Пьесы [сборник] - Жан Жене
АКАДЕМИК (с отвращением). Я вам говорил. Им надо было стать патриотами! Но то, что они выбрали, не делает им чести.
ЖЕНЩИНА-ВАМП. У нас героев слишком много. А на героях — слишком много славы и позолоты.
СОЛДАТ. И это говорите вы? (С отвращением.) Нет больше вождей!
МИССИОНЕР. Они становятся организованными. Это начало традиции, которая объединит их больше, чем что-либо другое. (Принюхивается.) Чувствую знакомый запах…
МАЛИКА. Даже я, я, которую, задув свечу, они называют Атласная кожа…
ШИХА. Но ткань рвется, когда зажигается фитиль.
Все смеются.
МАЛИКА. У меня по моей атласной коже мурашки бегали, когда он поднимался по лестнице.
Все смеются, один из бойцов тащит ее за ширму.
ОММУ. У нас у всех бегали мурашки оттого, в какую грязь опускалось его святое семейство… Да и сейчас еще остатки моих костей и кожи покрыты мурашками. Вчерашние хозяева расскажут завтрашним, что нет ничего более ценного, чем кучка помоев… Пусть никто никогда не выбрасывает весь мусор…
ЛАЛЛА. У меня, например, всегда есть щепотка под радиоприемниками.
ШИХА. А у меня в кармане кофты…
АЗИЗА. А у меня в солонке…
ОММУ (словно зачарованная). А однажды… (Саиду.) Не двигайся! Лес все мрачней, тепло… я должна пройти мимо пруда, а вода в нем — это уже и не вода… И если однажды солнце золотым дождем просыпется на наш мир, на всякий случай, оставьте в уголке маленькую кучку грязи… И пусть солнце засверкает и лучи его, которые делают мне так больно, желая мою голову лучами пронзать…
МАТЬ (вторит)…лизать!
САИД (поддерживая игру). И язык мой связать!
МУЖ. Потерянный час можно наверстать, но полдня — не наверстаешь. Так давайте отпразднуем по-быстрому! (Отпивает из своей бутылки.)
ШИХА (Саиду). В двадцати метрах от коллектора такой запах, будто там Лейла барахтается… Если это действительно она превращается в вонючий пар, потеря памяти нам не грозит.
ОММУ. Когда я умру, вам не хватит одних напоминаний обо мне. Не думаю, что одного моего гниения здесь и на небе будет достаточно для того, чтобы вам не захотелось снова вернуться к мягким нравам… Ветер унесет меня. Я чувствую, как он сквозит в моих костях, будто проходит сквозь флейту… Я уже почти ничего не вешу, каких-то десять граммов… вам придется рассчитывать только на себя… Саидом воспользуются…
САИД. Еще не все кончено?
ОММУ. Забальзамируют твою нищету, твое дерьмо.
САИД. Я буду гнить до конца света, чтобы заставить гнить весь мир, вы это хотели сказать?
ОММУ. Сказать — не сказать, это ничего не значит. Саид, тебя искали-искали, понадобилась моя горячка и мое двойное зрение, чтобы найти тебя. Ты — здесь, и тебя уже не упустят, хоть ты и скользкий, как угорь, и верткий, как девушка. Давайте, скорей бальзамируйте его дерьмо! Ничего не растеряйте. Приближается мой конец, мы столкнемся в пути, а кто придет мне на смену?.. (Чувствуется, что ей тяжко.) Видите, как это срочно…
БАШИР (подходит к ней). Аспирину дать, старая?
ОММУ. Нет. Мне нужна лихорадка, чтобы подурачиться, а лихорадке — нужна я для того же самого. Кадиджа вам лучше объясняла…
САЛЕМ. Она умерла в тот момент, когда это сказала.
ОММУ …и лес не вечен, я это точно знаю. Раз Кадиджа умерла, говоря это, я должна сдохнуть, чтобы это сказать, ведь мое безумие уходит… Праздник с барабанным боем… Молниеносная операция под проливным дождем!.. Церемония за одно мгновение… Саид, Саид!.. Ты выше природы! Твоя голова в облаках, а ноги над океаном…
МАЛЬЧИК. Нужно есть суп!
ЛАЛЛА (причесываясь). Где корыто, из которого его можно накормить?
Все реплики произносятся в хохоте:
САИД. Голова в облаках! А где ноги?..
СТОРОЖ (словно сам с собой). И теперь всегда стоя.
БАШИР. Его голос — как сто тысяч труб, его запах — во всех облаках Вселенной.
ОММУ (Саиду)…Ты перерастешь сам себя…
ШИХА. Мы соберемся все вместе, чтобы связать ему носки по размеру!
САИД. Я сделаю все, о чем вы попросите, но…
ОММУ. Не беспокойся ни о чем. Мы сами все сделаем… Техника известна… все пройдет тихо…
САИД (вдруг резко). Вы сначала хотите меня убить, не так ли? Тогда сделайте это немедленно! Вы ведь меня ждали, это мой праздник…
ОММУ (все больше впадая в бред). Не нервничай. Голова моя горит, словно колокол гудит, а глаз не глядит, и ветер свистит, и лед холодит, мертво то, что хочет тебя мертвым, живым хотим, не мертвым…
САИД (в бешенстве). Это значит — сделать из меня живого мертвеца!
ОММУ (угрожающе). Ни мертвеца и ни живого!
Убожество в чести!.. На приступ живых!.. Почетный легион: закорючка на стене отхожего места!..
САИД (все в том же тоне). Это значит — сделать из меня мертвого живого!
ОММУ (почти в трансе). А если бы пришлось петь, петь… А если бы пришлось выдумать Саида… Если бы пришлось слово за словом, там и сям расплевать эту историю… либо письменно, либо устно… историю Саида…
СТОРОЖ (смеясь и крича). Я ночи напролет… Я смогу воспеть их с Лейлой любовь… Дни и ночи напролет я слушал осужденных на смерть. Все они пели, но не все в полный голос…
ОММУ. Сдохнуть!.. С открытой раной и излиться… Собаки…
СТОРОЖ (продолжая свою реплику)…в полный голос. У некоторых это выражалось лишь в дрожи вен на ногах. Через них проходит какой-то воздух. Пение все сильней. На этой арфе…
САИД (в ярости). Но это не я, не Саид! Ни в звуке арф, ни в дрожи ног!
ОММУ …Собаки скажут, что мы из собачьей породы… Это история для них, они разнесут ее от дома к дому, а ночью…
СТОРОЖ (со смехом). Пение все сильней! Я научился петь, как они, икрами, ляжками и даже кишками!
Никто не смеется.
Вы что смеетесь? (Сурово.) Вы никогда не слыхали, как поют кишки приговоренных к смерти? Просто вы не слушаете. (Сообщает с достоинством.) Песнь о любви Саида и Лейлы в исполнении кишок приговоренного к смерти.
Долгое молчание.
ОММУ (лихорадочно смеясь). Заметьте, ее будут разносить ночью от дома к дому отрубленные собачьи головы, отрубленные собачьи шеи…
Все хохочут. Потом долгое молчание.
БОЕЦ (он только что вышел из борделя, застегивает штаны). Так. Твои речи прекрасны, старуха. Ты можешь себе позволить: ты уже мертва. Я слушал, окучивая Малику. (Мужчинам.) Ребята, мой вам совет: во время установления памятника погибшим и слушая патриотические речи, занимайтесь сексом!.. (Обращаясь к Омму.) Но мы живы
