Вальсингамские девы - Анна Морион
– Преподобный, ваша сегодняшняя проповедь довела меня до слез! Как мудро вы отметили про пороки и сравнили их с камнями, заполняющими и бьющие наши души! Отец был бы счастлив послушать вас, столь достойного приемника! – с восторгом сказала Кэтрин, усаживаясь на стул, рядом с деревянной, подвешенной к потолку колыбелью спящего Джорджа. – Как ваш малыш? Он покашливал в последнее время… Не простуда ли его взяла?
– Благодарю вас за заботу о Джордже и за ваши советы, почтенная мисс Глоуфорд, – вежливо отозвался на ее комплименты пастор. – Малыш уже не кашляет: моя дорогая Бетси дала ему выпить настойки, которую вы так любезно заварили для Джорджа, и ему тотчас полегчало…
– Милая Кейт, ты так заботишься о нас, так любишь нас! И мне стоит невероятных усилий сказать тебе, что… Ах, это невыносимо! – вдруг тихо воскликнула Бетси, схватив Кэтрин за руку.
– О, Боже, Бетти, что-то случилось? – ужаснулась Кейт, увидев странный блеск в глазах подруги. – Неужели недобрые вести?
– Милая, ты должна быть сильной и верить в милость Господа нашего! Дело в том, что сегодня мой младший братишка Стэнли забрел в Риверсхольд, и очам его представилось нечто ужасное… Там, в саду, была твоя сестра – Кристин, и на ней было надето богатое красивое платье… И она целовалась с нашим лендлордом! Прямо в губы, много-много раз! – на одном дыхании сказала Бетси, сжимая руку подруги.
Кэтрин показалось, что ее ударили в грудь: ее дыхание оборвалось, а сердце сжалось от боли, но затем загорелось огнем гнева.
– Так вот, с кем сбежала эта грешница! – громко вскрикнула она, вскакивая со стула. – Мерзавка! И она посмела явиться сюда!
От громкого окрика разгневанной Кэтрин проснулся Джордж, и Бетси бросилась успокаивать его плач. Пастор же поспешил налить в глиняную чашку воды и подать ее Кейт, которая, ошеломленная, дышала так громко и часто, словно с ней сделался сердечный приступ.
– Кэтрин, что с вами? Вам нехорошо? – пожимая ее руку, обеспокоено спросил мистер Литли, чувствуя, что эта новость не только огорчила, но едва не убила ее. – Прошу вас, присядьте!
– Все так ужасно… Нет сил терпеть это! Кристин… Она опозорил нас! – вновь опустившись на стул, с волнением объяснила Кэтрин.
– Опозорила? Но ведь она замужем за тем хорошим парнем из Лондона! – воскликнула удивленная Бетси, укачивая на руках плачущего сына.
– Кристин должна была выйти за Генри, но вместо этого покрыла нас вечным позором! Сбежала накануне свадьбы! Эта грешница будет гореть в Аду! – Кэтрин стало совсем дурно: ее родственная связь с Кристин была оскорбительна ей, и она боялась, что о приезде Кристин узнает Кэсси, и что она будет искать общения с ней. А для Кэтрин привязанность Кэсси к мерзавке-сестре была пощечиной.
– Господь всемогущий! – прошептал мистер Литли, поверженный в неподдельный шок от слов Кейт. – Но что стало причиной этому греху? Как свершились эти темные козни диявола?
– Не знаю, преподобный! И понятия не имею, как она могла так унизить и Генри, и нас! Она сбежала с каким-то знатным лордом… И им оказался наш лендлорд! А я была такого высокого мнения о его добродетели! Ах, проклятый искуситель, он опорочил ее! Но нет, грех лежит лишь на ней! Кристин бросила бедного Генри и уехала с этим негодяем! Нет сомнений: она соблазнилась его богатством! – вновь вскричала Кэтрин, не в силах успокоить свое волнение и бессильный гнев.
– Ради Бога, милая Кейт! Ребенок пугается! – сказала ей Бетси, когда ее сын, уже успевший успокоиться, вновь заплакал.
– Прости меня, Бетси, прости! Какую боль я испытываю! Такой стыд, такое отвращение к собственной сестре! – тихо сказала Кэтрин и, уронив голову на руки, горько заплакала.
– Но отчего ты молчала? Все мы считали, что Крис обрела счастье в священном браке! – Бетси успокоила Джорджа, уложила его в колыбель, опустилась перед подругой на колени и взяла ее дрожащие ладони в свои. – Ах милая, поступок Кристин просто отвратителен! Из-за нее ты так страдаешь!
Кэтрин чувствовала жжение в груди, словно кто-то разжег в ней костер, однако эта была не боль, а то чувство, от которого девушка всегда пыталась избавиться, – ненависть. Необузданная и всепоглощающая.
«Эта распутница в Риверсхольде! Она спит с этим лордом, а он за это одевает ее в дорогие наряды! И скоро об этом позоре будет знать весь Вальсингам! На нас с Кэсси будут показывать пальцами и осуждать! Говорить, что я воспитала сестру не доброй христианкой, но падшей женщиной… А этот лорд! Я ведь считала его благородным человеком! Он соблазнил наивную дурочку Кристин! Стыд! Какой стыд!» – с болью в душе думала Кэтрин.
– Кто еще осведомлен о том, что Кристин в Риверсхольде и что она предавалась греху с лордом Дрэймором? – тихо спросила она, вдруг твердо решив пресечь возможность сплетен о Кристин, которые навсегда покроют честь всего рода Глоуфордов позором и грязью.
– Только Стэнли, но я строго-настрого велела ему молчать, – ответила Бетси.
– Хорошо… Ты поступила очень мудро, милая Бетси. Я не желаю, чтобы из-за той распутницы страдала моя Кэсси… Но мне пора. Я пойду, – Кэтрин поднялась со стула и решительно направилась к двери.
– Но, мисс Кэтрин, вы сейчас в таком состоянии! Ваша печаль поглотила вас, и вам необходима дружеская рука, дабы смягчить ваше горе! – настойчиво сказал ей пастор Литли: ему не понравилось вдруг возникнувшее в Кейт мрачное спокойствие.
Но пастор ошибся: в тот момент Кэтрин не помнила себя, но не от горя, а от гнева. Почти выбежав из дома супругов Литли, девушка быстрым твердым шагом направилась в Риверсхольд. Она шла, не понимая, зачем и куда идет, но была объята необъяснимой потребностью тотчас же побеседовать с блудной сестрой, и горела желанием залепить ей сильную пощечину за все, что та натворила.
Этот теплый вечер был полон отблесков уже ушедшего за горизонт солнца, и освещен красными и розовыми облаками. Кэтрин свободно прошла к поместью и хозяйскому особняку через открытые ворота – грозная, объятая жгучим гневом и ослепленная жаждой справедливости. Девушка громко постучала в парадные двери, но открыл ей не старый дворецкий, что знал Кэтрин и Кэсси, а новый – чопорный, нахмуренный, беловолосый старик с пышными белоснежными усами, Он взглянул на Кэтрин с презрением, будто она была грязной бродяжкой, осмелившейся побеспокоить его.
– Милости не подаем! – брезгливо сказал старик и попытался закрыть двери перед носом девушки, но та решительно остановила это действие, придержав дверь рукой.
– Прошу вас, сэр, передайте вашей госпоже, что для нее есть чрезвычайно важное письмо, и оно должно быть вручено ей без отлагательств, – настойчиво заявила Кэтрин, понимая, что Кристин была любовницей графа, а значит, и хозяйкой в его доме. Кэтрин
