Елизавета Бута - Асцендент. Продолжение истории дивергента

Волна накрыла с головой. Через месяц после начала нового года. Я пришла в лабораторию и с ужасом узнала о том, что на ближайшие несколько дней график тестов и исследований утвержден. Сегодня – Астрея Ситри. Завтра – Гасион Бал… Что за имена следовали дальше по списку меня не волновало.

Когда-нибудь это все-таки должно было случиться. Они уже достаточно давно пребывали в лаборатории, поэтому ничего удивительного в таком расписании не было.

– Чего застыла-то как вкопанная, пошли за Ситри, тест через пять минут, – бесцеремонно хлопнул меня по плечу парень из центра поддержки. Рука у него была тяжелая, да и я такого не ожидала, поэтому пошатнулась и смогла устоять только благодаря стене, за которую успела зацепиться. – Прости, я не хотел, – пробормотал он и поспешил отойти.

У подопытных все было как всегда. Меня поприветствовали несколько человек, в том числе и Кроцелл. Несколько послали к черту. Большинство людей остались равнодушны к моему появлению. Парень из лаборатории зашел следом и поежился. С недавних пор он стал мне помогать водить подопытных на тесты. Бетонный пол разносил звук шагов на сотни метров вперед. Я даже не заметила, как эти камеры заполнились. Еще два месяца назад больше половины клеток пустовало, а сейчас свободными остались лишь несколько. Мы дошли до конца коридора и остановились возле камеры Астреи. Она уставилась на меня. В этом взгляде был дикий коктейль из смирения и отчаяния.

– Ты должна была спасти меня, ради Линча, – прошипела она. Парень из лаборатории беспечно провел браслетом по датчику входа и открыл камеру. Астрея не сопротивлялась.

Назад она не вернулась. И кстати, с фантазией у нее тоже было не очень. Ее ад представлял собой камеру, в которой она умирала. Под конец она потеряла способность двигаться, ее сочли мертвой и похоронили заживо. Когда три часа закончились, в сознание она не пришла. Она задохнулась. В этом действительно виновата была я. Линч собой пожертвовал ради нее. Я могла хотя бы попытаться сделать его жертву не напрасной. Вместо этого я просто наблюдала за тем, как сознание заживо ее хоронит.

Когда все закончилось, парень с расстроенным видом выключил проекцию и распорядился доставить тело в морг. Я вызвалась выполнить эту работу, хотя по идее это должен был сделать кто-нибудь из низшего персонала. Все пути вели в это мрачное помещение. Рейвен что-то там говорила про то, что нужно оставить надежды. Так вот все надежды заканчивались в морге, а не в галерее. Этажом ниже. Завтра я привезу сюда Гасиона. А вскоре сюда привезут меня. И все закончится. Не помню, как вернулась в галерею.

– Что мне делать? – спросила я у Гасиона, когда вернулась из морга. Тот долго смотрел на меня сквозь прутья решетки. Он боялся. Я это чувствовала.

– У меня с фантазией похуже, чем у Астреи, – как можно веселее заявил он. – Да и жить мне осталось чуть больше, чем сто дней.

– Твое будущее больше нельзя подсчитать, – напомнила я.

– Угу. Ну и что, я, по-твоему, должен был из-за этого прожить дольше положенного? Чем я лучше остальных, с чего бы такая честь? – хмыкнул он.

Он был лучше остальных. По крайней мере, для меня. Гасион осторожно провел рукой по моему лицу. Если бы не Z-136, я бы уже убежала (ну, или решетку подорвала бы). А так я начала лихорадочно искать выход. Надежду. Здесь ее еще можно было найти.

«Руби Корса – последняя надежда всех обреченных…». Вспомнились недавно слышанные слова Агареса. Нужно что-то сделать. Найти его. Сбежать…

– Ника, не переживай, я не умру. По крайней мере, завтра, – как можно тише сказал Гасион. Оставалось только поверить.

Алекс Агарес с наслаждением слушал урчание двигателя автомобиля. Он помнил эту дорогу с детства. Когда-то, лет эдак шестьдесят назад, она казалась окаменевшей рептилией. Тысячи машин стояли здесь в надежде выехать из города. Они выстраивались в змеиные кольца. То тут, то там раздавались раздраженные гудки водителей. Ежедневно по четыре часа он проводил в этой пробке. Здесь он спал, читал, делал уроки, но чаще всего с головой уходил в идеальный мир математики. В этой науке не было пробок. «Если ты приходишь в тупик, значит, ты тупой», – так ему говорил его учитель. С людьми, казалось, все намного сложнее. Поначалу.

