Вальсингамские девы - Анна Морион
Следующим днем, не находя покоя, виконт Уилворт ходил по кабинету и ждал прихода Кэсси. Но она не пришла, к тому же, посещение Риверсхольда и общение с виконтом больше не прельщали обиженную девушку, поэтому, сказав Кэтрин, что она направляется на занятие, Кэсси окружным путем побежала на реку, где целый день играла с детьми. Отсутствие ученицы огорчило и встревожило виконта, но он понимал, что в этом была его вина, и, чтобы иметь даже ничтожный шанс на прощение, он послал Кэтрин записку, в которой просил ее повлиять на сестру и растолковать ей, что не желал принести ей ни обиды, ни слез. Также он поинтересовался у Кейт, почему Кэсси оставалась безграмотной, и выявил настоятельную просьбу прийти в поместье и привести с собой младшую сестру, однако, чтобы это случилось не благодаря шантажу книгой.
Получив записку виконта Уилворта, Кэтрин слегка рассердилась и на Кэсси, и на него самого. Однако в тот же день, ближе к вечеру, пришло письмо от Кристин, в котором та сообщила о том, что через месяц состоится ее свадьба с Генри и что сестры должны обязательно приехать в Лондон, чтобы поддержать ее в этот волнительный день, и оно усмирило возмущенный дух старшей Глоуфорд.
Привести Кэсси в Риверсхольд оказалось делом непростым: напуганная и обиженная, она капризничала и плакала, не желая идти в поместье. Потому как виконт попросил Кэтрин не использовать метод шантажа, она уговорила младшую сестру пойти на занятие, пообещав прочесть этим вечером не одну, а целых две сказки. Выманив у сестры это обещание, Кэсси успокоилась и позволила отвести себя в Риверсхольд, но там была замкнута, отказывалась беседовать с виконтом и выполнять упражнения.
– Кэсси, дорогая моя девочка, искренне прошу вас простить мое поведение на нашем последнем занятии. Я обидел вас, и чувствую себя нехорошо, а ваше молчание приносит мне еще большую горечь, – вновь извинился виконт, пытаясь отогнать негативное отношение ученицы и ее страх перед ним.
– Вы накричали на меня, как ваш злой садовник! – буркнула на это Кэсси и надула губы.
Это были первые слова, сказанные девушкой виконту за этот день.
– О, нет, что вы… – поспешил, было, оправдаться виконт, но, понимая, что Кэсси уже создала в своем детском разуме свою версию событий, решил исправить ситуацию не пустыми извинениями, а более действенным способом. Ему невыносимо было знать, что милая Кэсси была обижена на него и не желала общаться с ним. – Что я должен сделать, чтобы вы простили меня?
Кэсси отвернула от него лицо и стала демонстративно рассматривать красивые картины, украшающие стены кабинета, в котором они занимались.
– Кэсси, прошу вас, ответьте мне, – мягко окликнул ее виконт.
– А у вас… А у вас есть еще книги? – вдруг смущенно спросила Кэсси, с надеждой посмотрев на него.
– У меня много книг. Какие именно вас интересуют? – улыбнулся виконт, радуясь тому, что она все же решилась на беседу с ним.
– С животными, – ответила девушка, и ее глаза загорелись огоньком предвкушения. – С большими картинками… У вас такие есть?
– К сожалению, в Риверсхольде они отсутствуют… Но я сегодня же закажу для вас книгу, в которой повествуется обо всех животных нашей планеты,. И, безусловно, в ней будут красочные изображения каждого из них. – Теперь виконт был абсолютно уверен в том, что сможет вернуть доверие Кэсси к своей особе.
– А когда? – оживилась девушка, уже с нетерпением ожидая новую книгу.
– На днях. Мне привезут ее из Лондона, и я тут же передам ее вам.
– Спасибо! Книги с картинками! Я обожаю их! – Кэсси широко улыбнулась, но вдруг вновь смутилась. – А вы… Вы прокатите меня на лошадке? – робко спросила она.
Лицо виконта озарила широкая улыбка, и, тотчас же позвав прислугу, он велел запрячь для прогулки его лошадь.
Кэсси радостно захлопала в ладони и побежала к Кэтрин, которая ожидала сестру в гостиной, за чашкой чаю, к которой она так и не притронулась.
Виконт последовал за своей ученицей.
– Мисс Глоуфорд, я премного благодарен вам за то, что вы смогли привести сегодня вашу сестру, – поблагодарил он Кейт.
– О, сэр, ведь это для ее блага, – смущенно отозвалась Кэтрин. – Но я должна предупредить вас: через месяц мы должны будем уехать из Вальсингама, на неопределенный срок, возможно, на неделю.
– Уехать? Но куда? – удивился виконт.
– В Лондон, сэр.
– В Лондон? Но что вам понадобилось в Лондоне?
– Сэр, наша сестра Кристин, написала о том, что через месяц выйдет замуж за своего жениха, и пригласила нас погостить у нее.
– Если так, я буду рад помочь вам и предоставлю вам в Лондоне хорошую квартиру, – от чистого сердца предложил виконт.
– Благодарю вас, сэр… Вы так благородны, сэр… Но мы остановимся у Кристин и Генри. Мы не будем стеснять вас, вы ведь уже сделали для нас столько добра, что, боюсь, нам никогда с вами не расплатиться…
– Бросьте, мисс Глоуфорд. – Виконт поморщился от этих комплиментов его особе, так как считал их незаслуженными. – Но не буду настаивать. Надеюсь, ваша сестра будет счастлива в браке. Уведомьте мисс Кристин о том, что, если ей нужна будет любая помощь, пусть обращается ко мне, и я буду рад помочь.
– Благодарю вас, сэр… Да хранит вас Господь, сэр! – Кэтрин широко улыбнулась и, пораженная благородством знатного лорда и его лояльностью к ее семье, схватила его ладонь и поцеловала ее.
Виконт смутился такой горячностью, но улыбнулся в ответ, а затем повел Кэсси на конную прогулку. Он сдержал свое слово и, немедля, тотчас после прогулки с Кэсси послал в Лондон за обещанной для девушки книгой.
Кэтрин тоже не стала терять времени: она поспешила домой и в письме сообщила Кристин о словах виконта и уведомила ее о том, что она и Кэсси обязательно приедут на ее свадьбу.
Глава 25
Кристин дописала очередное, полное радости письмо, внимательно перечитала написанное, а затем аккуратно сложила лист бумаги вдвое и запечатала его в дешевый серый конверт. Все, о чем что знали из ее писем сестры – было лишь полуправдой. На самом деле, Кристин не была счастлива, но не могла признаться в этом Кэтрин, и по этой причине сознательно не писала сестрам о том, что ее жизнь в Лондоне была наполнена усталостью и горечью: черная работа изматывала девушку, и, выполнив свои ежедневные обязанности, она возвращалась в свою комнату полуживая, не чувствуя ни рук, ни ног. Первые дни Кристин так уставала, что ложилась спать, едва добредя до кровати и не сменив платья. Однако, привыкнув со временем к объему работы и ритму Лондона, она чувствовала большую
