Михаил Львов - Стихотворения
1965
«Сквозь вешность, сквозь снежность…»
Сквозь вешность,Сквозь снежность,Сквозь бури во мгле,Железность и нежностьЗвенели во мне.Нас жизнь не спросила,А жизнь нам дала,Спасибо, спасибоЗа то, что была!И было уместноВ той жизни нам быть!И было б нечестноЕе не любить.Пришли мы в безбрежность,И с первого дняЖелезность и нежностьВходили в меня.Меняется внешностьИ жизни самой,Железность и нежностьБессменно — со мной.
1965
«Певец из Рязани…»
В Хороссане есть такие двери,
Где обсыпан розами порог.
С. ЕсенинПевец из Рязани,Любимец России,Писал он про сани,Про звоны осины,Про сон в Хороссане.А тут — Хиросима…
Душа не беднееУ нас, современных,Ей просто труднееВ тревогах бессменных.Она и лиричнаИ так же трагична,Она безгранична —Вобрала и сани,И звоны осины,И день в Хороссане,И тень Хиросимы.
1962
Поэты Победы
Мы — поэты Победы,В славе, в прахе, в пыли,Мы — большие поэты,От большого мы шли.Ни Берлина, ни ПрагиУ солдат не отнять.Годы нашей отвагиПод архив не подмять.Жизнь, ты можешь жестокоДаже нас загонять.Но скажу тебе только:В угол нас не загнать.Потускнеют медали?Их начистим опять.Мы такое видали,Что иным — не видать.И без иносказаний,Не с эстрад-говорильнМы такое сказалиИ еще говорим!
Не цвели, как нарциссы,Грудью шли против бед,Выжигали нацистыНашей юности цвет.Счет потерян потерямПо весне, по зиме.А погибшим — не терем,А холмы по земле.Из земли, из забвеньяВызывая ребят,Как приказ поколенья,Наши строки трубят.
1965
«Все мужество, которому когда-то…»
Все мужество, которому когда-тоЯ присягал на яростной земле,Сложить с себя, как звание солдата,Похоронить в уюте и тепле?
Согнуться так, как раньше не сгибался?Замолкнуть так, как раньше не молчал?Так ошибиться, как не ошибался?Так измельчать — как раньше не мельчал?
В пижамы полосатость облачатьсяИ смутно вспоминать себя бойцом?..И в мемуарах чуть разоблачаться,За стол садиться, к прошлому лицом?
И требовать от века отпущения,Облюбовав сиденье у огня?
Я отвергаю эти допущения,Как выстрелы. Как выстрелы в меня.
1965
Мой Лермонтов
В противоречьях бытия,Не укрощен и не прилизан,Непримиримостью пронизан,Его стихами думал я.
Еще не впрягся в воз, как вол,Жизнь не брала еще за горло,И он по-лермонтовски гордоМеня по Молодости вел.
Он возникал, как юный бог,В моем молчании и гневе,И высоко парил я в небе,И сам был бог, и все я мог.
Бездумным словом не бряцал,На мир смотрел высокогорно,Непререкаемо и гордоИ утверждал и отрицал.
Так с демонизмом лучших летСчитали мы — без колебаний, —Что мы свирепо колебалиВсе то, чему прощенья нет.
И каждый — молод и силен —Считал — назло своим трагедиям, —Что ярым лермонтовским гениемОн персонально осенен.
Все были — «лермонтовцы» сплошь…Нам было дорого — без юмора —И то, что Левитанский ЮраБыл внешне с Лермонтовым схож,
Что Наровчатов — не седой —Еще сияющий поручик,Певец войны и «белых ручек»,Был тоже Лермонтов собой…
А ветер века в очи дул.И эти сходства отпылали.Как утешения — отпали.Хоть мы и «в яблочко попали».Как паруса, они опали.Как листья, с возрастом, упали.Осталось сходство душ и дум.
Остался вечный разговорС его печалью и тоскою,С непререкаемой строкою,Как трибунала приговор…
(А вы, кому за нами жить, —Ведь и от вас навеки в звездностьУйдет ваш лермонтовский возраст —Спешите что-нибудь свершить…)
Пусть возрасту не возразить,Как ветру ночи из ущелий,И лермонтовских ощущенийНе возвратить,Не возродить,Но не отдам я никомуТе дни, когда с такою верой,С такою лермонтовской меройМы подходили ко всему.И был бы жалок наш разбег,И жизнь была б к земле прибита —Когда б не сразу тот Казбек,Не эта мера и орбита.
1964
«Почему мне приснился комбриг мой опять…»
В. Солоухину
Почему мне приснился комбриг мой опятьИ бригада уральцев в строю?И — мне не пятьдесят,Даже — не двадцать пять,Я еще, точно ангел, стою…
Почему мне приснился комбриг мой опятьИ товарищи в смертном кольце?И последний патрон, и последняя пядь,И железная гарь на лице…
Вижу легкую юность далеких людей(Это — их… Это — днем… Это — тут).Почему же все снится мне юность друзей,Что с войны никогда не придут?
Почему это снятся в мои пятьдесятЕще двадцатилетние сны?Четверть века назад возвратился солдат,Только сны не вернулись с войны.
Мой младенческий сон навсегда унесен(Был он ясен и легок, как пух,И спалось мне с цветами, с землей в унисон,Был, как птица, беспечен мой дух).
Как в покой себя, в травы и в облачко «вспать»,В голубое плечо тишины?Почему мои сны отправляются вспятьВ невозвратные дебри войны?Как пропавшие без вести, пали вы, сны,Не вернулись с войны…
1967
«Ушли — непреклонны…»
Ушли — непреклонны.Назад не пришли.Спасли миллионы,Себя не спасли.
Остались — любовью,Прекраснейшим сном,Пронзительной больюИ вечным огнем.
И на обелискиЗаносим мы их,Как в вечные спискиСограждан живых.
В ликующих гимнахТрубящих годовТа боль о погибших,Как совести зов.
Где — с пламенем чаши —Я стану, как страж.Погибшие наши,Я — плакальщик ваш.
1967
Неизвестный солдат
Я безвестный. Я безвестен.Я без имени — известен.Вечный житель твой, Земля,Похоронен у Кремля.
…Был мой путь сюда торжествен:Генералы в форме были.И лафеты плавно плыли.Милицейские застылиТам, где шествие застигло.И меня землей РоссииГосударственно везли,Как при жизни не возили,Как при жизни не могли.Чтобы пухом мне земля —Вкруг меня, вблизи КремляВсе столицы и края,Вся геройская земля:Сталинградская земля,Ленинградская земля,Подмосковная земля,Украинская земля,Брестской крепости земля —Для меня все, для меня.Как я рвусь к вам из огня!Кто-то здесь средь вас — мой брат.Кто-то здесь — мой друг-солдат.Кто-то мать. И кто-то сын,Может, с сыном — не один…Кто-то здесь — мой близкий друг.Кто-то здесь — мой чистый внук.
Нет ни смерти, ни разлуки —Братья, матери и внуки,Вечная моя родня —Возле вечного огня,Возле вечного меня.
1967
