Хуан Хименес - Испанские поэты XX века
ИЗ ПОСЛЕДНИХ СТИХОТВОРЕНИЙ
ГНЕТЕТ ПОЛЯ ПРЕДЧУВСТВИЕ ДОЖДЯ
Перевод А. Гелескула
Гнетет поля предчувствие дождя.Земля, как первозданная, тиха.Мутится высь, тоскою исходянад жаждой пастуха.
И лихорадит мертвых этот гнет,а дали ждут, как вырытые рвы,пока последний вздох не оборветагонию листвы.
И в час дождя, потусторонний час,сердца часов так тягостно стучат —и наши раны прячутся от глази вглубь кровоточат.
Смолкает мир наедине с тобой,и все в дожде немеет, как во сне,и все на свете кажется мольбойо вечной тишине.
То льется кровь волшебно и светло.О, навсегда от ледяных ветровзабиться в дождь, под серое крыло,под мой последний кров!
Последней крови капли тяжелы.В тяжелой мгле чуть теплятся сады.И не видны могилы и стволыза трауром воды.
КАСЫДА ЖАЖДУЩЕГО
Перевод Юнны Мориц
Песок, я — песок пустыни,где жажда спешит убить.Твои губы — колодец синий,из которого мне не пить.
Губы — колодец синийдля того, кто рожден пустыней.
Влажная точка на теле,в мире огненном, только твоем, —мы никогда не владелиэтой вселенной вдвоем.
Тело — колодец запретныйдля сожженного зноем и жаждой любви безответной.
ЛУКОВАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Перевод Инны Тыняновой
Посвящается сыну, после письма от жены, в котором она писала, что питается только хлебом и луком.
Лук — это иней,бедный, холодный.Иней дней твоих детскихи моей ночи.Лук — это голод,круглый, огромный,снегом запорошённый.
В колыбели голоднойсыночек качался.Луковой кровьюсыночек питался.Кровь его стынет.Луковый голод,сахарный иней…
Смуглая женщиналунной капельюплачет и плачетнад колыбелью.Смейся, сыночек,лунную нежностьпей сколько хочешь.
Смейся, соловушкодома родного.Смех твой — над миромсияние новое.Смейся, мой милый,так, чтоб душа мояв воздухе билась.
Смех твой дает мнекрылья свободы.Рушит тюремныетемные своды.И на губах,где он тает,сердце мое пылает.
Смех твой как шпагапобеды крылатой,он побеждает цветов ароматы.Птицей поетсмех твой —будущее мое.
Сколько внезапности,всплеска и света,жизнь твоя в радугуразодета.Множество пташекв маленьком телекрыльями машет!
Я уж, печальный,проснулся от детства.Не просыпайся,смейся и смейся.Чтоб в колыбелидетские сны твоипели и пели.
Птицей взмываешьв небо бездонное,сам ты как небоноворождённое.Как был он светел —день, обозначившийпуть твой на свете!
Восьмой тебе месяц,и пятеро смелыхсмеются во рту твоемцветиков белых.Зубы жасминные,дерзкие, маленькие,невинные.
Станут онипоцелуя границейв час, когда пламяв губах загоритсяи, разливаясь волнами,сердце зажжетэто пламя.
Меж лун, напоенныхлишь луковым снегом,живи, мой сыночек.Про горе не ведайпокуда.А впрочем,будь твердым, сыночек.
ПЕСНЬ
Перевод П. Грушко
Голубятней стал этот дом,где кровать бела, как жасмины.Целый мир помещается в нем,распахнувшим дверей половины.
Это сына внезапный приходсердце матери возвеличил.Он во всем, что сейчас поетв этом доме — приюте птичьем.
Сделал садом тебя твой сын,в благодарность за счастье этоты дом превратила в жасмин,в голубятню из пуха и света.
Я сейчас — оболочка твоя,я весь тобою заполнен.Ты, радости не тая,сочишься медовым полднем.
Наш сын постучался в дверь —проснулся дом онемевший.И стал я спокойней теперь —я, живой и умерший.
Светом со всех сторонкуст миндаля запеленат.И этот же свет погруженв смерти мертвенный омут.
