Том 9. Драматургия (86) - Алексей Николаевич Толстой
Клавдий (перебивая). Но мне ведь одна только нужна.
Квашнева. Подожди, знаю, что не десять, не турок… Ну вот, расстроилась я. Вернулась домой, позвала дочь и ну разглядывать, как стеклышко.
Клавдий. Что это вы, Марья Уваровна, фу!
Квашнева. А ты не стыдись, дело житейское; жену брать – не поросенка купить. Чем ждать да искать – вот твоя невеста. (Показывает на столовую, где Сонечки нет.) Соня, Сонюшка, иди сюда!..
Клавдий. Постойте, подождите, сейчас… (Оглянулся на дверь, кашлянул, махнул платком.)
Дверь приотворилась, вбежал Нил, крикнул неестественным голосом.
Нил. Те… те… лята по ягоду пошли!
Клавдий (поспешно встав). Ах, телята, телята…
Неловкое молчание. Квашнева глядит на обоих.
Квашнева. Вот как. На французские фокусы пустился. Ну, хорошо, и я тебя фокусами. (Подходит к Нилу.) А ты знаешь ли, перед кем стоишь, поросенок? Вот, чтобы знал, чтобы помнил. Вон! (Бьет его по щеке и выталкивает за дверь. Возвращается к Клавдию.) У тебя, видно, ягоды по осени поспевают. Благодарю, заплатил за материнскую заботу. Ожидала от тебя всего, а хитрости не ждала.
Клавдий. Извините меня…
Квашнева. А ты слышал, что поговаривают – будто старуха Квашнева на богатство польстилась и дочь свою продает Клавдию Петровичу за деньги, а он, мол, отказывает.
Клавдий. Неправда, какой ужас.
Квашнева. Говорят, в холостой дом девицу возить не полагается, а Квашнева, мол, возит. Ку, откажись, выгони нас…
Клавдий. Ладно уж, ладно.
Квашнева. Нет, не ладно. Как ты думаешь – дитя свое родное запереть в твоем дому на мученье с этаким тюфяком, чтобы она без счастья увяла, – мне это приятно? Может быть, я долг свой выполняю, дочку мою, как в могилу, под венец веду – об этом думал ты, черствый?
Клавдий. Я виноват во всем, поступайте как хотите.
Квашнева. Нет, сударь, так не говорят, ты проси, умоляй меня, в ногах валяйся, может быть, теперь я нипочем не соглашусь.
Клавдий. Марья Уваровна, подождите, вы все сразу и много, я уж и так перепутался… А поверьте мне – я своими чувствами пожертвую. Я живу во сне и любовь моя сонная к девице несуществующей – гляжу с детства на ее портрет и мечтаю. Ну и что же – помечтал и довольно…
Квашнева. Так, так…
Клавдий. Настоящая жизнь грубая, не нравится мне она, но я признаю – моя обязанность жить как все… Страшно это, конечно, поэтому я так долго и колебался; я готов сделать предложение вашей дочери…
Квашнева. Вот!
Клавдий. Но ведь не обо мне идет речь, я откажусь от фантазий и все, но Сонечкино счастье разбить не волен.
Квашнева. Ложь, наболтали тебе…
Клавдий. Нет, правда… Сонечка любит Артамона, и он любит Сонечку, хорошо, по-мужски.
Квашнева. Слава богу, договорились. С этого бы начать надо. В том-то и дело, друг мой; Софье, не скрою, нравится Артамон, но больше оттого, что она была оскорблена твоим невниманием. А твой Артамон – знаешь, что выкинул сегодня в лесу? – диву я далась… Наехали мы на девицу какую-то, зацепились, вылезли. Расспрашиваю, откуда, кто такая (подмигнув) – страховой агент… понимаешь? И только на минутку отвернулась. Хвать – Артамон тут как тут… Оказывается, он эту агентшу давно знает; гляжу, уж целуются, да как – взасос.
Клавдий. Как же это он? может быть, случайно поцеловались?
Квашнева. Целуются-то очень даже не случайно; Артамошка так и завился около нее, и все… Ниночка… Ниночка.
Клавдий. Что?
Квашнева. Ниной ее зовут…
Клавдий. Ах, да… Куда же вы ее дели?
Квашнева. В конторе чай пьет.
Молчание.
Ну, вывертывайся, что же ты молчишь!
Клавдий. Делайте как нужно, я не противлюсь.
Квашнева (обнимая его). Вот так-то давно надо было… Вот и конец моей маете… Глупый ты, глупый, жену-то какую тебе приберегла, вон идет, погляди, полюбуйся!
Клавдий (не смотрит в окно). Видал уж, видал…
Квашнева. Ты другим глазом погляди. За сирень зашла, сейчас выйдет… Ох, да это не она…
Клавдий (взглянув в окно). Кто это? Кто она?
Квашнева. Приезжая, та самая…
Клавдий (в страшном волнении). Что это… что это… что это…
Квашнева. Ты, отец мой, спятил…
Клавдий (кидается к окну). Ушла…
Квашнева. Ты про кого?
Клавдий. Нина!..
Квашнева. Откуда ты ее знаешь?
Клавдий. Господи боже мой! Ущипните меня, Марья Уваровна…
Квашнева. Да чего ты увидал? Уж не черти ли тебе представляются. (Глядит в окно.)
Клавдий. Точно с портрета сошла.
Квашнева. А, вот о чем: действительно, и я заметила – очень похожа. Эта девица, милый (подмигнув), холостой страховкой занимается…
Клавдий. Чем? Что?
Квашнева. Потом объясню. (Берет его под руку.) Пойдем закусывать, все животики подвело.
Клавдий. Не тащите меня, я успокоюсь.
Квашнева. Ну, посиди, я невесту пошлю. (Уходит, кличет Соню.)
Клавдий. Что я наделал… Господи, что же это… Сон? Какой страховкой? При чем Артамон? Ну, проснись, проснись, проснись. Какое сходство? Наверно и не похожа совсем.
Входит Сонечка.
Сонечка. Идемте завтракать… Мама велела… Клавдий. Ах, это вы…
Сонечка. Не узнали? Идемте, все равно уж… Клавдий. Да, да, надо присесть, присядем. (Садится.)
Сонечка отвернулась.
Квашнева (появляясь на лестнице). Что за голуби… рядком сидят, наговориться не могут. Умилительно!
Занавес
Действие третье
Лунная ночь. Поляна перед домом. Окна вверху освещены. С балкона лестница. Внизу прямо дверь, над ней старается Нил, отпирая замок; подле стоит Катерина с подушками и чемоданом.
Нил. Ржа керосину боится, ест он ее. Пчела дыму боится; вы, Катерина, – водки. А я людей боюсь, очень их опасаюсь… Все кого-нибудь боятся. Вот я и думаю – как лучше – со страхом жить или без него. Бояться плохо, а не бояться тоже нехорошо; кто ничего не боится, тому все равно – а кому все равно – тот отчаянный.
Катерина. Будет болтать, иди отпирай.
Нил. Вот Артамон Василич, на что бесстрашный, а от Квашневой у него паника. Ночь на дворе, а он еще не являлся. Сонечка два раза сад обошла, и путешественница наша тоже… Поди его найди, не иначе, как на деревне с девчонками…
Катерина. Ну, иди, иди.
Нил. Готово. Пожалуйте. (Отворяет дверь.)
Катерина входит во внутрь.
Поговорить досыта нельзя, а на что мне тогда язык – пить, есть я и без него попрошу.
Появляется из-за деревьев Сонечка.
Сонечка. Нил, ты никого не видел?
Нил. Сейчас
