Эдуард Асадов - Полное собрание стихотворений в одном томе (сборник)
Все равно я приду
Если град зашумит с дождем,Если грохнет шрапнелью гром,Все равно я приду на свиданье,Будь хоть сто непогод кругом!
Если зло затрещит морозИ завоет метель, как пес,Все равно я приду на свиданье,Хоть меня застуди до слез!
Если станет сердиться матьИ отец не будет пускать,Все равно я приду на свиданье,Что бы ни было – можешь ждать!
Если сплетня хлестнет, ну что ж,Не швырнет меня подлость в дрожь,Все равно я приду на свиданье,Не поверя в навет и ложь!
Если я попаду в беду,Если буду почти в бреду,Все равно я приду. Ты слышишь?Добреду, доползу… дойду!
Ну, а если пропал мой следИ пришел без меня рассвет,Я прошу: не сердись, не надо!Знай, что просто меня уже нет…Ах, как же мы славно на свете жили!
Ах, как же мы славно на свете жили!До слез хохотали от чепухи,Мечтали, читали взахлеб стихи,А если проще сказать – любили!
Но не бывает на свете так,Что жизнь всегда тебе улыбается,Какой-нибудь штрих, ну совсем пустяк –И радость словно бы уменьшается.
Ваш старенький, самый обычный домКазался мне мудрым, почти таинственным.И как же хотел я быть в доме томЕдинственным гостем, одним-единственным!
Но только я с жаром в ладони бралЛасковость рук твоих невесомых,Как в дом, будто дьявол их посылал,С громом и шутками набегалДобрый десяток твоих знакомых.
И я, у окошка куря весь вечер,Должен был, собранный, как в бою,Слушать развязные чьи-то речиИль видеть, как кто-то тебе на плечиКладет фамильярно ладонь свою.
Ах, как мне хотелось, наделав бед,Хлопнуть по лапищам этим длинным!Но ты говорила мне: – Будь объективным,Ведь это ж приятель мой с детских лет!
В другую каверзную минутуТы улыбалась: – Угомонись!Будь объективным и не сердись,Это товарищ по институту!
Ты только не спорь, а люби и верь. –И я не спорил и соглашался.И до того уже «достарался»,Что чуть ли не сам отпирал им дверь.
И так, может, длилось бы целый век,Но сердце не вечно уму внимает,И, если ты искренний человек,Сердце все-таки побеждает.
И раз, дойдя уже до отчаянья,Я дверь размашисто растворилИ вместе с бутылками всю компаниюС громом по лестнице проводил!
Прав или нет я – не мне судить.Но в чувствах немыслимо быть пассивным.Тут так получается: либо любить,Либо быть объективным!
Артистка
Концерт. На знаменитую артистку,Что шла со сцены в славе и цветах,Смотрела робко девушка-хористкаС безмолвным восхищением в глазах.
Актриса ей казалась неземноюС ее походкой, голосом, лицом,Не человеком – высшим божеством,На землю к людям посланным судьбою.
Шло «божество» вдоль узких коридоров,Меж тихих костюмеров и гримеров,И шлейф оваций, гулкий, как прибой,Незримо волочило за собой.
И девушка вздохнула: – В самом деле,Какое счастье так блистать и петь!Прожить вот так хотя бы две недели,И, кажется, не жаль и умереть!
А «божество» в тот вешний поздний вечерВ большой квартире с бронзой и коврамиСидело у трюмо, сутуля плечиИ глядя вдаль усталыми глазами.
Отшпилив, косу в ящик положила,Сняла румянец ватой не спеша,Помаду стерла, серьги отцепилаИ грустно улыбнулась: – Хороша…
Куда девались искорки во взоре?Поблекший рот и ниточки седин…И это все, как строчки в приговоре,Подчеркнуто бороздками морщин…
Да, ей даны восторги, крики «бис»,Цветы, статьи «Любимая артистка!»,Но вспомнилась вдруг девушка-хористка,Что встретилась ей в сумраке кулис.
Вся тоненькая, стройная такая,Две ямки на пылающих щеках,Два пламени в восторженных глазахИ, как весенний ветер, молодая.
Наивная, о, как она смотрела!Завидуя… Уж это ли секрет?!В свои семнадцать или двадцать летНе зная даже, чем сама владела.
Ведь ей дано по лестнице сейчасСбежать стрелою в сарафане ярком,Увидеть свет таких же юных глазИ вместе мчаться по дорожкам парка…
Ведь ей дано открыть мильон чудес,В бассейн метнуться бронзовой ракетой,Дано краснеть от первого букета,Читать стихи с любимым до рассвета,Смеясь бежать под ливнем через лес…
Она к окну устало подошла,Прислушалась к журчанию капели,За то, чтоб так прожить хоть две недели,Она бы все, не дрогнув, отдала!