Светел грядущий мир,как синие эти просторы,как мрамор и как порфир,в который одеты горы.
Пылает твой дом во мгле,поцелуями подожженный.Нет жизни на всей землеглубже и напряженней.
Тело твое осветив,молоко по тебе струится.Весь этот дом как разливпоцелуев и материнстваі
Чрево твое как волна.Дом — приют голубиный!А над мужем твоим, жена,море — тяжелой лавиной…
ВСЕ КРУГОМ ГОЛУБЕЛО
Перевод Б. Дубина
Все кругом голубело, был праздник свеченья:были в зелени души и в золоте — дали,потому что впервые свое воплощеньевсе цвета в этих ясных глазах обретали.
Два их солнца вставали — и таяли тени.Камни были как зеркало. Воды блистали.И лежала земля, ожидая цветенья,в незакатных лучах, что весну возрождали.
Затмеваются. Слышишь? Я счастлив. Не надоничего — лишь тонуть в их бездонной пучинеи не видеть прощального их догоранья.
Заливало сиянием этого взгляда,но затмились глаза. Только сумерки нынеотливают землистым огнем умиранья.
УЛЫБАТЬСЯ С ВЕСЕЛОЙ ПЕЧАЛЬЮ ОЛИВЫ
Перевод Д. Самойлова
Улыбаться с веселой печалью оливы,ожидать, и надеяться, и ожидать,улыбаться, улыбкою дни награждать.Веселясь и грустя, оттого что мы живы.
Оттого мои дни так трудны и счастливы,что в улыбке и ясность и мрака печать.Ты раскрыла уста, чтобы бурей дышать,я же — летнего ветра вдыхаю порывы.
Та улыбка взмывает над бездной, растет,словно бездна, уже побежденная в крыльях.И вздымает полет, пламенея вдали.
И светлеет, не меркнет, твердеет, как лед.О любовь, ты всего достигнешь в. усильях!Ты с улыбкой ушла от небес и земли.
ПОЛЕТ
Перевод Юнны Мориц
Летает влюбленный только. Но кто полюбил настолько,чтоб воплотиться в птицу и распрямиться в лёте?В ненависти погрязло все до последней дольки,жаждущей без оглядки взмыть опереньем плоти.
Любить… Но кто же способен? Летать… Но кто же способен?Я в силах ворваться в небо, голодное от бескрылости,но внизу любовь задыхается, ибо в ненависти и злобеостается одно отчаянье и крыло не способно вырасти.
Существо, от желаний светлое, мечется, мечется, мечется —хочет вырваться, чтобы свобода стала гнездом над мерзостью,хочет забыть наручники, вросшие в человечество.Существу не хватило перьев: оно утыкано дерзостью.
Иногда оно возносилось так высоко над сущим,что небо сверкало на коже, а птицы — внизу и рядом.Душа, однажды смешавшаяся с жаворонком поющими потом упавшая градом в ад, пропитанный смрадом.
Ты знаешь теперь наверно, что жизни других — это плиты:живьем замуруют! Остроги — проглотят, как тварь, потроша!Вперед, через груды и толпы тех, кто с решетками слиты.Даже из клетки, где сыты, рвитесь, и кровь и душа.
Смешное жалкое платье, моя оболочка бренная.Жрущая и вдыхающая огонь, пустая труба.Изъеденный меч, затасканный от вечного употребления.Тело, в тюрьме которого разворачивается судьба.
Ты не взлетишь. Ты не можешь летать, никчемное тело,блуждающее в галереях, где воздух меня сковал.Льнущее к небу тело, которому дно надоело,ты не взлетишь. Все так же мрачен и пуст провал.
Руки — не крылья. Руки — может быть, два отростка,предназначенные для неба, для зеленого моря листьев.Кровь тоскует от одиночества, ударяется в сердце жестко.Мы печальны от заблуждений, предрассудков и лживых истин.
Каждый город, спешащий, спящий, обдает немотой казематов,тишиной сновидений, которые ливнем огненным канут в жижицу.Все охрипло от невозможности улететь из этого ада.Человек лежит, как раздавленный. Небо высится. Воздух движется.
МОГИЛА ВООБРАЖЕНИЯ
