Белая фабрика - Дмитрий Глуховский
Ривка. Мы согласились бы и на любую другую работу… Прошу вас… Ради детей.
Румковский возвращается за стол, наливает себе вина из бутылки.
Румковский. Могу предложить вашему мужу вакансию фекалиста. Ассенизатора. Как раз освободилось местечко. И выгребать придется только за нашими. Устроит?
Ривка. Вы это назло?!
Румковский. Другой работы у меня для вас нет.
Полицай Мордке хватает ее за плечо и утаскивает со сцены. Румковский подливает вина своему брату.
Румковский. Прости, что за столом, братишка. Приходите-ка вы сегодня всем семейством ко мне в гости вечером, а?
14
Квартира Кауфманов. Полумрак, на столе горит свеча. Слышен голос Старого Йехезкеля, который находится в беспамятстве. Йосеф лежит в постели.
Старый Йехезкель. Бася, Басенька… А нет ли у тебя краковской колбаски?
Герман. Нету у нас колбасы, деда. Воды хочешь?
Вольф. Он тебя не слышит. Он какую-то свою Басю только слышит.
Старый Йехезкель. Колбаски бы, с чесночком. И ничего, что не кошерная. Господь простит. Отрежешь? Не пожалеешь?
Герман. У меня от этой его колбасы аж живот разболелся.
Ривка (взволнованно). А ты как ходишь? Не жидко?
Герман. Никак.
Йосеф. Может, поехать все-таки на восток? Там хоть какая-то надежда есть.
Ривка. Брось, Йосеф. Посмотри на отца. Третий день в себя не приходит. Не знаю, на чем там в нем жизнь держится, на какой ниточке. Дорога его сразу доконает.
Йосеф. Надо было ехать в Гданьск, не дожидаясь паспортов.
Ривка. Надо было, наверное. Но кто же знал.
Герман. Пойдем с ребятами в мяч, Вольфле?
Вольф. Я не хочу. Хочу лежать.
Йосеф подходит к кровати мальчишек, целует Вольфа, целует Германа. Потом бредет к вешалке, снимает плащ с желтой звездой, накидывает его.
Ривка. Ты куда?
Йосеф. Туда. Пойду в фекалисты.
Ривка. Брось, Йосеф. Я что-нибудь придумаю. Рейзл обещала заказать у меня свадебное платье для дочки. У нее дочка замуж выходит.
Йосеф (криво усмехается). Живут же люди.
Ривка. Ты же понимаешь, почему у фекалистов место освободилось. Там от дизентерии кто-то умер.
Йосеф. И что? Ее где угодно можно подхватить. Так шансы середина на половину, а так… Посмотри на мальчиков. Я не могу так больше.
Ривка. Ты и их можешь заразить, не дай бог…
Йосеф. Буду столоваться отдельно. Было бы чем.
Ривка. Он же специально это предложил. Румковский. Чтобы отыграться за тот раз. Он ждет, согласишься ты или нет.
Йосеф. Ну вот. Зачем заставлять старика ждать? Посмотри на это с другой стороны, Ривка. Дерьмо – это просто дерьмо, оно у каждого из нас в кишках, мы носим его в себе, даром что вони не слышно. Мое дерьмо или дерьмо другого человека – есть ли тут разница, если разобраться? И что унизительного в том, чтобы чистить выгребные ямы? Кто-то это должен делать, иначе мы тут все в дерьме потонем. Эта работа будет почище, чем у Румковского и его прихвостней. Лучше так, чем своих же немцам продавать.
Ривка. Йосеф!
Йосеф. Ведите себя хорошо, мальчики. Папа вернется домой с картошкой и хлебом.
Старый Йехезкель. Картошка, одна картошка… Колбаски бы, Бася… краковской…
15
Квартира Кауфманов. Другой день. Йосеф входит, еле волоча ноги, молча валится на пол. Ривка подлетает к нему, трогает лоб.
Ривка. Господи, Йосеф! У тебя лоб – кипяток! Дети! К отцу не подходить! Ложись тут пока, я сбегаю за доктором! Я же говорила, говорила тебе! И месяца не продержался!
Она накидывает плащ и выбегает.
Вольф. Пап, ты заболел?
Герман. Тебе мама сказала не подходить к нему!
Тут с улицы раздаются крики. Топот сапогов по лестнице. Кулаки молотят в деревянные двери.
