Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы
ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ
Двор чрезвычайно роскошно обставлен был и разукрашен.Прибыло рыцарей много, все звери собрались, а такжеПтицы несметными стаями. Все они волку с медведемПочестей столько воздали, что те о страданьях забыли.Общество лучше того, что на празднестве там развлекалось,Вряд ли бывало где-либо. Литавры и трубы гремели,Бал королевский был выдержан в самом изысканном вкусе.Было всего изобилье, чего бы душа ни желала.Мчались гонцы по стране, гостей ко двору созывая.Птицы и звери с насиженных мест отправлялись попарно,Дни проводили и ночи в пути, — ко двору торопились.
Рейнеке-лис между тем залег подле дома в засаде.Он и не думал идти ко двору, этот лжебогомолец:Мало рассчитывал он на награды. По старой привычкеВ злостных проделках своих предпочел упражняться пройдоха.А при дворе в это время звучало чудесное пенье,Всяких там яств и питья предлагалось гостям в преизбытке.Там проводились турниры, велось фехтованье, и каждыйК родичам или друзьям примыкал; там плясали и пели,Флейт и цевниц раздавалась веселая там перекличка.Сверху, из тронного зала, король наблюдал благодушно,Взор его тешила шумная, праздничная суматоха.
Восемь дней миновало. В кругу своих первых бароновКак-то король за столом находился во время обеда,—Он с королевою рядом сидел. Неожиданно кролик,Весь окровавленный, входит и так говорит в сокрушенье:«О государь мой! Король-государь! Господа мои! Сжальтесь!Знайте, о более подлом коварстве, о худшем разбое,Чем потерпел я от Рейнеке-лиса, вы вряд ли слыхали.Утром вчера, часов этак в шесть, прохожу по дорогеМимо его Малепартуса, вижу — сидит он у замка.Думал я мирно проследовать дальше. Одет богомольцемРейнеке был, и казалось, что он, за воротами сидя,Весь погрузился в молитву. Хотел проскочить я проворноМимо него, потому что поспеть ко двору торопился.Чуть увидал он меня, как поднялся — пошел мне навстречу,Будто хотел поздороваться. Нет же! Коварный разбойникХвать меня лапой внезапно — и сразу же я за ушамиКогти его ощутил и подумал: конец мне приходит!О, как остры его когти! Уже он валил меня наземь,Но удаюсь увернуться мне: очень проворен я, прыгнул —И убежал. Он ворчал мне вослед: «Все равно попадешься!»Я же бегу — и ни слова. Увы, оторвал он, однако,Ухо одно у меня. Голова моя залита кровью,Вот эти раны, их целых четыре! Судите же сами,Как он терзал меня. Чудом каким-то в живых я остался.Сущее бедствие! Где же закон о свободных дорогах?Как же теперь путешествовать, к вам на приемы являться,Если разбойник засел на дороге всеобщей угрозой?..»
Кролик едва только смолк, говорун тут врывается — воронМеркенау, прокаркав: «Король-государь благородный!С очень прискорбною вестью пришел я. От горя и страхаТрудно мне и говорить очень много, боюсь, чтобы сердцеНе разорвалось, — такое пришлось пережить потрясенье!Вышли мы утром сегодня с женою моей, с Шарфенебе,Шествуем, — видим, лежит на лужайке Рейнеке мертвый.Смотрим, уже закатились глаза, из разинутой пастиВыпал наружу язык. От страха я сразу же началГромко кричать, — он лежит недвижим, я кричу, причитаю:«Горе мне! Ах! Он скончался!» И снова: «Ах, горе мне, горе!Ах, он скончался! Как жалко его! Огорченье какое!»Также супруга моя убивалась. Мы оба рыдали.Стал я живот его щупать и лоб, а жена в это времяДаже и к морде его приложилась — проверить дыханье,—Нет ли хоть искорки жизни. Но все это было напрасно:Смерть очевидна была. Ах, послушайте, что за несчастье!
