Эжен Ионеско - Орифламма
С л у ж а щ и й п о х о р о н н о г о б ю р о. Прошу прощения, мадам Беранже, позвольте представиться — Служащий похоронного бюро. У меня для вас очень неприятное известие.
Ж о з е ф и н а. О, Господи!
Д я д ю ш к а — д о к т о р. Совсем не неприятное, отнюдь, успокойся, малютка Жозефина. Наоборот, радостное.
С л у ж а щ и й п о х о р о н н о г о б ю р о. Это зависит от точки зрения. Весть-то, может, и радостная, но для нас крайне неприятная.
Ж о з е ф и н а. Да что случилось?
С л у ж а щ и й п о х о р о н н о г о б ю р о. Не пугайтесь, мадам, это ужасно.
Д я д ю ш к а — д о к т о р (Служащему похоронного бюро). Позвольте мне самому сообщить новость моей племяннице. Нужно это сделать осторожно. Великая радость убийственна, как и великая скорбь. (Жозефине.) Мой брат, твой отец…
Ж о з е ф и н а. Я знаю, он, бедняжка, погиб на войне. Вы пришли мне сообщить, что привезли его тело?
Д я д ю ш к а — д о к т о р. Но он больше не мертв, Жозефина.
Ж о з е ф и н а. Воскрес? Не шутите, Дядюшка.
Д я д ю ш к а — д о к т о р. Не знаю, воскрес ли он. Но он жив, слово доктора. Может, его только приняли за мертвого. По ошибке. Во всяком случае, он поблизости и будет здесь с минуты на минуту.
Ж о з е ф и н а. Не может быть! Не может быть!
Д я д ю ш к а — д о к т о р. Клянусь тебе!
Ж о з е ф и н а. Как он? Где он? Он похудел? Устал? Он болен? Ему грустно? Весело?
С л у ж а щ и й п о х о р о н н о г о б ю р о. А мы-то, мы-то, мадам, нам что делать? Вы официально заявили о кончине вашего многоуважаемого отца, заказали погребение; все готово, мы дали объявление в газетах, понесли расходы.
Ж о з е ф и н а. О, бедный отец! Как я его давно не видела! Узнаю ли я его?
Д я д ю ш к а — д о к т о р. Он стал еще моложе, чем перед сообщением о его смерти. Как на старой фотографии, перед уходом на войну. Конечно же, он похудел. Он бледен. У него длинные волосы. Он был ранен.
Ж о з е ф и н а. Отец, где ты? Я не могу больше ждать! Я хочу его видеть сейчас же.
С л у ж а щ и й п о х о р о н н о г о б ю р о. Не торопитесь, мадам, сначала мы должны все уладить. Мы понесли значительный ущерб, как финансовый, так и моральный. Добрая репутация нашей фирмы, основанной в 1784 году, за пять лет до вашей Французской Революции…
Д я д ю ш к а — д о к т о р. Мы отменяем погребение, мсье…
С л у ж а щ и й п о х о р о н н о г о б ю р о. И что мне делать со всеми похоронными принадлежностями?
Д я д ю ш к а — д о к т о р. Они не пропадут. Есть же у вас другие заказчики.
Ж о з е ф и н а. Да, конечно, отменяем.
Д я д ю ш к а — д о к т о р. Мы вам за все заплатим.
С л у ж а щ и й п о х о р о н н о г о б ю р о. Этого недостаточно, мсье.
Д я д ю ш к а — д о к т о р. К тому же приносим свои извинения.
С л у ж а щ и й п о х о р о н н о г о б ю р о. Принимаю их, мсье, но и это не все. Мы публично сообщили о кончине, сделали себе рекламу, а погребение не состоится. Кто нам отныне доверится?
Ж о з е ф и н а. Хорошо. Тогда подавайте в суд, и мы вам возместим все убытки с процентами.
С л у ж а щ и й п о х о р о н н о г о б ю р о. Такого никогда еще не было. Мы обратимся в Торговый трибунал. Затем в кассационный суд. Так полагается по закону. Я решительно протестую, решительно протестую. Я к вам направлю своего адвоката, судью и судебных исполнителей.
Ж о з е ф и н а. Ах, мсье, не сердитесь. Не будете же вы снова причинять ему зло.
С л у ж а щ и й п о х о р о н н о г о б ю р о (уходя). Вы еще услышите обо мне, это так вам не пройдет. Я устрою скандал, все газеты об этом будут писать. (Уходит.)
Д я д ю ш к а — д о к т о р. Проконсультируемся с нашим адвокатом. Не огорчайся, все уладится. Даже если газеты поднимут шум, всегда можно сказать, что произошло чудо. Что мы никого не обманывали.
Ж о з е ф и н а. Не стоило так торопиться с похоронным бюро… Надо поскорее разослать извещения о воскресении… извещения о воскресении. Да где же он?
Д я д ю ш к а — д о к т о р (тычет пальцем в пространство). Вот он, вот.
Ж о з е ф и н а. Отец, я хочу тебя обнять, покажись; я его не вижу, я тебя не вижу, где ты?
Д я д ю ш к а — д о к т о р (продолжая указывать в пустоту). Да вот же, смотри, он здесь.
Ж о з е ф и н а. Покажись, отец, покажись. Пусть похоронное бюро недовольно, неважно. Мы все уладим. Покажись. Ну, покажись же!
