Джордж Байрон - Манфред

Джордж Гордон Байрон

Манфред

There are more things in heaven and earth,

Horatio, than are dreamt of in your philosophy.

DRAMATIS PERSONAE[2]

Манфред.

Охотник за сернами.

Аббат св. Маврикия.

Мануэль.

Герман.

Фея Альп.

Ариман.[3]

Немезида.[4]

Парки.[5]

Духи.

АКТ ПЕРВЫЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Ночник пора долить, хотя иссякнетОн все-таки скорей, чем я усну;Ночь не приносит мне успокоеньяИ не дает забыться от тяжелых,Неотразимых дум: моя душаНе знает сна, и я глаза смыкаюЛишь для того, чтоб внутрь души смотреть.Не странно ли, что я еще имеюПодобие и облик человека,Что я живу? Но скорбь — наставник мудрых;Скорбь — знание, и тот, кто им богаче,Тот должен был в страданиях постигнуть,Что древо знания — не древо жизни.Науки, философию, все тайныЧудесного и всю земную мудрость —Я все познал, и все постиг мой разум,Что пользы в том? — Я расточал доброИ даже сам встречал добро порою;Я знал врагов и разрушал их козни,И часто враг смирялся предо мной,Что пользы в том? — Могущество и страсти,Добро и зло — все, что волнует мир, —Все для меня навеки стало чуждымВ тот адский миг. Мне даже страх неведом,И осужден до гроба я не знатьНи трепета надежд или желаний,Ни радости, ни счастья, ни любви. —Но час настал. —Таинственные силы!Властители вселенной безграничной.Кого искал я в свете дня и в тьме!Вы, в воздухе сокрытые, — незримоЖивущие в эфире, — вы, комуДоступны гор заоблачные выси,И недра скал, и бездны океана, —Во имя чар, мне давших власть над вами,Зову и заклинаю вас: явитесь!

Ответа нет. — Так именем того,Кто властвует над вами, — начертаньем,Которое вас в трепет повергает, —Велением бессмертного! — Явитесь!

Ответа нет. — Но, духи тьмы и света,Вам не избегнуть чар моих: той силой,Что всех неотразимее, — той властью,Что рождена на огненном обломкеРазрушенного мира, — на планете,Погибшей и навеки осужденнойБлуждать среди предвечного пространства,Проклятием, меня гнетущим, — мыслью,Живущею во мне и вкруг меня, —Зову и заклинаю вас: явитесь!

Смертный! На луче звездыЯ спустился с высоты.Силе чар твоих послушный,Я покинул мир воздушный,Мой чертог среди эфира,Нежно сотканный дыханьемТуч вечерних и сияньемЗолотистого сафираВ предзакатной тишине.Смертный! Что велишь ты мне?

Монблан — царь гор, он до небесВозносится главойНа троне скал, в порфире туч,В короне снеговой.Лесами стан его повит.Громовый гул лавинВ могучей длани держит онНад синей мглой долин.Века веков громады льдовВдоль скал его ползут,Но чтоб низвергнуться во прах —Моих велений ждут.Я грозный повелитель гор,Единым словом яДо недр их потрясти могу, —Кто ты, чтоб звать меня?

В тишине заповедной,В синей бездне морей,Где сирена вплетаетПерлы в зелень кудрей,Где во мраке таитсяВодяная змея, —Гулом бури твой голосДолетел до меня.Мой чертог из кораллаОн наполнил собой, —Что ты хочешь, о смертный?Дух морей пред тобой!

Где недра вулкановКипят в полуснеИ лава клокочетВ гудящем огне,Где Анды корнямиУшли в глубину —Вершинами гордоСтремясь в вышину, —Во мраке подземномТебе я внимал,На зов твой покорноИз мрака предстал!

Я дух и повелитель бурь,Я властелин ветров;Свой путь к тебе я совершалСредь молний и громов.Чрез океан нес ураганМеня на голос твой,Плыл в море флот, но в бездне водОн будет пред зарей!

Дух Ночи пред тобой, дух темноты —Зачем меня терзаешь светом ты?

Твоей звездою правил яВ те дни, когда еще земляБыла не создана. То былМир дивный, полный юных сил,Мир, затмевавший красотой,Теченьем царственным своимВсе звезды, что блистали с нимВ пустыне неба голубой.Но час настал — и навсегдаПомеркла дивная звезда!Огнистой глыбой без лучей,Зловещим призраком ночей,Без цели мчится вдаль она,Весь век блуждать осуждена.И ты, родившийся под тойДля неба чуждою звездой,Ты, червь, пред кем склоняюсь я,В груди презренье затая,Ты, властью, данною тебе,Чтобы предать тебя Судьбе,Призвавший лишь на краткий мигМеня в толпу рабов своих,Скажи, сын праха, для чегоТы звал владыку своего?