Агарес наизусть знал все изгибы этой старой дороги, проходившей по окраине города. Магистраль когда-то служила связующим звеном между несколькими крупными мегаполисами, а сейчас просто витиевато проходила чуть ли не по всем уровням сектора. В нескольких местах она прерывалась пограничной стеной, но вскоре после построения границ появились и обходные пути. Черный рынок и мир за гранью закона должны быть всегда. Агарес этого не знал, он это вычислил. Правда, двадцать лет назад сложно было представить, что этими путями придется еще раз воспользоваться.

Первый пропускной пункт, второй… Дорога изгибалась, пейзаж оставался прежним.

– Если вас нельзя просчитать, почему вы такие предсказуемые? – пробормотал Агарес самому себе и свернул с заснеженной дороги. Минут через пятнадцать вдалеке замаячило несколько серых, давно умолявших о ремонте зданий. Первые корпуса Тортура. Самый отвратительный отдел СМИ в поведенческом секторе, да и технологии не на высоте. Ни логики, ни фантазии. Как стояли здесь полвека назад серые блочные здания, так и стоят. Даже война к ним побрезговала прикоснуться.

В Тортуре Агареса знали все сотрудники, коих было до смешного мало. Обычно Алекс посылал кого-нибудь за несколькими людьми для исследований, но иногда и сам приезжал сюда.

– Троих на опыты приведите, – беспечно попросил Агарес дежурную. Женщина неодобрительно посмотрела на него, но все-таки кивнула. Сейчас, по всем расчетам, должны привести Линча.

Дежурная его не подвела. Через пятнадцать минут в комнату привели троих парней лет двадцати. Один из них Линч. До того, кто остальные, Агаресу не было никакого дела.

Макс Линч выглядел как живой мертвец. Лицо в кровоподтеках, один глаз так опух, что практически исчез. Костяшки пальцев содраны.

Линч никак не мог справиться с собой и каждые несколько секунд дергал головой и презрительно кривил губу. Последствия карцера. Дежурная честно сказала, что Агаресу требуются «люди на опыты». Сообщила и о том, что это значит хоть и мучительную, но все-таки скорую смерть. Макс решил, что лучше так, чем гнить здесь еще несколько лет. Он вызвался добровольцем и не собирался об этом сожалеть. Раздражало только, что никак нельзя унять это чертово подергивание после карцера.

Двое других тоже были добровольцами, но эти счастливчики еще не утратили надежду. По пути они моментально стали придумывать планы побега. Дежурная шла на несколько шагов впереди, поэтому их перешептывания никто не мог слышать.

Агарес велел усадить троих к нему в машину. В соответствии с правилами безопасности их приковали наручниками друг к другу, а заодно и к специальным поручням в машине. После чего сделали им уколы сильнодействующего снотворного.

– Что ж вы охрану-то не взяли? – укорила его дежурная, с грустью провожая взглядом троих добровольцев.

– Да что эти дети сделать-то могут, – беспечно пожал плечами Агарес.

– Дети… – многозначительно вздохнула она и, не дожидаясь ответа Агареса, поспешила на свое рабочее место.

Агарес завел машину и отправился в сторону второго уровня. Доехав до ближайшего поворота, он, вместо того чтобы повернуть направо, резко свернул влево. Там не было дороги. Линч еще сохранял сознание после укола снотворного, поэтому, еле ворочая языком, произнес:

– Куда? Куда нас везут?

Ответом его, естественно, никто не удостоил. Вскоре Линч все-таки поддался действию лекарства. Через пару сотен метров бездорожья начиналась песчаная тропка, ведущая к границе Сектора. С трудом, но машина здесь могла проехать. О ней не знал никто, кроме Агареса. Даже Пирр не догадывался. Чертов Томас Пирр. Двадцать лет назад он был сломленным парнем, отважившимся полюбить ту смелую девушку. Слишком смелую, чтобы жить. Вместе с ней он потерял и себя. Он был достаточно жесток и самонадеян, чтобы помочь Агаресу в этом эксперименте. Сейчас Пирр начал играть против правил. Агарес давно знал, что так будет, но рокировку делать все равно не хотелось. Люди всегда разочаровывали Агареса. Чем дольше он жил, тем быстрее это происходило. После запуска Касси, время пошло на секунды. Когда он научится изменять будущее, все изменится. Уже скоро.

Когда они подъехали к границе Сектора, действие снотворного начало проходить. Сначала парень покрепче начал дергать рукой в наручниках с такой силой, что, казалось, хотел вырвать поручень, к которому был прикован. Затем проснулся второй парень. Он тут же начал подавать здоровяку какие-то сигналы. Агарес с интересом наблюдал за их действиями в зеркало заднего вида. Даже скорость немного сбавил. Линч проснулся последним.