Эдуард Асадов - Полное собрание стихотворений в одном томе (сборник)

Падает снег

Падает снег, падает снег –Тысячи белых ежат…А по дороге идет человек,И губы его дрожат.

Мороз под шагами хрустит, как соль,Лицо человека – обида и боль.В зрачках два черных тревожных флажкаВыбросила тоска.

Измена? Мечты ли разбитой звон?Друг ли с подлой душой?Знает об этом только онДа кто-то еще другой.

Случись катастрофа, пожар, беда –Звонки тишину встревожат.У нас милиция есть всегдаИ «Скорая помощь» тоже.

А если просто: падает снегИ тормоза не визжат,А если просто идет человекИ губы его дрожат?

А если в глазах у него тоска –Два горьких черных флажка?Какие звонки и сигналы есть,Чтоб подали людям весть?!

И разве тут может в расчет идтиКакой-то там этикет,Удобно иль нет к нему подойти,Знаком ты с ним или нет?

Падает снег, падает снег,По стеклам шуршит узорным.А сквозь метель идет человек,И снег ему кажется черным…

И если встретишь его в пути,Пусть вздрогнет в душе звонок,Рванись к нему сквозь людской поток.Останови! Подойди!

Персональный вопрос

Погашены огни в учрежденье.Рабочий день окончен. Тишина.И лишь одной из комнат не до сна,В месткоме разбирают заявленье.

О чем идет на заседанье речь?О том, что муж решил уйти к другой.И вот супруга требует пресечьЕго ошибку и вернуть домой!

И все сидят и честно заседают.Их ждут дела, им надо отдохнуть.А люди все решают и решают:Вернуть супруга или не вернуть?

Кто прав и кто достоин осужденья?Судить не мне. И что мы можем знать?Но той, что написала заявленье,Мне все же очень хочется сказать:– Послушайте! Я тоже против зла.Я понимаю горечь и терзанье.Но можно ли интимные делаВдруг выносить на людные собранья?!

Да, я за коллектив и за местком.Мы без народа ничего не значим.Но все-таки сердечные задачиРешать, наверно, следует вдвоем.

Припомните далекий запах лета,И то, как в омут падала звезда,И как вы целовались до рассвета…Ведь вам местком не нужен был тогда!

Потом вы с ним решили поселиться,Ни у кого совета не спросив.И никакой на свете коллективНе заседал: «Жениться – не жениться?»

Так почему ж теперь на обсужденьеВы вынесли сердечные дела?Неужто вправду может заявленьеВернуть любовь, когда она ушла?!

Проживши годы – расставаться страшно,Ломать родное, кровное, свое!Как быть с детьми? Бесспорно, это важно,Согласен с вами: дети – это все!

Мы все отцы, и трудно ли представить,Но падать ниц нельзя. И, наконец,Уж если он детей решил оставить,То лучше деньги, чем такой отец!

А как вам быть и как себя вести:Забыть иль вновь пойти к нему с приветом?Судить о том не нам. Пускай вам в этомПодскажет сердце верные пути.

И что вам назиданья, порицанья,Ведь если счастье ставится ребром,Навряд ли вам помогут заседанья, –Дела любви решаются вдвоем!

Сердитый критик

Критик бранил стихиЛирического поэта.Громил и за то, и за это,За все земные грехи!

Ругал с наслаждением, с чувствомИ, строчки рубя на лету,Назвал поцелуй распутствомИ пошлостью – простоту.

Считая грубость традицией,Над всем глумясь свысока,Он подкреплял эрудициюВесомостью кулака.

Сурово бранил издателей:– Зачем печатали? Кто? –И долго стыдил читателейЗа то, что любят не то.

А надо любить усложненный,Новаторский, смелый стих,Где в ребра бьют электроны,Протоны и позитроныВместо сердец живых.

Стихи, где от грома и светаБрызги летят из глаз…И где возле слова «планета»Смело стоит «унитаз»!

И вывод был прост и ясен:«Мотайте себе на ус:Все те, кто со мной не согласен,Срочно меняйте вкус!»

Окончив свой громкий опус,Из кабинетной тишиКритик отправился в отпускИ книгу взял для души.

Стучали колеса скорые…А критик книгу читал,Не ту, расхвалил которую,А ту, какую ругал.

Спокойной ночи

Осень мрачно берет разбег.Ветра простуженный вой.Сумрак. Ливень тугой, сплошной.В лужах вода и снег.

Изредка шум запоздалых шин,Пятнами слабый свет,Но в ливне не видно почти машин,Прохожих и вовсе нет.

А впрочем, вон, кажется, кто-то бежитСтремительно от угла,Бежит, и ее ничуть не страшитНи ливень сейчас, ни мгла.