Полицай Мордке (за сценой). Служба порядка! Немедленно откройте!
Стук в дверь.
Вольф. Пап! Стучат!
Полицай Мордке (за сценой). Кто тут? Кауфманы? Открывай!
Йосеф. Не открывайте. Не открывайте. Я сейчас.
Он с трудом садится на полу. Потом, хватаясь за стул, поднимается. Колени у него трясутся, он идет, держась за стену. Подходит к кровати мальчишек, накрывает их одеялами с головой.
Йосеф. Тихо сидеть! Ясно? Ни звука!
Вольф. Мне все ясно. Это Герман ничего не понял.
Герман. Сам ты ничего не понял!
Грохот – кулаки колотят в дверь квартиры Кауфманов.
Полицай Мордке (за сценой). Кауфман! Открывай! Или дверь вынесем!
Йосеф. Да-да… Иду…
Остановившись у порога, Йосеф одергивает одежду, поправляет волосы. Распахивает дверь. Полицай Мордке шагает внутрь. В руках у него дубинка.
Полицай Мордке. Господи, ну и вонь от тебя! Ты что, в дерьме валялся, Кауфман?
Йосеф. Я фекалист.
Полицай Мордке (делает шаг назад). Ого.
Йосеф. Что вам надо? У нас все в порядке. Звезды нашиты.
Полицай Мордке. При чем тут звезды, Кауфман?
Йосеф. Это не из-за звезд?
Полицай Мордке. Да ты еле на ногах стоишь, Кауфман. Как самочувствие?
Йосеф. Отличное.
Полицай Мордке. Ну вот и отлично. Поднимайтесь-ка вы все и выходите во двор для осмотра физического состояния. Всех больных депортируют. Живо! Немцы ждать не будут!
С улицы раздается командный лай Ланге.
Ланге (за сценой). Rechts! Links! Links!
Переводчик (за сценой). Направо! Налево! Налево! Все, кто налево, выходи со двора!
Йосеф (стараясь держаться прямо и звучать уверенно). Я тут один, клянусь тебе!
Просыпается и принимается причитать Старый Йехезкель.
Старый Йехезкель. Хлеба… Хлеба… Есть… Хлеба…
Йосеф перегораживает Мордке проход.
Полицай Мордке. Ты думаешь, я не пройду, если мне надо будет?
Йосеф. Не надо, брат, не надо… У тебя ведь у самого дома дети, старики…
Полицай Мордке. Завел канитель! Эй, ребята!
Йосеф. Нет… Нет! Погоди. Погоди минуту. Прошу.
Он бредет, утирая испарину, к столу. Выдвигает ящик и достает оттуда цепочку. Смотрит на нее. Возвращается.
Полицай Мордке. Что ты там копаешься?! Они сейчас хватятся меня, и все тогда!
Йосеф. Вот. Это золото, настоящее. Матери моей покойной.
Йосеф возвращается к Мордке. Тот забирает у него цепочку, изучает ее, наматывает на руку. Смотрит на Йосефа пристально.
Полицай Мордке. Ничего больше нету?
Старый Йехезкель. Хлебушка бы… Хлеба…
Ланге (за сценой). Rechts! Links! Links! Rechts! Links! Links, Ich habe Dir ja doch ganz klar gesagt! Du Schwein!
Звучит выстрел. Йосеф вздрагивает.
Голос с улицы. Мордке! Ты где застрял?!
Полицай Мордке. Так и быть, не полезу в твой клоповник, пройдоха. Но больше такие штуки не проканают. Ясно?
Йосеф. Спасибо, брат. Спасибо тебе.
Полицай Мордке. Брат… За родных моих он испереживался, видал? Нет, брат, сначала вы, а потом уж мы…
Он сплевывает Йосефу под ноги и уходит со сцены, хлопая дверью. За сценой слышен грохот дубинки по деревянным дверям.
Полицай Мордке (за сценой). Ordnungdienst! Всем спуститься во двор для осмотра!
Йосеф запирает дверь, опускается на пол и начинает беззвучно рыдать.
Вольф. Папа, ты что, плачешь?
Йосеф. Сил нет больше… Нету больше сил никаких…
16
Собор Вознесения Богоматери в Лодзи, превращенный теперь в цех по производству подушек и перин. Смена еще не началась, работницы ждут сигнала. На сцене стоят Ривка, Иппе и еще одна работница, высматривающая что-то за
