Мартин Вальзер - Дуб и кролик
Потц. Кому и что вы сможете доказать, если мы проиграем войну?
Шмидт. Потомкам, уважаемый коллега.
Д-р Церлебек. Может быть, господа, вы соблаговолите, наконец, заняться современностью?
Горбах. Исходя из сложившейся обстановки, я приказываю отступить к Церковной скале.
Шмидт. Вы абсолютно правы. Оставшиеся в нашем распоряжении силы мы расположим с двух сторон на высотах Церковной скалы. И когда противник приблизится...
Горбах. Мы обрушим на него огонь нашей артиллерии...
Шмидт. Сокрушительный, сметающий все огненный шквал. Я мог бы вам продемонстрировать всю эту операцию на доске... если вы снимете с меня эти идиотские веревки.
Горбах. Машник, немедленно освободите господина школьного советника. (Д-ру Церлебеку, занятому изучением окрестностей.) Вы согласны со мной, господин доктор? Господин Шмидт может быть нам крайне полезен. В конце концов он специалист в вопросах ведения военных операций.
Д-р Церлебек. Поступайте по своему усмотрению. Вы несете ответственность...
Потц. Но это же безответственный поступок!
Горбах. А вот вы, вы... (Не находит слов.) Ваше дело подчиняться... Понятно? Так!.. Господин школьный советник... сейчас вам станет легче... немножко подвигайтесь, и вы сразу почувствуете себя совершенно иначе. Пойдемте.
Шмидт. Разрешите мне дать пояснения и продемонстрировать на доске, что я имею в виду... Смотрите, вот здесь у нас Церковная гора, а здесь шоссе...
Горбах. Прекрасно, но давайте лучше рассмотрим ваш план in natura[5]. Пойдемте... Используем наш командный пункт с таким роскошным кругозором. Прошу и вас сюда, господин Потц!
Энергично ведет Потца и Шмидта в глубину сцены. Доктор Церлебек, обозревающий панораму, при появлении стратегов отходит в сторону. Он демонстративно показывает, что не хочет иметь ничего общего с распоряжениями Горбаха.
Господа могут отойти глубже, чтобы их не было видно.
Доктор Церлебек проходит мимо Машника.
Машник. Почтение, господин доктор! Прекрасный вид отсюда.
Д-р Церлебек. Не забывайтесь! Мы все еще в тисках.
Машник. Так точно, господин доктор. (Отходит к телефону.)
Доктор Церлебек, наконец, обнаруживает Алоиса, который с момента появления доктора на Дубовой горе все время поворачивается к нему спиной. Он усердно занимается стрижкой Марии.
Д-р Церлебек. Поглядите-ка, Алоис стал дамским мастером.
Алоис (поворачивается к д-ру Церлебеку, говорит быстро и боязливо). Я должен извиниться, господин доктор, я хотел прийти на проверку, но господин крейслейтер сказал, что прежде всего мы должны защищать город.
Д-р Церлебек. А вообще как самочувствие? (Вынимает записную книжку.)
Алоис (быстро). Все в порядке, господин доктор.
Д-р Церлебек. А точнее, Алоис?
Алоис. Господин доктор интересуется по поводу восстановления, так я могу честно доложить: пока еще ничего не сдвинулось с места.
Мария. Я могу это подтвердить, господин доктор!
Д-р Церлебек. А какие у тебя возникают ощущения, когда приходится возиться с такими длинными волосами?
Алоис (горячо). Мне все одно — что ее стричь, что дрова колоть. Мне даже было бы приятнее колоть дрова, чем крутиться вокруг человека, который так себя роняет, как она.
Д-р Церлебек. И все же, если ты ощутишь какие-либо изменения, если в тебе что-то шевельнется...
Алоис (горячо). Но, господин доктор, клянусь всеми святыми, ничего не сдвинулось с места.
Д-р Церлебек. Я же сказал: если! Если что-нибудь сдвинется с места, ты должен мне немедленно доложить. Но если ты от меня что-либо скроешь, то все опыты, все расходы... все пойдет кошке под хвост, если мы прошляпим проверку.
Алоис. Я не хочу, чтобы все пропало. Доктор Мозер говорил, что это делается для всего человечества, для того, чтобы раса стала еще чище.
Д-р Церлебек. А твои головные боли?
Алоис. Да... они меня еще беспокоят, особенно сейчас, когда я должен возиться с этими волосами.
