Константин Ваншенкин - Жизнь человека

«С обывательской точки зрения…»

С обывательской точки зрения,Принимаемой без оглядки,И выводится нечто среднее,То, с которого взятки гладки.

Перемешано, перемолотоИ зерно его и полова.Дорожает на рынке золото.Обесценивается слово.

Икона

В современном интерьере,Где богемское стеклоИ цветочки на портьере,—Вдруг иное расцвело.

…Желтый луч на землю падал,Свод струился голубой,И стоял апостол ПавелС аурой над головой.

Икона и ее владелец

Изумляет разность бликаСовместившиеся здесьЧистота святого ликаИ уверенная спесь.

Эта старая иконаМне напомнила сильнейСитуацию угонаСамолета наших дней.

Боги

Мифологии греческой боги,Разъярившись, метали огни.Кто, мешая, вставал на дороге —Никого не щадили они.

Нет, не только ленивое барствоМолодых крепкотелых богов,Но злопамятность, хитрость, коварствоВ дивных кущах иных берегов.

Принимая блаженство и отдых,Не блюли интересы ничьи,Превращая себе неугодныхВ телок, скалы, деревья, ручьи.

Чтение

Что за привычка — читаешьСразу же несколько книг.Эту небрежно листаешь,В ту основательно вник.

В третьей дошел до срединыИ отложил навсегда.Строго не будем судимы.Это никак не беда.

Или все тянешь и тянешьИ понимаешь ясней,Что вспоминается та лишь,Давняя, схожая с ней.

Новую вот на неделеВзял — и четыре строкиНеобъяснимо задели,Как задевают стихи.

Коля Глазков. Штрихи к портрету

Был он крупен и сутул.Пожимал до хруста руки,Поднимал за ножку стул,Зная толк в такой науке.

Вырезал стихи друзей,Что порой встречал в газете,И с естественностью всейИм вручал находки эти.

Не растрачивал свой пылНа душевные копанья,А Якутию любилИ публичные купанья.

Пил грузинское вино —Большей частью цинандали,—И еще его в киноС удовольствием снимали.

…Это беглые штрихиК бытовому лишь портрету.Ибо главное — стихи,Жизнь дающие поэту.

Краткий бег карандаша,Откровения усладаИ — добрейшая душаИронического склада.

Письмо от Сухова

Приречный гром, в девятый раз проухав,За рощами нашел себе приют.Но пишет мне сегодня Федор СуховО том, что соловьи еще поют.

И словно бы душе моей побудка,—Негаданно берущая в полон,Прибавленная Федей незабудкаОтвешивает сдержанный поклон.

А он зовет — туда, где в травах тропка.Он говорит: «Когда ж приедешь ты?А то мне даже чуточку неловко,Что я один средь этой красоты…»

«В жизни каждый — и не раз…»

В жизни каждый — и не разПретендует на вниманье,Ибо хочется подчасНежности и пониманья.

Но стоит антициклонНад землей Нечерноземья.Ранит душу пыльный склон.Погибает в почве семя.

«Путь мой единственный, где ж он?..»

Путь мой единственный, где ж он?Молодость наша, прости.Был я со всеми процеженСквозь этой жизни пласты.

Пробы — на смелость, на ересь —Сквозь этой жизни слои.Но сохранил я, надеюсь,Качества только свои…

Слезы волнения вытриИли сквозь слезы взгляни.Счастье, что в некоем фильтреНе потерялись они.

На встрече

Четыре поэта-ифлийца.И сорок прошло уже летС тех пор, как ударил в их лицаХолодный военный рассвет.

…Так брат постаревший у братаО жизни расспрашивать рад.Но что их сближает? Утраты.Единая горечь утрат.

И в старом московском пейзаже,Что в пыльное смотрит окно,Все новое нынче…И дажеТвардовского нету давно.

Однополчане

Два товарища давних, два ратника,Обжигая сверканьем седин,—Оба сняли пальто аккуратненько,Даже сбросил ботинки один.

И сидят они около столика,На котором случайная снедь,—Три внезапно воскресших соколика,Не успевших, верней, умереть.

Слишком многое начисто выжжено.Но из пепла того и золыКак-то даже светло и возвышенноТри зеленых восходят стрелы.

Сверчок

Там, позади сундучка,Вновь что-то празднуя,Выбилась песня сверчкаОднообразная.

И, не довольны сверчком,Пробуют лешегоВыкурить хоть табачком.Но ни малейшего

Нет результата у них.Радость великая —На полминуты утих…Ожил, пиликая.

Слышится голос сверчкаВ маленькой горенке.Как он поет! — ни сучкаИ ни задоринки.

Начало сна

Негромкие речи велиКолеса как будто спросонок.Пощелкивал поезд вдали,Баюкая дачный поселок.

Отчетливый рельсовый стон,Что знаете, впрочем, и вы ведь

Сначала я слышал свой сои,Потом начинал его видеть.

Баллада о междупутье

Спрыгнул на междупутье,—Лень было лезть на мост.И поразило жутьюПраздный субботний мозг:Сквозь бесконечный, вечныйМир — в этот самый миг,Светом пронзая, встречныйВырвался напрямик…Сделал напропалуюТо, что пришло на ум,—Жизнь пожалел родную,Не пожалел костюм.И, уже рухнув плоско,Крикнул себе: «Ложись!»Узенькая полоска.Хрупкая наша жизнь.Разве цена за этоБольно уж высока?Рядом колеса где-тоБухают у виска.Двигался дым кудлато.Сразу и без трудаВстал и пошел куда-то,Может, и не туда,Помня малейшей порой,Как он во мрак упал;Слыша сирену «скорой»,Стоны и вскрик у шпал.

Тополь

На рассвете очнувшийся топольЗа окошком вступает в права,—Мой Руанский собор, мой АкропольИ на Нерли мои Покрова.

Кавказ

Я высунулся, бледный, из машины.На повороте воздуху глотнуть.Терялись исполинские вершины,В разрыв небес ушедшие по грудь.

Соединеньем сумрака и мракаМеж скалами клубились облака.Под ними, как промокшая собака,Отряхивалась горная река.

Грузинский мотив

Здесь не привычны к отчеству,Как в юные года.Я рад безмерно обществу,Опять попал куда.

Друзей любимых облику(Пусть каждый стал седой),Своей судьбе, что об рукуПроходит с их судьбой.

Во Франции и в АнглииБывал я, как и ты.Но здесь раскрыл ЕвангелиеОт Гии и Хуты.

Здесь пребывает в нежности,Не молод, но не стар,Владелец хмурой внешности —Мой добрый брат Отар[2].

Здесь под окошком Грузия,И в горле сладкий ком.Счастливая контузияЗастольем и стихом.

Почтальон под дождем

Дождь. Почтальон под дождем.Вряд ли почувствуешь зависть.Холодно в поле пустом,Где он идет, оскальзаясь.

Дождь. Почтальон под дождем.Сумка промокла до нитки.Может быть, зря его ждемМы под зонтом у калитки.

Уход