокль мы говорим плутонупрощай холодный друг
кто щерился без глаз от пристани кромешнойкто опускал во мрак беззвучное веслотеперь в последний раз мерцает под одеждойнагое естество
простые проводы стакан и осетринакость компаса дрожит берцовая в окноза тот предел где лжешь ни ты ни прозерпинане властвуют давно
«разбиваясь на векторы весь этот трепет и свет…»
разбиваясь на векторы весь этот трепет и светунаследован слепо но к старости сны откровенныбезопасно с утра что надежды фактически неттолько фазы любви под хитиновым кителем веры
ты снижаешься в бар сигаретный сигнал на бортусквозь обломки футбола и ветреной феи наездыпосле третьей прозренье пора постигать правотутой последней любви за которой не нужно надежды
пусть корыстна тем люминесцентней на девушке бантдальше кончится воздух и свет отмеряют по квантумудрено горевать если в горле застрял акробатотстегнувший под куполом веру и выбравший правду
клубы алого дыма из дыр задубевших аортили если к последнему преображенью готовымир прозревшим проезжим кто девушку примет на борти швейцарам в шевронах в ночи отдающим швартовы
нынче третья попытка так прыгаем навернякав этот желтый манеж где такси прорубают орбитынебо с беличью шкурку пока нам любовь великаи кукушкины сестры в гнезде позади позабыты
Cat's cradle
вот кровать на ней подушкатень струится с потолкадело к вечеру подружкая спою тебе пока
наша бедная каюткааккуратна и малане горюй моя малюткауплывем и все дела
птицы бледные как будторыбы грустные в воденикому не видно пунктаназначения нигде
все явления природыпрочь словами на губахспят отмучившись микробыв очень маленьких гробах
спи уткнувшись в бок подушкинесли по сердцу процессмчится пушкин вьется пушкинно всему придет дантес
даже нам с тобой малышканосом в теплое плечосказку на ночь где же книжкане написана еще
остаются неизвестныжертвы ядерной войнывсе мои простые песнивсе безумные твои
Рассказ сироты
он карточку вынул с покойным отцомселедку соленым заел огурцомрумянцем подернулось рылону слушайте значит как было
покойный папаша он здесь как живойбыл тверд арматурой но слаб головойи выставил грабли на памятьчтоб часто в колодец не падать
смотрели по ящику поле чудеспотом припустили трусцой через лестам звезды в глаза как булавкиспиртным разживаться у клавки
ответь мне украйна и туркменбашина что нажрались на какие шишив избе где ни лука ни хлебаметни-ка селедочку слева
бежим себе значит внутри аппетита сверху стрекочет оно и летитна русскую землю садитсявся в зубьях железная птица
выходит зеленый ушами пушистна морду нормальный немецкий фашиста может вообще штурмбанфюрераж чуть с перепугу не умер
родитель хоть был не философ но храбрбез слова зеленого хрясь между жабрно чем-то сверкнул этот жительи в пыль разлетелся родитель
тут я спохватился но сразу обломдругие фельдфебели в сотню числомотделали вмиг как хотелии в свой израиль улетели
я пыли отцовской с пригоршню собралчтоб знали в милиции что не совралтакая стеклянная вродев стакане держу на комоде
чума ты очкарик глотай по второйза то что папаша народный геройзеленым позор анашистами всем оккупантским фашистам
печально икая он кончил расскази рылом надолго в капусте увязпока расширялась большаявселенная сну не мешая
«чтоб ничком в это зарево речки с угрями внутри…»
чтоб ничком в это зарево речки с угрями внутричерный гриб-ночевик и бычками по обручи бочкураз кукушка-норушка твое остальное умривесь измучишься жить если впредь пропадать по кусочку
тускло дневи во мрацех так выспать из плеска веслоперечислить в сопращуры иже зареза редедючто ни утро то в чуни с которой ноги повезлофотокарточку квасом всердцах и в ягдташ по медведю
шустро блядина речка но каждому жидко в концебудто блеклое болдино бородино и непрядвавальс в лесу из отверстий фальцет о татарском отцестолько мужества и торжества хорошо что неправда
то ли марш нереститься в залитые квасом лугаиз медвежьей икры набежало героев и ладновся кощеева хунта и ты дорогая ягаразве я себе тихо сиди или жуй меня жадно
кто стрелок в соловья или голову в пах попиналстихотворно восславлен илюша ты помнишь алешатолько здесь неудобно откуда понятен финалфотошопом пейзаж перекошен и стязи падоша
Сказки Пушкина
