Ночь Ватерлоо - Григорий Александрович Шепелев
СОНЯ. За пистолетом завтра придёшь!
ТЕЙМУРАЗ. Ты думаешь, я боюсь интернет-сообщества?
СОНЯ. Нет. Я думаю, ты боишься своей жены, потому что её отец – начальник начальника твоего начальника. Коротко говоря – второй мент всего Подмосковья. Вопросы есть?
Теймураз уходит. Соня, заперев дверь, убирает пистолет в стол и возобновляет уборку. Не успевает она встать с тряпкой на четвереньки, как раздаётся стук в дверь.
СОНЯ. Туалет закрыт на ремонт!
СЕРЁЖА. Любимая, это я! Открой!
СОНЯ. Твою мать!
Бросив тряпку, вскакивает и ставит бутылку под стол, чтоб не было видно. Потом открывает дверь.
СЕРЁЖА. (вволакивая огромный мешок) Любимая! Дорогая! Милая! Я себя ненавижу! И ты должна меня ненавидеть, хоть ты – архангел! Я почти тебе изменил! Почти… Никогда себе не прощу! Я не человек, я – грубый, тупой самец! Животное! Обезьяна! Орангутанг!
СОНЯ. (растерянно запирая дверь) Ты из ювелирного магазина столько спёр, что ли?
СЕРЁЖА. (доволочив мешок до стола и устало сев прямо на пол) Из ювелирного? Сонечка, драгоценная! Обещаю, клянусь – как только я окажусь перед ювелирным, меня весь личный состав росгвардии во главе с их жуликом-генералом не остановит! Ради тебя …
СОНЯ. (топнув ногой) Заткнись, идиот!
СЕРЁЖА. (сбивчиво) Любимая … Изумрудная … Золотая …
СОНЯ. (сунув ему бутылку) На! Жри, ублюдок!
Серёжа, схватив бутылку, жадно присасывается к ней. Соня, сев на стул, ощупывает мешок.
СЕРЁЖА. (ставя бутылку) Сонечка, осторожнее!
СОНЯ. (отдёрнув руки) Там что, бешеная собака?
СЕРЁЖА. Нет! Там ещё более важное для меня существо!
СОНЯ. Нарколог?
СЕРЁЖА. Нет! Там луна.
СОНЯ. Луна?
Серёжа кивает.
СОНЯ. И чем же она опасна?
СЕРЁЖА. Она не тонет! Это свидетельствует о том, что у неё скверный характер …
Прикладывается к бутылке. Соня в отчаянье закрывает лицо руками.
СЕРЁЖА. (ставя бутылку) Моя ненаглядная, что с тобой?
СОНЯ. (всхлипывая) Какая ж ты сука!
СЕРЁЖА. Я? Почему?
Соня тихо плачет.
СЕРЁЖА. (понаблюдав за нею и нерешительно встав) Почему я сука? Я ж тебе объяснил, что ничего не было! То есть, было – только не с ней, а с тобой, потому что думал я о тебе!
СОНЯ. (с плаксивой яростью) Обо мне ты думал, зараза?
СЕРЁЖА. (присев перед ней на корточки и поцеловав ей коленки) Да! И это было не трудно, она – почти твоя копия! Она, правда, на Ленку также похожа, а ещё больше – на Таньку, но у неё есть коттедж в пяти километрах от Воскресенска, очень похожий на дом миледи в Париже из книги «Три мушкетёра», который ты показала мне на картинке. Этот коттедж – трёхэтажный, с пятью балконами!
Раздаётся стук в дверь.
СЕРЁЖА. Коттедж закрыт… Туалет закрыт на ремонт! (встаёт и прислушивается)
СОНЯ. (опустив руки) Дурак! Ты не понимаешь, что от таблеток твои мозги рассыпались на молекулы, что ты стал дебилом и импотентом? Не понимаешь, сука?
СЕРЁЖА. (забегав по туалету) Что ты меня терзаешь? Тебе отлично известно, что без колёс я – лох! Беспомощный лох! Ни украсть, ни покараулить, ни заморочить голову бабе! Мне без них стыдно! Стыдно и за себя, и за всех людей! Перед всеми стыдно, особенно – перед брошенными собаками!
