Вальсингамские девы - Анна Морион
Кристин еще не думала выходить замуж за Генри и довольствовалась статусом обрученной, но Генри, с каждым часом влюблявшийся в нее все больше, мягко уговорил ее на свадьбу и отыграть ее как можно скорее, ведь с трудом переносил жизнь с красавицей Кристин в одной комнате, без брачных отношений. Девушка была напугана страстью своего жениха, но все же согласилась на его уговоры, ведь действительно ценила доброту, порядочность и надежность Генри. Кристин была в Лондоне всего два месяца, но уже успела обрести любовь своих подруг – девушек с кухни. Девушки частенько вели разговоры о мужчинах, обсуждали последние новости и сплетни, а когда узнали о том, что Генри и Кристин назначили дату свадьбу, пришли в восторг, ведь были полны любопытства взглянуть на Кэтрин и малютку Кэсси (Кристин с такой любовью отзывалась о них!).
Влюбленный Генри часто дарил невесте подарки – небольшие и недорогие, но вкладывая в каждый из них свою любовь и желая порадовать возлюбленную: это были то шелковая лента, то простенький, но милый браслет, то новый передник, то перчатки. Бедный парень терпеливо ожидал дня свадьбы, отсчитывал дни и готовил для Кристин дорогой свадебный подарок. Друзья Генри – кучера и лакеи каждый раз с доброй завистью говорили ему о том, что он «откопал настоящее сокровище», а он, в свою очередь, советовал им искать жен в Вальсингаме, так как там полно красавиц, которые будут хорошими и послушными женами. В один из выходных дней, что всегда приходились на воскресение, Генри повел любимую невесту в небольшое, но достаточно дорогое кафе, где заказал для нее пирожные и горячего шоколада, а затем, в знак любви, преподнес ей красивое дорогое кольцо, на которое копил с тех пор, как привез Кристин в Лондон. Девушка пришла в замешательство, но тотчас надела кольцо на нужный палец и, полная восторга, поцеловала Генри в губы, отчего тот зарделся и совершенно искренне сказал, что этот поцелуй – самый долгожданный за всю его жизни.
Следующим утром Кристин поднялась с постели в пять часов, умылась, оделась, собрала волосы в пучок, спрятала их под старый рабочий чепец и направилась на кухню. Дружно позавтракав, девушка и другие кухонные принялись готовить завтрак для господ. Когда завтрак был приготовлен и подан, началась подготовка к обеду: Кристин села на низкую табуретку и принялась чистить картофель. В тот день фрау Гольдберг устраивала званый обед, и слугам требовалось приложить немало усилий, чтобы приготовить множество блюд, заказанных хозяйкой.
– Вы слыхали последние новости? Наша мисс, или, как ее там, фройляйн, заигрывает с одним из наших кучеров! – весело вдруг сказала одна из девушек, потрошившая рыбу.
– Как? Наша мисс? Не болтаешь? – удивились остальные: сплетни на кухне были обычным делом.
– Да, вот те крест! Сама видела! Такая знатная девица, и флиртует с нашим Говардом! – хихикнула первая.
– Не во сне ль ты это видала? – со смехом окликнула ее повариха.
– Где уж там! Не во сне, а в прихожей, когда ее маменька вышла на минутку, – не унималась сплетница.
– И каким чертом ты там оказалась?
– Экономка приказала срочно замести, а я под руку попалась.
– Ну, коли так, то поверим! Хотя язык у тебя, что у змеи жало! – довольно хохотнула дородная повариха.
И кухонные принялись смаковать эту новость, а когда вдоволь обговорили ее, их внимание перешло на Кристин, Генри и их свадьбу.
– Ты уже придумала, как назовешь детей? – спросила Кристин одна из подруг.
– Я пока о детях и не думала, – честно призналась Кристин. – Да, и вообще, я еще даже не замужем, чтобы думать об этом.
– Но Генри твой просто красавец! А знаешь, на него тут многие девки вешались, – весело сказала другая девушка. – Вот, горничная наших соседей – Энн! До сих пор так и пожирает его своими бесстыжими глазищами! Чтоб ей пусто было!
– Ага, так и бегает за ним! – поддакнула первая.
– Она девка гулящая. Поговаривали, что она была любовницей какого-то герцога, но он ее бросил и в нищете оставил, вот и пришлось ей спуститься с неба на землю.
– Фу, стыд какой! – послышалось с разных сторон. – Эта Энн просто шлюха! Потасканная перетасканная! Как таких земля носит?
– Я как-то ее встретила и сказала: «Эй, ты, не смей на Генри заглядываться! У него есть невеста – и она порядочная девушка, не то, что ты, подстилка эдакая!» – громко заявила одна из девушек.
Все рассмеялись, но Кристин лишь глубоко смутилась: она была негруба сердцем, чтобы радоваться сплетням и жить ними, поэтому молча продолжала чистить картофель и фальшиво улыбалась.
– Ох, кажется, сыр закончился! Как без сыра-то? – вдруг озадаченно сказала повариха, тем самым прервав уже новую сплетню о соседях.
– Я могу сбегать за ним! – с готовностью предложила Кристин, радуясь возможности хоть ненадолго оставить кухню и глотнуть свежего воздуха, и даже ее страх перед улицами Лондона померк.
– Да, иди-ка к Джеку Домоседу да возьми четыре фунта сыра, какого – он знает. И пусть запишет все на хозяйский счет, – сказала ей повариха. – Но только сыра, деточка, а то я знаю этого проходимца: он тебе половину своей лавки готов продать, черт эдакий.
– Хорошо! Я мигом! – воскликнула Кристин.
Она торопливо отложила нож, тщательно вымыла лицо и руки, вытерла их о свой передник, взяла плетеную корзинку и вышла из дома через черный ход. Путь в лавку Джека Домоседа, что располагалась довольно далеко от дома, был Кристин знаком, так как она часто ходила туда за молочными продуктами. Взяв в лавке два фунта самого дорого сыра, Кристин направилась домой, но вдруг на глаза ей попалась витрина магазина, на другой стороне улицы, в которой стояли картонные манекены, одетые в красивые белоснежные свадебные платья. Там были и кружева, и перчатки, и белая длинная фата… И все это великолепие заставило бедную девушку вкусить горечь бедности.
«Какая красота! Как прекрасны эти платья, как совершенны! А в чем буду выходить замуж я? В каких-то лохмотьях!» – с сожалением подумала девушка и поспешила смахнуть покатившуюся по щеке слезу. Но печальные мысли настолько завладели ее разумом, что, когда Кристин переходила широкую вымощенную дорогу,
