Ночь Ватерлоо - Григорий Александрович Шепелев
КИРИЛЛ. (отступив) Простите, забыл представиться. Я художник. Меня зовут Кирилл Шелехов. В позапрошлом году я занял второе место на Всероссийском конкурсе портретистов, пишущих маслом.
СОНЯ. (ошеломлённо) Вы из Москвы приехали?
КИРИЛЛ. Да, к своей однокурснице. У неё здесь студия.
СОНЯ. Извините… Мне жутко стыдно, что я на вас сорвалась! Просто у меня есть знакомый псих, который сегодня украл для меня луну и на остановке её забыл. Представляете?
КИРИЛЛ. Представляю. Я объясню, что такое эффект луны. Это сочетание отражённого света и бесконечности. Отражённый свет ощутимее и плотнее, чем первородный, а бесконечность дает ему ещё и характер. Глубина ваших глаз сногсшибательна, как глубина неба, и отражённый свет падает из неё с пугающей нереальностью, как…
СОНЯ. Как топор.
КИРИЛЛ. Топор?
СОНЯ. Да. Любой свет падает, как топор, отточенный шквалом противоречий! Сатана кто у нас? Ангел света.
КИРИЛЛ. Он, насколько я знаю, был им до бунта.
СОНЯ. Если был, но не есть – объясните, почему совесть ночью терзает, а днём всего лишь щекочет?
КИРИЛЛ. Я не считаю, что совесть – служанка Бога. Уж слишком она сговорчива.
СОНЯ. (помолчав) Вы хотите мне предложить позировать вам, Кирилл?
КИРИЛЛ. Да, вы угадали. Два-три сеанса, не больше. Работать мы сможем здесь. Гонорар – пять тысяч.
СОНЯ. (вздохнув) Боюсь, что мне придётся вам отказать, мой мальчик.
КИРИЛЛ. (помолчав) А можно узнать причину?
СОНЯ. Пожалуйста. Я ни разу в жизни не раздевалась перед мужчиной. и никогда этого не сделаю до замужества, освящённого церковью.
Кирилл смотрит на собеседницу с любопытством.
СОНЯ. Вы ошеломлены, как я вижу? Естественно! Двадцатидвухлетняя девушка вызывает сегодня большее изумление, чем двенадцатилетняя женщина. Но мои родители воспитали меня иначе. А так как мои родители для меня являют собой источники света – не отражённого, а духовного, сбережённого двадцатью поколениями дворянского рода, я …
КИРИЛЛ. Простите, что прерываю. Просто я вижу, что вынудил вас коснуться глубоко личного и болезненного аспекта. Но почему вы решили, что я хочу рисовать вас голой?
СОНЯ. Мой мальчик, я – не Джоконда! Это её глазами любуются пять столетий, а на мои, как правило, тратят две-три минуты, после чего начинают тыкать и хватать за руки!
КИРИЛЛ. Я стою перед вами десять минут, и мы до сих пор на "Вы". Поверьте, у меня много натурщиц с модельной внешностью, да и тему эту я исчерпал. С вашей помощью я хочу попытаться изобразить метафизику отражения света от женских глаз, и более ничего!
СОНЯ. (поразмышляв) Вы мне обещаете это?
КИРИЛЛ. Да!
СОНЯ. (помолчав) Я вижу одно препятствие, и оно может стать непреодолимым! У меня нет приличной одежды.
КИРИЛЛ. То, что на вас сейчас, подойдёт. Вам придётся только умыться. Синяк не нужно запудривать.
Раздаётся стук в дверь.
СОНЯ. (громко) Извините, туалет временно не работает по причине ремонта!
ТАНЯ. (колотя в дверь кулаками) Сонька! Паскуда, сука, свинья, открой! я щас обоссусь от холода!
Соня, соскочив на пол, подходит к двери. Та содрогается от ударов Таниных кулаков.
КИРИЛЛ. Итак, мы договорились?
СОНЯ. Ладно, приходи завтра! Часов в одиннадцать.