Стоило только жене моей скорбно и без опасеньяК пасти мерзавца свой клюв приложить, — этот выродок гнусныйБешено хвать ее сразу — и голову напрочь отрезал!Ужас мой даже не стану описывать. «Горе мне, горе!» —Стал восклицать я. Но тут он как вскочит!.. Хотел уже хапнутьТакже меня. Я затрясся, но кверху взлетел во мгновенье.Если б не так поворотлив я был, и меня б, несомненно,Не упустил он. Чуть-чуть не попал я разбойнику в когти.Сел я печально на дерево. Лучше б я тоже, несчастный,Жизни лишился! В когтях негодяя жену свою видеть!Ах, у меня на глазах он бедняжку пожрал! Мне казалось,Так ненасытен, так голоден был он, что съел бы десяток!Он от жены моей косточки, крошечки ведь не оставил!Весь этот ужас я сам наблюдал. Он ушел себе, изверг,Я же не мог утерпеть, — подлетел с растерзанным сердцемК месту убийства. Нашел я там кровь и немножечко перьевМилой жены. Я принес их сюда в подтвержденье злодейства.Сжальтесь, о государь! Если на этот раз такжеВы пощадите преступника, правую кару отсрочив,Мир и свободу всех подданных не подтвердив этой карой,—Толки дурные пойдут, — вам будет весьма неприятно.Ведь говорится же: тот виноват, кто казнить был обязанИ не казнил. А иначе бы каждый играл в государя.Это уронит достоинство ваше. Подумайте сами…»
Жалобу доброго кролика с жалобой ворона вместеВыслушал двор. И разгневался Нобель-король и воскликнул:«Вот что: клянусь перед вами супружеской верностью нашей,—Это злодейство я так накажу, что запомнят надолго!Чтоб над указом глумились моим! О нет! Не позволю!Слишком легко я доверился плуту и дал ему скрыться.На богомолье не сам ли его снарядил я, не сам лиЯкобы в Рим провожал? Ах, чего этот лжец не наплел нам!Как он сумел состраданье к себе возбудить в королеве!Это она меня уговорила. Теперь вот — ищитеВетра на воле. Ах, я не последний, кто кается горько,Женских советов послушав! Но если мы впредь негодяяБез наказания так и оставим — позор нам навеки!Плутом он был и останется. Необходимо совместноНам, господа, обсудить, как взять его, как с ним покончить.Если всерьез нам за дело приняться — добьемся успеха».
Очень понравилась речь короля и медведю и волку.«Все-таки мы отомщенья дождемся!» — подумали оба,Но говорить не решались, видя, что очень расстроенВсем происшедшим король и что гневался он чрезвычайно.Но королева сказала: «О мой государь! Не должны выГневаться так и клятвы легко расточать: не на пользуВашему это престижу и весу вашего слова.Истина, собственно, нам и сейчас ведь отнюдь не известна:Сам обвиняемый выслушан не был. Присутствуй он тут же,Может быть, свой язычок прикусил бы иной обвинитель.Обе выслушивать стороны надо. Кой-кто поразвязнейЖалобой пробует часто замазать свои преступленья.Рейнеке умницей дельным считая, вреда не желала,—Блага желала я вам, как всегда. Получилось иначе.Слушать советы его нам полезно, хоть образом жизниОн заслужил нареканий немало. Учесть не мешает,Кстати, и связи его родовые. В серьезных вопросахСпешка — помощник плохой, а ваше любое решеньеВы, государь, повелитель, можете выполнить после…»
И заявил Лупардус: «Вы слушали стольких, что можноВыслушать также его. Пусть явится. Что вы решите,Будет немедленно приведено в исполненье. Пожалуй,В этом сойдемся мы все с августейшею вашей супругой».