Д-р Церлебек. Ага! (Что-то записывает.) И часто это с тобой случается, когда ты бываешь около женщин?
Алоис. Вообще когда я бываю с людьми. Когда я с кроликами, я ничего такого не замечаю.
Д-р Церлебек (записывает). А мочеиспускание?
Алоис. Первоклассно. Как у молодой собаки.
Горбах и остальные возвращаются. Ценкер лезет на дуб. Занимает наблюдательный пост.
Потц. А я утверждаю, что это отступление.
Шмидт. Но благодаря этому отходу мы вынудим противника занять такую позицию, которая помешает ему использовать свое численное превосходство и развернуть войска. Совершенно то же положение было у Леонида.
Потц. Плевать мне на вашего Леонида. Я отказываюсь участвовать в этой капитуляции.
Доктор Церлебек поворачивается лицом к стратегам.
Горбах (резко, явно желая угодить доктору Церлебеку). Прекратите диспут, господа. (Потцу.) Вы немедленно отправитесь вниз и вместе с Крейцлером и Грейзингом займете новые позиции.
Потц. Слушаюсь! (Направляется к мотоциклу, останавливается, поджидая доктора Церлебека.)
Горбах (д-ру Церлебеку). Такой чудесный день!
Д-р Церлебек (Шмидту). Вы помните эти прекрасные строки: «Я хочу, чтобы наступила ночь или пришли пруссаки»?
Шмидт. «И пришли пруссаки».
Д-р Церлебек. Для нас было бы достаточно одного — эсэсовцев или ночи, и мы были бы спасены. Будьте здоровы!
Горбах. Хайль Гитлер!
Доктор Церлебек и Потц уезжают. Шмидт набрасывает на доске план битвы.
(Подходя снова к Шмидту.) Упрямый парень этот Потц.
Алоис. Если все скоро начнется, господин крейслейтер, разрешите мне быстренько сбегать в город. Вам известно, по какому делу.
Горбах. Смывайся, старина! И смотри не попади французам в лапы, а то они еще примут тебя за парламентера из-за твоей дурацкой шапки!
Алоис. Слушаюсь, господин крейслейтер!
Горбах. И возьми с собой эту бабу. Нам не нужны женщины на командном пункте.
Алоис. Слушаюсь, господин крейслейтер. (Марии.) Пошли, ты, полячка! (Уходит с Марией, захватив по дороге свой рюкзак.)
Горбах. Итак, господин школьный советник, посмотрим, что вы там хорошенького нарисовали. Еще раз тщательно проверим план боя.
Шмидт. Поскольку природа, а также соотношение наших сил с силами противника создают ситуацию, точно соответствующую условиям, в которых происходила битва при Фермопилах, я буду говорить о битве при Фермопилах.
Ценкер (с наблюдательного пункта). Господин крейслейтер!
Горбах. Не вмешивайся в разговор. Помолчи.
Шмидт. Персы...
Ценкер (взволнованно). Французы...
Горбах. Что ты сказал?
Шмидт. Персы приближаются со стороны... (Запинается.)
Горбах (с биноклем, всматриваясь вдаль). Ерунда... Никакие это не французы. (Ценкеру.) Изволь лучше смотреть, а потом уже докладывай. (Возвращаясь к прерванному занятию.) Простите, пожалуйста, господин школьный советник.
Шмидт. Персы приближаются...
Горбах. Вы имеете в виду французов.
Шмидт. Я имею в виду, образно говоря, персов...
Горбах. Прекрасно, но при этом вы имеете в виду французов?
Шмидт. Я имею в виду персов...
Горбах. Господин советник, но речь идет о сегодняшнем дне.
Шмидт, О Фермопилах, господин крейслейтер!
Горбах. Да, постольку, поскольку у нас ситуация, как при Фермопилах...
Шмидт. Постольку меня касается и сегодняшний день...
Горбах. Именно это я имею в виду.
Шмидт. Итак, персы приближаются со стороны...
Ценкер (с наблюдательного пункта). Французы!
Горбах. Не болтай чепуху, парень.
Ценкер. Нет, правда, вон там, там французы!
Шмидт (нервно). Персы!
Ценкер (громче). Французы!
Горбах (снова смотрит вниз). Железнодорожники! (Успокоившись, продолжает разговор.) Железнодорожники.
Шмидт (как будто его мнение только что подтвердилось). Персы приближаются со стороны Фессалии...