СОНЯ. Ну, ещё бы! Лучше повеситься, чем украсть у собак луну!
СЕРЁЖА. (остановившись) Я говорил про луну российской поэзии, идиотка с прыщавой задницей! Я украл два тома Цветаевой! Но, возможно, я их на остановке забыл … да, точно, забыл. Поэтому нет в мешке никакой луны, успокойся!
СОНЯ. (вытерев слёзы) А что же в нём?
СЕРЁЖА. Посмотри, если не боишься сойти с ума от восторга!
Соня, развязав тесёмки мешка, не без колебания запускает руку вовнутрь и достаёт чугунный горшок.
СЕРЁЖА. Ну, как?
СОНЯ. Ты что, Бабу-Ягу трахал?
СЕРЁЖА. Коза тупая! Я задал тебе вопрос про горшок!
СОНЯ. Засунь его себе в задницу! Теймураз сказал мне, что ты обчистил ювелирный отдел в рязанском универмаге! А это – что?
СЕРЁЖА. Это антикварный горшок!
СОНЯ. Хренарный!
СЕРЁЖА. Что ж он, по-твоему, делал в доме начальницы паспортного стола огромного города Воскресенска?
СОНЯ. (разглядывая горшок) Откуда я знаю? Там точно канализация есть?
СЕРЁЖА. Там пять унитазов!
СОНЯ. Вот ненормальная! В доме пять унитазов, а она срёт в горшок! (Поставив горшок, вытаскивает из мешка два валенка) Это что? Царицыны черевички?
СЕРЁЖА. (смущённо) На твоих ножках любая обувь будет казаться царской… И валенки не расклеятся, как кроссовки!
СОНЯ. Урод! Придурок! Я тебя брошу на хер! (отшвырнув валенки, вытаскивает из мешка чугунную сковороду) А это – что?
СЕРЁЖА. Сковородка.
СОНЯ. Я вижу, что не Джоконда! За каким хером ты её спёр?
СЕРЁЖА. На ней очень хорошо яичница подгорает.
СОНЯ. Зачем тебе это надо?
СЕРЁЖА. Затем, что я могу здесь дышать лишь тогда, когда подгорает яичница на рязанском масле или овсяная каша на молоке из раменского коровника.
СОНЯ. Да ты просто больной! (отпихивает мешок ногами, берёт бутылку, прикладывается к ней)
СЕРЁЖА. Там ещё французский словарь, радиоприёмник, собачья цепь и гармошка!
СОНЯ. (утерев рот платочком) Я уж подумала – Теймураз мне наврал, что ты поменял специализацию. Теперь вижу, что так и есть, поменял конкретно – с квартир и сумочек на помойки переключился!
СЕРЁЖА. (пройдясь и остановившись) Так я реально смахиваю на идиота, который роется по помойкам?
СОНЯ. Не подходи ко мне! Крыса! Фу!
СЕРЁЖА. (подобрав с пола валенок) Замечательно! Если даже ты повелась на эту разводку, то я могу быть спокоен – по крайней мере, до завтра! (достав из валенка небольшой и невзрачный свёрток, протягивает его Соне)
СОНЯ. (взяв свёрток) Что это?
СЕРЁЖА. Развязывай аккуратно, а то просыплешь!
СОНЯ. (развязав) Ой!
СЕРЁЖА. Не ори ты на весь вокзал!
СОНЯ. (подняв глаза) Где ты это взял?
СЕРЁЖА. Как где? На помойке!
СОНЯ. Так ты реально за ювелирные магазины взялся?
СЕРЁЖА. Как видишь.
СОНЯ. (опустив взгляд и трогая драгоценности) Ах ты, мать моя женщина! Да здесь брюликов – на двухкомнатную московскую хату!
СЕРЁЖА. А золота и рубинов – на двухэтажную дачу. Я уж давно присматриваюсь к домам в деревушке Путинка. Луховицы славятся огурцами, в Непецыно растёт лук размером с кулак, а путинские менты никогда не трогают настоящих воров. Ну, то есть – таких, как я! Они их боятся.
СОНЯ. С ума сойти!