Маленькие герои
В промозглую и злую непогоду,Когда ложатся под ветрами ницКусты с травой, когда огонь и водуШвыряют с громом тучи с небосвода,Мне жаль всегда до острой боли птиц…На крыши, на леса и на проселки,На горестно поникшие сады,Где нет сухой ни ветки, ни иголки,Летит поток грохочущей воды.Все от стихии прячется в округе:И человек, и зверь, и даже мышь.Укрыт надежно муравей. И лишьНет ничего у крохотной пичуги.Гнездо? Смешно сказать! Ну разве дом –Три ветки наподобие розетки!И при дожде, ей-богу, в доме томНичуть не суше, чем на всякой ветке!Они к птенцам всей грудкой прижимаются,Малюсенькие, легкие, как дым,И от дождя и стужи заслоняютсяЛишь перьями да мужеством своим.И как представить даже, что ониИз райских мест, сквозь бури и метели,Семь тысяч верст и ночи все, и дниСюда, домой, отчаянно летели!Зачем такие силы были отданы?Ведь в тех краях – ни холода, ни зла,И пищи всласть, и света, и тепла,Да, там есть все на свете… кроме родины…Суть в том, без громких слов и укоризны:Что, все порой исчерпав до конца,Их маленькие, честные сердцаОтчизну почитают выше жизни.Грохочет бурей за окошком ночь,Под ветром воду скручивая туго,И что бы я ни отдал, чтоб помочьВсем этим смелым крохотным пичугам!Но тьма уйдет, как злобная старуха,Куда-то в черный и далекий лес,И сгинет гром, поварчивая глухо,А солнце брызнет золотом с небес.И вот, казалось, еле уцелев,В своих душонках маленьких пичугиХранят не страх, не горечь и не гнев,А радость, словно сеятель посев,Как искры звонко сыплют по округе!Да, после злой ревущей черноты,Когда живым-то мудрено остаться,Потоком этой светлой доброты.И голосам хрустальной чистоты,Наверно, можно только удивляться!Гремит, звенит жизнелюбивый гам!И, может быть, у этой крохи-птицыПорой каким-то стоящим вещамБольшим и очень сильным существамНе так уж плохо было б поучиться…
В лесном краю
Грозою до блеска промыты чащи,А снизу, из-под зеленых ресниц,Лужи наивно глаза таращатНа пролетающих в небе птиц.
Гром, словно в огненную лису,Грохнул с утра в горизонт багряный,И тот, рассыпавшись, как стеклянный,Брызгами ягод горит в лесу.
Ежась от свежего ветерка,Чуть посинев, крепыши маслята,Взявшись за руки, как ребята,Топают, греясь вокруг пенька!
Маленький жук золотою каплейВисит и качается на цветке,А в речке на длинной своей ногеИва нахохлилась, будто цапля,
И дремлет, лесной ворожбой объята…А мимо, покачиваясь в волнах,Пунцовый воздушный корабль закатаПлывет на распущенных парусах…
Сосны беседуют не спеша.И верю я тверже, чем верят дети,Что есть у леса своя душа,Самая добрая на планете!
Самая добрая потому,Что, право, едва ли не все земное,Вечно живущее под луноюОбязано жизнью своей ему!
И будь я владыкой над всей планетой,Я с детства бы весь человечий родНикак бы не меньше, чем целый год,Крестил бы лесной красотою этой!
Пусть сразу бы не было сметеноВсе то, что издревле нам жить мешало,Но злобы и подлости все равноНамного бы меньше на свете стало!
Никто уж потом не предаст мечтуИ веру в светлое не забудет,Ведь тот, кто вобрал в себя красоту,Плохим человеком уже не будет!
1972 г.«Когда мне говорят о красоте…»
Когда мне говорят о красотеВосторженно, а иногда влюбленно,Я почему-то, слушая, невольноСейчас же вспоминаю о тебе.
Когда порой, мне имя называя,О женственности чьей-то говорят,Я снова почему-то вспоминаюТвой мягкий жест, и голос твой, и взгляд,
Твои везде мне видятся черты,Твои повсюду слышатся слова,Где б ни был я – со мною только ты,И, тем гордясь, ты чуточку права.
И все же, сердцем похвалы любя,Старайся жить, заносчивой не став:Ведь слыша где-то про сварливый нрав –Я тоже вспоминаю про тебя…
Домовой