Выступил Изегрим-волк: «Всякий совет нам на пользу,Сударь вы мой Лупардус! Будь Рейнеке в данное времяЗдесь, между нами, и даже вполне оправдайся по этимДвум последним делам, — я легко доказал бы, что все жеСмертной он казни достоин. Но помолчу я, покудаНет его здесь налицо. Ужель вы забыли, как наглоОн обманул государя? Под Гюстерло, близ Крекельборна,Клад он открыл! А другие чудовищно грубые враки?!Всех он провел, а меня и Брауна как обесчестил!Жизнью своей рисковал я. А этот прохвост, как и прежде,По пустырям промышляет себе грабежом и разбоем.Если король и бароны находят, что это на пользу,—Пусть он придет. Но если бы он при дворе показатьсяДумал всерьез, то давно бы явился: гонцы обскакалиВсе государство, скликая гостей, но остался он дома».
Молвил король: «Нам ждать его незачем. Срок шестидневныйВам назначаю (таков мой приказ!), приготовьтесь, бароны,Выступить вместе со мной. Покуда я жив, я намеренЖалобам этим конец положить. Господа, ваше мненье:Разве не прав я, что он погубить государство способен?Вооружитесь, бароны, получше, явитесь в доспехах,С луками, с пиками да и при всем вашем прочем оружье.Бодро и храбро держитесь! На поле сраженья пусть каждыйЧестное имя блюдет, ибо в рыцари многих намеренЯ посвятить. Малепартус обложим — посмотрим, какиеЦенности в замке…» И все закричали: «Мы явимся к сроку!»
Так вот задумал король с баронами на МалепартусДвинуться штурмом — разделаться с Рейнеке-лисом. Но Гримбарт,Здесь находившийся, вышел тайком и поспешно помчалсяРейнеке-лиса искать, сообщить о решенье совета.Шел он понуро и сам про себя говорил, причитая:«Что ж это, дядюшка, будет? Как горько оплакивать надоЗнатному лисьему роду утрату вождя родового!Был ты предстателем нашим в суде — и жилось нам спокойно,Ловок ты был и находчив. Кто мог устоять пред тобою?»
К замку придя, он увидел: сидит благодушный хозяин,—Он перед этим поймал двух юных птенцов голубиных.Им не сиделось в гнезде — решили испробовать крылья,—Перышки коротки были, и шлепнулись, бедные, наземь.Им не подняться, а Рейнеке-лис — цап-царап их обоих!Все по округе шнырял — охотился… Тут он заметилГримбарта, стал его ждать и приветствовал гостя:«Рад я вас видеть, племянник, больше всех родичей наших!Что так бежите? Вы задыхаетесь! Новости, что ли?»Гримбарт ему отвечает: «Мной принесенная новостьНеутешительна. Я, как вы видите, очень встревожен:Жизнь, достоянье, все — пропадай! Довелось мне увидетьГнев короля. Он поклялся поймать и казнить вас позорно.Всем в шестидневный срок сюда приказал он явитьсяВо всеоружье: при луках, мечах, мушкетах, с обозом.Все это пущено будет на вас, — так примите же меры!Изегрим с Брауном вновь государем обласканы. Право,Близости большей не было и между вами и мною.Все под их дудочку пляшут. Последним разбойником, воромИзегрим вас обзывает и действует на государя.Вот вы увидите, выскочит в маршалы он через месяц!Знайте же: кролик явился и ворон — и вас обвинялиВ очень серьезных проступках. Если король вас поймает,Долго теперь протянуть не удастся вам, — предупреждаю…»
«Только всего? — перебил его лис, — ну, чуточку хоть быТронуло это меня! Да если б король хоть и трижды —Вкупе со всеми его мудрецами — божился и клялся,—Стоит мне там появиться, я всех перепрыгнуть сумею.Да, все советы у них да советы, а где результаты?Милый племянник, наплюньте на это. Пойдемте-ка лучше,Я кое-что предложу вам: молоденьких жирных голубокЯ только что изловил. Ничего вкуснее не знаю!Очень удобоваримо, — прожевывать даже не надо.Косточки их — объедение, сами во рту они тают!Кровь с молоком — да и только! Мне нравится легкая пища.Очень с женою мы сходимся вкусами… Что же, пойдемте,—Будет нам рада она. Но зачем вы пришли, умолчите:Каждая мелочь волнует ее и влияет на сердце.Завтра я с вами пойду ко двору. Надеюсь, что, милый,Вы мне окажете помощь, как принято между родными».
