Константин Ваншенкин - Жизнь человека

Почтальон под дождем

Дождь. Почтальон под дождем.Вряд ли почувствуешь зависть.Холодно в поле пустом,Где он идет, оскальзаясь.

Дождь. Почтальон под дождем.Сумка промокла до нитки.Может быть, зря его ждемМы под зонтом у калитки.

Уход

Сквозь новые внезапные заботы,Сквозь многие возникшие дела —Вдохнула ощущение свободыИ голову бесстрашно подняла:

Дорога, уносящая отлого,Дома и перелески без конца.И белый след как будто от ожогаНа месте обручального кольца.

Твердость

Не умолкли в мире трубы,Не окончены труды.И скажу, что ваши губыНедостаточно тверды

Для того, чтобы, ликуя,Песни петь среди ветров.А еще — для поцелуя.А еще — для жестких слов.

«Над золотыми дальними прудами…»

Над золотыми дальними прудамиСтарухи древние с обвисшими грудями

Не укрываются средь зарослей густых,Сам испугаешься, едва увидев их.

Неужто были юны и пугливыИ их влекли любовные порывы?

Материал давно забытых главПриродой приготовлен в переплав.

Исчезновенье корабля

С огромного материка,Не соблюдая должной квоты,Выносит мощная рекаСвои накопленные воды.

Так сочетаются ониИ океанское теченье,Что корабельные огниТеряют всякое значенье.

Разверзшийся водоворот,Километровая воронка.И — все!..И даже похоронкаНе постучится у ворот.

Опять в сиянии дневномВолна качается упруго.Ни шлюпки, брошенной вверх дном,И ни спасательного круга.

Ни краткого сигнала SOS,Услышанного на мгновенье.Ни вскрика слабого, ни слез,А лишь само исчезновенье.

«До волны завалился трубой…»

До волны завалился трубойЗатонувший близ берега траулер.Меж камнями клубится прибой,И пейзаж этот мрачен и траурен.

Тучи низкие ходко идут.Слишком призрачно благополучие.Потому-то сквозь скрежет и гудВерить хочется все-таки в лучшее.

Отец и сын

…Не стало у него — подруги,У сына — матери родной…Потом я встретил их на юге,На хмурой пристани одной.

Отец сидел на парапете,Едва ли видя в этом риск,Так, словно не было на светеНи крупных волн, ни острых брызг.

Когда же пену им на плечиШвырял, разбившись, темный вал,—Ребенок тотчас ей навстречуЦветастый зонтик раскрывал.

Волны решительные взмахи.Почти невидимый в концеКороткий мол…И мальчик, в страхеЗаботящийся об отце.

Зияла выбитою брешьюИх жизнь в отчаянном пути.Никто на целом побережьеК ним не решался подойти.

Тромб

Ничего не болелоУ него, крепыша,И томилось не тело,А всего лишь душа.

Но движение тромбаОн почувствовать смог,Словно сорвана пломбаИли взломан замок.

«Хоть вы причитали…»

Хоть вы причиталиВ тоске и в печалиБлиз тесных могил,—Он глаз не открыл.

Хоть лили вы слезы,А он не воскресПод сенью березы,Под синью небес.

Памяти Ю. Т.

Вот и опять временамиКрупную чувствую дрожь.Жизнь, что ты делаешь с нами!Очень уж больно ты бьешь.

Места не сыщешь живогоОт этих горестных мет.Жизнь, что ты делаешь снова!Впрочем, не жизнь уже, нет.

Многое прежде сулила.Все ль выполняла, суля?Так уж ты мягко стелила,Что стала пухом земля!

«Все кажется: любое дело впору…»

Все кажется: любое дело впору.Но сколько ты усталость ни таи,Она видна внимательному взору,—Недолги оживления твои.

Недолги в жизни будничной…Но в книжкеОтсутствует расслабленности след.И эти кратковременные вспышкиКуда острей, чем прежний ровный свет.

«Своею строкою…»

Своею строкоюНе раз в годуЖилища открою,В дома войду.

За каждою дверью,Что отопру,—Доверье к доверью,Добро к добру.

«Неделю ничего не делать…»

Неделю ничего не делать,Про все на свете позабыть.Дней даже восемь или девять!..А там посмотрим, как нам быть.

Но что же это в самом деле?Опять ладью свою влекуИ до сих пор такой неделиНе помню на своем веку.

«Всех колебаний природа…»

Всех колебаний природаИ нерешительность всяВ том, что обратного ходаСделать потом уж нельзя.

Да и не слишком известно —Что же нас ждет впереди…Карте положенной — место.Тронул фигуру — ходи.

Вечные темы

Жизнь и смерть,Любовь, природа.Вот и впредьТакого родаТемыБудут у меня.Все мыВозле их огня.

Календарь

Прошедший день благодаря,Сорвал листок календаря,Свернул задумчиво цигарку,Неторопливо задымилИ озарил свою хибаркуСгоревшим днем, что сердцу мил.

«Рядом шагая дорогой одною…»

Рядом шагая дорогой одною,Возле него расцвела ты душою.

Время — и счастью, и грозным недугам.Возле нее укрепился ты духом.

А за окошком то солнце, то вьюга…Как вы растете возле друг друга!

Жизнь человека.

Поэма

Он

Он мальчиком убыл,Он юношей прибыл с войныВ отеческий угол,Где тополи в парке стройны.

Прошел он войною,Слезой материнской храним.Пшеничной волноюУдарили кудри над ним.

Он твердо и прямоСмотрел: «Поживем, ничего!»И веточка шрамаКачалась у горла его.

Над вытертым кругомНе грохот шагающих рот —Девчонки друг с другомТогда танцевали фокстрот.

Цвети или сохни,Ни капли нет вашей вины:Лишь трое из сотниВернулись ребята с войны…

Он с жизнью был в доле,Был дом, ему снившийся, мил.Он в мерзлом подзолеЛюбимых друзей хоронил.

Но все, что он виделВ разрывах, а после в тиши,—Он словно бы вытерС задымленных стекол души.

Наивны бываем —Не знаем начальной порой,Что он несмываем,Глубокий рисунок былой…

В стихающем трескеОружия разных системОтдельные фрескиЗадумчиво смотрят со стен.

Она

Она пробудилась в слезах,С биением частым…Сменялся приснившийся страхПроснувшимся счастьем.

Смотрела, как таяла мглаМеж веток березы,И вспомнить никак не могла,С чего эти слезы.

А кто-то, смущая покой,Из утренней далиНеопытной слабой рукойИграл на рояле.

Но были в той ранней игреНе детские гаммы —Прощанье на школьном дворе,Пайковые граммы.

Являлась в тех звуках война,Стоянье за хлебомИ лица белей полотнаПод взорванным небом.

И госпиталь в снежном тылу.Бьет вьюга наклонно,И раненых тьма на полу —Едва с эшелона…

_______

Казенное пело жилье,И двигались руки,И что-то твердили свое,Вставая, подруги.

Плескали холодной водойНа девичьи плечи.И ели,случайной едойЖелудки калеча.

Должны были как на бедуНачаться занятья.И кто-то почти на ходуЗастегивал платье.

Скорей!И всей силой своейРазжалась пружина.И явственно вспомнилась ейСлез ранних причина.

Бровей изумленный изгиб.Взор — к смертному краю.— Мне снилось, он чуть не погиб.— Кто?— Даже не знаю…

Их дочь