Открывает. Кирилл выходит. Вбегает Таня в порванных сзади джинсах и лифчике, босиком. Ойкая, хватает стоящую на полу бутылку и закрывается с ней в одной из кабинок.
СОНЯ. (запирая дверь) Танька! За тобой черти, что ли, гнались? Что это за вид?
ТАНЯ. Какие, блин, черти? Если бы черти… Питбультерьеры! (кашляет)
СОНЯ. А ты почему босиком? Где твои ботинки, подаренные тебе Жанной Агузаровой?
ТАНЯ. Соскочили! Я их зашнуровать не успела!
СОНЯ. А кофта где?
ТАНЯ. Какая, блин, кофта, дура! Ты бы оттуда без трусов выскочила!
СОНЯ. Откуда?
ТАНЯ. От этих долбаных лесбиянок, чтоб они сдохли! Чёрт… (кашляет)
СОНЯ. А ну, хватит там водку жрать! Извращенка!
Таня выходит с бутылкой, слегка прихрамывая.
СОНЯ. (глянув на неё сзади) Джинсам – кирдык!
ТАНЯ. Хорошо, что жопа цела! (садится на стол, сосёт из бутылки) Сонька, это такие мрази обкуренные!
СОНЯ. А что у тебя с ногой, чего ты её волочишь?
ТАНЯ. Да, ерунда! Перелом лодыжки.
СОНЯ. А может, вывих?
ТАНЯ. (поставив водку на стол) Сонька, что ты гонишь? Если бы это был вывих, питбультерьер меня не догнал бы!
СОНЯ. Возможно, его прапрадед был русской псовой борзой. А ну, дай пощупаю!
ТАНЯ. (вытянув ногу) Если сделаешь больно, я тебе стол обоссу!
Соня, взяв ногу Тани, прощупывает голеностопный сустав.
ТАНЯ. Ну, что?
СОНЯ. Да, вывих! Вправляю.
Дёргает с такой силой, что Таня с визгом слетает со стола на пол. С яростью вырвав ногу из рук подруги, тяжело дышит от боли.
СОНЯ. (смеясь) Извини, Танюха! Я не учла, что стол – полированный.
ТАНЯ. (вставая и потирая зад) Хорошо.
Садится на стол, присасывается к бутылке.
СОНЯ. (сев на стул) А теперь скажи мне, как ты дошла до такого скотства?
ТАНЯ. Это тебя не касается!
СОНЯ. А ну, дай-ка сюда бутылку.
ТАНЯ. Ночевать было негде! К хозяйке родственники припёрлись! А ты меня задолбала своим цинизмом! Иду по рынку, гляжу – две девки сосутся, чёрненькая и беленькая. Я к ним подошла, по окорочкам их хлопнула и поехала с ними на какую-то дачу. Утром встаю, гляжу – ещё спят! Ну, я набиваю пакет их юбками и колготками…
СОНЯ. А трусы не понравились?
ТАНЯ. На трусах-то я и спалилась! Стала искать их под одеялом, эти две сучки проснулись и оказались такими суками! Жесть! Когда я об них все ногти сломала и за каминную кочергу взялась, они отцепили двух этих долбанных крокосвинов. (прикладывается к бутылке) А ночь прошла ничего! Они кое-что умеют. Чёрненькая меня с катушек сняла без шмали!
СОНЯ. А как? Покажешь?
ТАНЯ. (опять расставшись с бутылкой) Задницу подставляй.
Соня с любопытством встаёт, поворачивается к Тане спиной, задирает юбку и наклоняется. Раньше, чем она успевает взяться за трусики, Таня изо всей силы бьёт ей по заду пятками. Результат приводит её в восторг. А результат – в том, что Соня, визжа, пропахивает пол носом до самой двери.
ТАНЯ. (смеясь) Извини, Сонюха! Я не учла, что пол лакированный!
СОНЯ. (встав и распахнув дверь) Пошла вон отсюда!
ТАНЯ. Ты что, с ума сошла? Куда я пойду – босиком, раздетая? Там плюс пять!
СОНЯ. Барбос!
ТАНЯ. (соскочив со стола)