«Жизнь, достоянье охотно отдам я за друга!» — воскликнулВерный барсук. А лис говорит: «Ваше слово запомню.Буду я жив — позабочусь о вас». Барсук отвечает:«Смело предстаньте пред ними и защищайтесь получше.Главное — слушать вас будут. Ведь леопард уже подалГолос за то, чтобы не осуждать вас, покуда вы личноНе защититесь. Сама королева такого же мненья.Это вам нужно учесть и использовать…» Лис отмахнулся:«Будьте спокойны — уладится. Грозен король, но ведь стоитРот мне открыть, настроенье изменится мне же на пользу».
В дом они оба вошли и приняты были хозяйкойОчень радушно. Она угостила их всем, что имела.Прежде всего голубей поделили — и как смаковали!Каждый уплел свою часть, но никто не наелся. Еще бы!Справились бы и с полдюжиной, если бы только имели.
Рейнеке-лис говорит барсуку: «Согласитесь, племянник,—Деток прелестных имею. Охотно их всякий похвалит;Как вы находите Рейнгарта? Нравится ль младший мой, Россель?Оба со временем род наш умножат. Уже помаленькуСтали смекать кое-что. С утра меня до ночи тешат.Этот курочку схватит, другой поймает цыпленка.Даже и в воду ныряют отлично, — чибиса, уткуМогут промыслить. Пускал бы их я на охоту почаще,Но надлежит осторожность еще им привить и сноровку:Как от ловушек, от ловчих, от гончих собак уберечься.Ну, а когда наконец пройдут настоящую школу,Все усвоят как следует, — пусть они хоть ежедневноВ дом доставляют добычу, — чтоб не было в нем недостатка.Видно, в меня удались, — играют в опасные игры.Только начнут — и все прочие звери от них врассыпную.Стань на пути — и они тебе в горло, и долго не тянут!Это, конечно, отцовская хватка. Бросаются быстро,Точно рассчитан прыжок. Вот это я главным считаю».
Гримбарт ответил: «О, честь и хвала! Это очень отрадно,Если выходят дети такими, как хочешь, и к делуСызмала тянутся, в помощь родителям. Рад я сердечноС ними в родстве состоять. Я на них возлагаю надежды».«Что же, на этом закончим, — заметил Рейнеке, — времяНа боковую, — устали мы все, а тем более Гримбарт».И улеглись они все в просторном покое, обильноУстланном сеном и свежей листвой, и отлично уснули.
Рейнеке, впрочем, от страха не спал. Понимал он, что делоНадобно обмозговать. До утра он томился в раздумьях.Утром, с бессонного ложа вскочив, он к жене обратился:«Вы не волнуйтесь напрасно: я Гримбарту дал обещаньеВместе пойти ко двору. Дома спокойно сидите.Что бы ни стали болтать обо мне, вы не верьте плохому —И охраняйте наш замок. Поверьте, все к лучшему будет».
Фрау Эрмелина сказала: «Мне кажется странным: решилисьВновь ко двору вы пойти, где так вы теперь нелюбимы?Что? Вас принудили? Вряд ли. Но надо же помнить о прошлом…»Рейнеке ей говорит: «Там не шутками пахло, конечно,—Многим хотелось меня погубить, — натерпелся я страхов,Но, как известно, под солнцем случаются всякие вещи:То нежданно-негаданно вдруг повезет необычно,То — в руках уже было, а как упустил — не заметил.Дайте уж лучше пойду, — кой-какие дела там имею.Очень прошу, не волнуйтесь, — ведь нет никаких основанийДля беспокойства. Душенька, ну, потерпите, немного,—Сделаю все, чтобы дней через пять или шесть возвратиться…»Сопровождаемый Гримбартом, так и ушел он в то утро.
ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ
