Наталия Крандиевская-Толстая - Дорога
«Он тосковал по мне когда-то…»
Он тосковал по мне когда-тоНа этом дальнем берегу,О том свидетельство я святоВ старинных письмах берегу.
Теперь другою сердце полно.Он к той же гавани плывет,И тот же ветер, те же волныЕму навстречу море шлет.
И, посетив мои кладбища,В пыли исхоженных дорог,Увы, он с новой жаждой ищетСледы иных, любимых ног!
Зачем же сердцу верить в чудоИ сторожить забытый дом?О, верность, горькая причуда,Она не кончится добром!
«Вспоминается ль тебе…»
Вспоминается ль тебеБерег в камешках отлогий,Запах дыни на арбе,Что везла нас по дороге?
Мы татарских злых собакРазбудили на деревне,И скрипела нам арбаО кочевьях жизни древней,
О скитаньях, о судьбе,Пожелавшей нашей встречи…Вспоминается ль тебеТот далекий крымский вечер?
«Упадут перегородочки…»
Памяти внука Алеши
Упадут перегородочки,Свет забрезжится впотьмах.Уплывет он в узкой лодочке,С медным крестиком в руках.
Будет все как полагается, —Здесь, на холмике сыром,Может, кто-то разрыдается,Кто-то вспомнит о былом.
И вернутся все трамваямиВ мир привычной суеты.Так умерших забываем мы.Так его забудешь ты?
«Тень от облака бежит по лугу…»
Тень от облака бежит по лугу.Пробежала — и опять светло.Дай мне руку и простим друг другу.Все, что было, — былью поросло.
Не от счастья я была счастливой,Не от горя горевала я.Родилась такой уж, юродивой, —Не кори меня, любовь моя!
За твою досаду, за обидуЗаплатила дорогой ценой.Если встречу — не подам и виду,Что земля уходит подо мной.
«Родится новый Геродот…»
Родится новый ГеродотИ наши дни увековечит.Вергилий новый воспоетГода пророчеств и увечий.
Но будет ли помянут он,Тот день, когда пылали розыИ воздух был изнеможенВ приморской деревушке Козы,
Где волн певучая грозаОрганом свадебным гудела,Когда впервые я в глазаТебе, любовь моя, глядела?
Нет! Этот знойный день в КрымуДля вечности так мало значит.Его забудут, но емуБессмертье суждено иначе.
Оно в стихах. Быть может, тут,На недописанной странице,Где рифм воздушные границы,Не прах, а пламень берегут!
«Лифт, поднимаясь, гудит…»
Лифт, поднимаясь, гудит.Хлопнула дверь — не ко мне.Слушаю долго гудкиМимо летящих машин.
Снова слабею и ждуНеповторимых свиданий,Снова тоска раскаляетУгли остывших обид.
Полно сражаться, мой друг!Разве же ты не устала?Времени вечный потокРазве воротишь назад?
Будем размеренно житьБурям наперекор!Вечером лампу зажжем,Книгу раскроем,
С Блоком ночной разговорБудем мы длить до зари…Что это? Старость? Покой?Убыль воинственных сил?
Нет. Но все ближе порогНеотвратимых свиданий.Слышишь? Все ближе шагиТех, кто ушел навсегда!
3 февраля 1940
«Твоих очков забытое стекло…»
Твоих очков забытое стекло,Такой пустяк, — подумай!И вот уж память мне опять заволоклоМеланхолическою думой.
О вещи, сверстники неповторимых дней!Вы нас переживете.Надежней вы, и проще, и верней,Не сдвинет время вас в полете.
Где тот, кого в пути сопровождали вы?И был ли он? Не верю.Глухонемых вещей свидетельства — мертвы,Они не выдадут потерю.
Они останутся, как памятник тому,Что в этой жизни непреодолимоСкользит к изнеможенью своемуИ улетает струйкой дыма.
«Мне снится твой голос над тихой рекой…»
Мне снится твой голос над тихой рекойИ лунный свет.Рука моя снова с твоей рукой,Разлуки нет.
О, счастье мое! Я проснуться боюсь,Боюсь вздохнуть.Ты, призрак, ты, тень неживая, молю, —Побудь, побудь!
Но тает твой облик, луной осиян,Струится он.Я только речной обнимаю туман,Целую — сон!
«Уж мне не время, не к лицу…»
Уж мне не время, не к лицуСводить в стихах с любовью счеты.Подходят дни мои к концу,И зорь осенних позолоту
Сокрыла ночи пелена.Сижу одна у водоема,Где призрак жизни невесомыйКачает памяти волна.
Сядь рядом. Голову к плечуДай прислонить сестре усталой.О днях прошедших я молчу,А будущих — осталось мало.
Мы тишины еще такойНе знали, тишины прощенья.Как два крыла, рука с рукойВ последнем соприкосновенье.
Виноградный лист
(1938–1941)
«Виноградный лист в моей тетради…»
Виноградный лист в моей тетради,Очевидец дней былых и тойОсени, что в спелом виноградеРазлилась отравой золотой.
Выпито вино того разливаУж давно. И гол, и пуст, и чистВиноградник, где он так красивоПламенел, засохший этот лист.
Те стихи, в которые закладкойВложен он, — боюсь перечитать.Запах осени, сухой и сладкий,Источает старая тетрадь.
«Было все со мной не попросту…»
Было все со мной не попросту,Все не так, как у людей.Я не жаловала попустуШалой юности затей.
В ночь морозную, крещенскуюНе гадала у свечи.Со знахаркой деревенскоюНе шепталась на печи.
Не роняла слезы девичьиНа холодную постель,Поджидая королевичаИз-за тридевять земель.
Ни веселой, ни монашенкойЯ в народе не слыла.Над моей высокой башенкойМесяц поднял два крыла.
По ночам пугали филины,Да и те не ко двору.Я шелками птицу СиринаВышивала по ковру.
Домик с песнями, с причудамиЛунный ветер навещал.Сны серебряными грудамиК изголовью навевал.
Горностаевою шкуркоюУкрывал от холодов,Называл меня снегуркоюС олонецких берегов.
И за то, что недотрогоюПрожила до этих пор,Ныне страшною дорогоюЖизнь выводит на простор.
Шатким мостиком над пропастью,По разорам пустырей…Все теперь со мною попросту,Все теперь как у людей!
«Быть старомодной не боюсь…»
Глядя на луч пурпурного заката…
Быть старомодной не боюсь,И полный грусти тривиальнойРоманс я помню наизусть.Как доносил мне эту грустьТвой голос страстный и печальный!
И память сердца ль виноватаИль память слуха, не пойму,Но я покорствую ему.И над Невой, как встарь когда-то,Твой «луч пурпурного заката»Горит скитанью моему!
В Гранатном переулке
I. «В небе веточка, нависая…»
I
В небе веточка, нависая,Разрезает луны овал.Эту лиственницу ХокусайяСиней тушью нарисовал.
Здравствуй, деревце-собеседник,Сторож девичьего окна,Вдохновений моих наследник,Нерассказанная весна!
В эту встречу трудно поверить,Глажу снова шершавый ствол.Рыбой, выброшенной на берег,Юность бьется о мой подол…
II. «Тот же месяц, изогнутый тонко…»