Гул самолета стал нестерпимым. Он, разумеется, покрывает последующие возможные реплики Жозефины и Дядюшки-доктора, которых мы не слышим. Эти двое еще какое-то время о чем-то говорят, но из-за шума мы не слышим о чем. Сцена затемняется по мере нарастания гула, и наступает темнота. Шум от бомбы, летящей на домик Беранже, который в течение двух секунд мы видим озаренным взрывом. Если возможно, он охвачен пламенем.
Вновь полная темнота в течение нескольких мгновений, и гул самолета постепенно слабеет. Окончательно он затихнет после четырех-пяти последующих реплик. Свет. Дом превратился в груду дымящихся развалин. Сам Беранже стоит в единственном уцелевшем дверном проеме.
Слева Жозефина в небесно-голубом костюме классического покроя, с розой на лацкане и с черной кожаной сумкой. На голове розовая шляпка.
Рядом с Жозефиной мадмуазель Беранже, по имени Марта. На ней розовое выходное платье с вышитым круглым белым воротничком, белые туфли. В руке — белая сумочка. У нее длинные каштановые волосы, серо-зеленые глаза, чистый, довольно строгий профиль.
Англичане — в глубине сцены, спиной к публике.
Две пожилые дамы находятся в разных концах сцены. Ближе к середине, в глубине, 1-я и 2-я пары, каждая со своим ребенком.
У Мальчика и Девочки в руках крокетные молотки. Все англичане неподвижны и смотрят в небо, как будто следят взглядом за самолетом.
В самом центре сцены — Джон Буль в своем всем известном характерном костюме. Джон Буль, единственный из англичан, не следит за самолетом. Как огромная марионетка, он медленно приподнимает свою характерную шляпу и вытирает ее изнутри от пота. Затем промокает лоб, кладет свой большой платок в карман, а шляпу вновь надевает на голову, при этом медленно поворачиваясь к публике, затем, завершив это движение, закладывает руки за спину и расставляет ноги.
В углу мадам и мадмуазель Беранже тоже не смотрят на самолет. Они беседуют.
М а р т а. Мамочка, ты так взволнована. Как бы мне хотелось увидеть дедушку во сне, чтобы узнать, каким он был, познакомиться с ним.
Ж о з е ф и н а. Я забыла, как мне его не хватает. Теперь я знаю, насколько мне тяжело было без него.
М а р т а. Зато у нас есть папа.
Б е р а н ж е (англичанам, глядя в небо). Это немецкий бомбардировщик, уцелевший в прошлую войну.
Англичане одновременно оборачиваются.
1-я а н г л и ч а н к а (показывая другим англичанам на свою дочку). Она хочет быть певицей.
Ж о з е ф и н а. Конечно. Но — увы! — каждый человек незаменим. Потери образуют пустоту, которую нельзя заполнить.
Б е р а н ж е (англичанам). К счастью, я стоял на пороге дома. Мне хотелось походить по свежей травке, под вашим июньским небом, таким прекрасно голубым, по-английски голубым.
Д ж о н Б у л ь (мальчику). А ты кем хочешь стать?
М а л ь ч и к. Летчиком.
2-й а н г л и ч а н и н (Беранже). Да, весна у нас отменная.
2-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а. Дождей меньше, чем обычно.
Д ж о н Б у л ь (мальчику). А почему летчиком, мальчуган?
М а р т а (Жозефине). Может, не стоит говорить папе о твоем сне.
М а л ь ч и к (Джону Булю). Чтобы сбрасывать бомбы на дома.
1-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а (1-й англичанке). Пусть она нам что-нибудь споет.
Д ж о н Б у л ь (девочке). Спой нам красивую песенку, детка.
Д е в о ч к а. Нет.
В с е а н г л и ч а н е (вместе). Спой нам что-нибудь.
М а р т а (Жозефине). Ах, какой пейзаж и долина… Посмотри, там английские дети.
А н г л и ч а н е (девочке). Спой нам красивую песенку.
М а р т а (Жозефине). А вот и папа. Он нас заметил. (Беранже идет к Жозефине и Марте.) Папа! Какая чудесная лужайка.
2-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а (указывая на Джона Буля). Если не будешь петь, этот толстый господин тебя съест.
Б е р а н ж е (жене). Видела, что со мной случилось?
1-й а н г л и ч а н и н и 1-я а н г л и ч а н к а (девочке). Спой, детка.
Ж о з е ф и н а (Беранже). Я тебя предупреждала. Надо было быть осторожнее.
2-й а н г л и ч а н и н и 2-я а н г л и ч а н к а. Спой, деточка.
Б е р а н ж е. Я не виноват. Не я же сидел в самолете. Что я мог сделать?
О б е п о ж и л ы е а н г л и ч а н к и. Спой, девочка.
Ж о з е ф и н а. Надо было покупать дом покрепче, а не эту хижину из папье-маше, которая развалилась от чепухового снаряда. Жаль твои тетради.
М а р т а. Оставь его, мама. (Беранже.) Мы совершили прекрасное путешествие из Лондона. Все вокруг зеленое, мы видели речки, городки, словно сделанные из игрушечного конструктора, а на дороге желтые и красные машины. Тебе спокойно работалось?
Б е р а н ж е. Вполне. Если бы не самолет.
Ж о з е ф и н а. Лучшего оправдания не придумаешь, чтобы не работать.