Владыки гор, ветров, земли и бездн морских,Дух воздуха, дух тьмы и дух твоей судьбы —Все притекли к тебе, как верные рабы, —Что повелишь ты им? Чего ты ждешь от них?

Забвения.

Чего — кого — зачем?

Вы знаете. Того, что в сердце скрыто.Прочтите в нем — я сам сказать не в силах.

Мы можем дать лишь то, что в нашей власти:Проси короны, подданных, господстваХотя над целым миром, — пожелайПовелевать стихиями, в которыхМы безгранично царствуем, — все будетДано тебе.

Забвенья — лишь забвенья.Вы мне сулите многое, — ужелиНе в силах дать лишь одного?

Не в силах.Быть может, смерть…

Но даст ли смерть забвенье?

Забвение неведомо бессмертным:Мы вечны — и прошедшее для насСливается с грядущим в настоящем.Вот наш ответ.

Вы надо мной глумитесь;Но властью чар, мне давших власть над вами,Я царь для вас. — Рабы, не забывайтесь!Бессмертный дух, наследье Прометея,[6]Огонь, во мне зажженный, так же ярок,Могуч и всеобъемлющ, как и ваш,Хотя и облечен земною перстью.Ответствуйте — иль горе вам!

Мы можемЛишь повторить ответ: он заключенВ твоих словах.

В каких?

Ты говорил нам,Что равен нам; а смерть для нас — ничто.

Так я напрасно звал вас! Вы не в силахИль, не хотите мне помочь.

Проси:Мы все дадим, что только в нашей власти.Проси короны, мощи, долголетья…

Проклятие! К чему мне долголетье?И без того дни долги! Прочь!

Помедли,Подумай, прежде чем нас отпустить.Быть может, есть хоть что-нибудь, что ценноВ твоих глазах?

О, нет! Но пред разлукойМне хочется увидеть вас. Я слышуПечальные и сладостные звуки,Я вижу яркую недвижную звезду.Но дальше — мрак. Предстаньте предо мною.Один иль все, в своем обычном виде.

Мы не имеем óбразов — мы душиСвоих стихий. Но выбери любуюИз форм земных — и примем мы ее.

Нет ничего на всей земле, что б былоОтрадно мне иль ненавистно. ПустьСильнейший между вами примет образ,Какой ему пристойнее.

Смотри!

О боже! Если ты не наважденьеИ не мечта безумная, я мог быОпять изведать счастье. О, приди,Приди ко мне, и снова…

Я раздавлен!

В час, когда молчит волна,Над волной горит луна,Под кустами — светляки,Над могилой огоньки;В час, когда сова рыдает,Метеор, скользя, блистаетВ глубине ночных небесИ недвижен темный лес, —Властью, силой роковойОвладею я тобой.Пусть глубок твой будет сон —Не коснется духа он.Есть зловещие виденья,От которых нет спасенья:Тайной силою пленен,В круг волшебный заключен,Ты нигде их не забудешь,Никогда один не будешь —Ты замрешь навеки в них, —В темных силах чар моих.[7]И проклятья вещий гласУж изрек в полночный часНад тобой свой приговор:В ветре будешь ты с тех порСлышать только скорбный стон;Ночью, скорбью удручен,Будешь солнца жаждать ты;Но едва из темнотыВыйдет солнце над тобой —Будешь ночи ждать с тоской.Я в слезах твоих нашлаЯд холодной лжи и зла,В сердце, полном мук притворных,Кровь, чернее ядов черных.Сорвала я с уст твоихТалисман тлетворный их —Твой коварно-тихий смех,Как змея, пленявший всех.Все отравы знаю я, —И сильнее всех — твоя.Лицемерием твоим,Сердцем жестким и сухим,Лживой нежностью очей,Злобой, скрытою под ней,Равнодушным безучастьемК братским горестям, несчастьямИ умением свой яд,Свой змеино-жадный взглядГлубоко сокрыть в себя —Проклинаю я тебя!Изливаю над тобойУготованный судьбой,Роковой фиал твоихМук и горестей земных:Ни забвенья, ни могилыНе найдет твой дух унылый;Заклинанье! — очарованИ беззвучной цепью скован,Без конца томись, страдайИ в страданьях — увядай!

СЦЕНА ВТОРАЯ