Сквозь мокрый блеск фонарей,Сквозь стену сплошных потоков,Сквозь шум листвы тополейИ гулкий гром водостоков.

Вся вымокла не на шутку,Колотится кровь в виски,И часто стучат каблучки,Спеша к телефонной будке.

Стук сердца уняв слегка,Откинула мокрые прядиИ трубку сняла с рычагаПривычно, почти не глядя.

Сказала – нельзя короче,Не голосом – всей душой:– Милый, спокойной ночи! –И тихо дала отбой.

Вздохнула, глаза прикрыла,Словно держа мечту.И шепотом повторила:– Спокойной ночи, мой милый!Но это уже в темноту.

Ветер о будку бился,Но там никого уже нет.В потоках дождя растворилсяТоненький силуэт.

Вот так, почти без причины,Бежать, звонить под дождем!..Подавим зависть, мужчины.Речь сейчас не о том.

Гром, словно пес, ворчит,По крышам ливень грохочет,А в будке, как эхо, дрожит:«Милый, спокойной ночи!..»

Одно письмо

Как мало все же человеку надо!Одно письмо. Всего-то лишь одно.И нет уже дождя над мокрым садом,И за окошком больше не темно…

Зажглись рябин веселые костры,И все вокруг вишнево-золотое…И больше нет ни нервов, ни хандры,А есть лишь сердце радостно-хмельное!

И я теперь богаче, чем банкир.Мне подарили птиц, рассвет и реку,Тайгу и звезды, море и Памир.Твое письмо, в котором целый мир.Как много все же надо человеку!

Я провожу тебя

О, как ты щебечешь весело,И как хлопотлива ты:Жакетку на стул повесила,Взялась поливать цветы.

С мебели пыль смахнула,Заварку нашла на окнеИ, как бы вскользь, намекнулаНа нежность свою ко мне.

Вся из тепла и света,Ты улыбаешься мне.А я от улыбки этойВ черном горю огне!

А я сижу и не знаю:Зачем вот такая ты?И просто сейчас страдаюОт этой твоей теплоты.

Как много ты произносишьСейчас торопливых слов!То дразнишь, то будто просишьОткликнуться на любовь.

Грозишься, словно кометой,Сердцем мой дом спалить.А мне от нежности этойВолком хочется выть!

Ну, как ты не чувствуешь толькоИ как сама не поймешь,Что нет здесь любви нисколькоИ каждая фраза – ложь!

Хуже дурной напастиЭтот ненужный фарс.Ведь нет же ни грамма счастьяВ свиданье таком для нас.

И если сказать открыто,Ты очень сейчас одна,Ты попросту позабытаИ больше ему не нужна.

А чтобы не тяжко было,Ты снова пришла ко мне,Как лыжница, что решилаПо старой пойти лыжне.

Как будто бы я любительРоли «чужая тень»,Иль чей-нибудь заместитель,Иль милый на черный день.

Но я не чудак. Я знаю:Нельзя любить – не любя!Напьемся-ка лучше чаю,И я провожу тебя…

Сегодня красивый вечер:Лунный свет с тишиной,Звезды горят, как свечи,И снег голубой, голубой…

В мире все повторяется:И ночь, и метель в стекло.Но счастье не возвращаетсяК тем, от кого ушло.

Всем светлым, что было меж нами,Я как святым дорожу.Давай же будем друзьями,И я тебя провожу!

«Все как будто сделал славно я…»

Все как будто сделал славно я:Кончил разом все сомнения.Понял вдруг, что ты – не главная:Не любовь, а увлечение.

Ты, я верю, не плохая,Ни игры в тебе, ни зла,Ничего не ожидая,Все дарила, что могла.

Только счастье невозможноБез клубящихся дорог,Слишком было все несложно,Слишком много было можно,Но ни бурь и ни тревог…

Видно, в том была причина,Что любовь не жгла огнем,И была не ярким сном,А простой, как та рябинаУ тебя перед окном.

И ушел я в синий вечер,Веря в дальнюю звезду.В путь! В пути я счастье встречу,Здесь – зачахну, пропаду.

Все как будто сделал правильно,Кончил разом все сомнения:Понял ведь, что мной оставленоНе любовь, а увлечение.

Значит, скоро распахнетсяДаль счастливых, новых дней.Сердце песней захлебнется.Годы мчат… Дорога вьется…Только сердцу не поется,Не поется, хоть убей!

Только холодно и тесноСтало сердцу моему.Все как будто сделал честно,В чем же дело – не пойму!

Отчего сквозь километры,Как в тумане голубом,Я все чаще вижу дом,Шторку, вздутую от ветра,И рябину под окном?!

Я с вами всегда, товарищи!