Сиркку Пелтола - Антология современной финской драматургии (сборник)
СААРА. Отличная речь получилась. Но оставь в покое однокашников. А не то вызовешь саркастические усмешки.
ОЛАВИ. Саркастические усмешки – по поводу моей речи?
СААРА. Честно тебе скажу: я так до сих пор и не поняла, в чем смысл этой сцены с распятием.
ОЛАВИ. Зато все остальные оценили. Критики по полстраницы ей посвящали.
СААРА. Не понимаю, почему вам, мужчинам, так нравится, когда кто-то бегает по сцене с бревном на горбу.
ОЛАВИ. Пойми же, это символизирует выбор. Мы выбрали тяжкую ношу. Представь себе каких-нибудь тайцев, как они под своими пальмами тащат окровавленный крест… Не-ет, это не для них. Им скорей подходит улыбчивый Будда и свежая кокосовая похлебка.
Пиликает телефон.
СААРА. Это такси.
Сара готовится выходить.
ОЛАВИ. Подожди! Погоди минутку. Скажи мне. Что это за макет?
СААРА. В каком смысле?
ОЛАВИ. В прямом. Что это?
СААРА. Ну-у… Так, эксперимент.
ОЛАВИ. Это для какого-то спектакля? Кто-то уже просил его у тебя?
СААРА. Да нет, никто не просил. А что?
ОЛАВИ. Просто я посмотрел на него и понял, что он отлично подходит для одной идейки.
СААРА. Для чего?
ОЛАВИ. Ну, мне тут предложили одну постановку.
СААРА. Какую?
ОЛАВИ. «Фауста». «Фауста» Гете. На большой сцене. И этот макет – он будто специально для нее создан. Дьявол меня разбери, это гениально. И какая удача, что на него еще никто не претендует.
СААРА. Ну ничего себе. Нет, я понимаю, что это сногсшибательное предложение и надо соглашаться. Но… от кого? И к тому же… Тебе надо отдохнуть. Ты же обещал.
ОЛАВИ. Верно. Ну, об этом мы еще подумаем.
СААРА. Нет, подожди, мне все это не нравится. То есть ты весь вечер сидел тут, смотрел на эту штуковину и обдумывал «Фауста»?
ОЛАВИ. Успокойся. Я еще никому ничего не обещал. Мне просто предложили. Пойми. Предложения приходят постоянно, телефон круглые сутки звонит… Ничего особенного.
Олави смотрит на макет и показывает Сааре, как падает свет.
ОЛАВИ. Да, что касается света. Если сделать, чтобы свет двигался вот отсюда, и тогда это был бы заход солнца и восход… Гениально.
СААРА. Ты уверен, что никому еще ничего не пообещал?
ОЛАВИ. Уверен-уверен… Ладно, нам пора идти. Такси ждет. Куда я опять подевал очки?
СААРА. Ты нормально себя чувствуешь?
ОЛАВИ. Абсолютно.
СААРА. Они у тебя на лбу.
ОЛАВИ. И правда.
Уходят.
Сцена вторая: Фауст
На следующее утро.
ОЛАВИ (в нижнем белье наговаривает на диктофон идеи к «Фаусту»). Интерпретация раскрывает нам глаза на сегодняшний день. Раскрывает по-новому образ пещеры Платона. Здесь присутствует мощная философская база. Сатана принуждает людей поверить в образы, не являющиеся истинными. Людям хочется верить в то, что они видят, и они неспособны на критику. Реклама создает новую картину мира. Информационный поток меняет людей. В нем проповедуется только одна идея: потребляй, разрушай, получай удовольствие. На автобусах пишут: «Бог умер!» Человеку хочется забыть о действительности… Человек не вечен…
СААРА. Так, значит, завтракать в этом доме перестали.
ОЛАВИ. Да, прости… Вечером пришли в голову кое-какие идеи, я заскочил сюда их выплеснуть.
СААРА. Да брось. Ты уже вкалываешь вовсю!
ОЛАВИ. И вовсе я не работаю. Я проникаюсь чувством! Это ведь не запрещено?
СААРА. В своей торжественной речи ты забыл упомянуть, как я тебя увозила с тех церковных ступеней. Как тащила тебя через площадь. Ты забыл упомянуть, как грохнулся в обморок, вернувшись с репетиции, потому что накануне не успел поесть. Я таскала тебе еду в кабинет. Ты звонил из книжного магазина и спрашивал, как ты там оказался. Утром я нашла твои штаны в холодильнике. Я не могу смотреть, как ты себя убиваешь!
ОЛАВИ. Да не убиваю я…
СААРА. После премьеры «Коммивояжера» ты проспал целый месяц. Вставал утром кофе попить – и снова шел спать. Ты сам говорил, что собираешься отдохнуть! Нельзя так жить. Надо делать перерывы в работе.
ОЛАВИ. Ну я и сделал. Я два месяца наводил тут порядок, цветочки поливал. Но уже на третий я начал – тайком от тебя – читать новые пьесы. Да, вот так я живу. Уже двадцать лет, между прочим. А ты из них видела всего пять. Я не могу вдруг взять и измениться. Для меня отдых – это находиться там, где мне нравится.
СААРА. Да ты весь белый. Голова кружится? Болит?
ОЛАВИ. Я сто лет не пил, а вчера выпил. Плюс спал всего два часа. У меня просто похмелье. Вечно тебе мерещатся всякие ужасы. Что, надо запретить вообще все, что доставляет удовольствие?
СААРА. Мы столько дел переделали вместе. Я ценю то, как ты вкладываешься в работу. Но в последнее время мне страшно. Правда. Я боюсь потерять тебя. Я хочу прожить с тобой еще тридцать лет.
ОЛАВИ. А почему всего тридцать? Не такой уж я и старый. Хочешь от меня избавиться? Что поделаешь, так уж оно устроено – без труда, сама знаешь, не выловишь и рыбку из пруда.
СААРА. Гляди, как бы тебе самому не бултыхнуться в этот пруд!
ОЛАВИ. А как, по-твоему, создавались мировые шедевры? Вспомни Ван Гога. Вспомни Моне.
СААРА. То есть ты тут в трусах создаешь мировой шедевр? Я просто считаю, что для вдохновения не обязательно сбивать кулаки о стену или отрезать себе нос.
ОЛАВИ. Я знаю себя. Я работаю – значит, я живу. Без работы я теряю покой. Если сейчас взять год отпуска, я просто свихнусь. Погибну. И кстати, он отрезал себе не нос, а ухо.
СААРА. Да, точно.
ОЛАВИ. В общем, это не выход. Выход в том, чтобы научиться работать по-другому. По-новому. И как только я увидел этот макет, я сразу понял, что вот оно, новое! Когда я смотрю на него, меня охватывает удивительная легкость. Мой разум абсолютно ясен. Я спокоен, но образы проносятся в моем мозгу, воображение трудится… Восхитительное чувство.
СААРА. Но с чего вдруг «Фауст»? Это ведь очень сложная пьеса. Все равно что просидеть четыре часа в стоградусной сауне, охаживая себя поленом. Почему «Фауст»?
ОЛАВИ. Этот макет – ключ ко всему. Фауст – он исследователь, посвятивший жизнь знанию. Ему этой жизни мало. Он хочет постичь ее тайны. Существует ли Бог? В чем смысл существования? Что такое любовь? Что есть Вселенная? Фауст живет здесь, за стеклянной стеной. Стена – это граница. Фауст пытается заглянуть за стекло. Но сквозь него ничего не видно. Фауст – заключенный. И тут на сцене появляется дьявол – Мефистофель – и обещает всевозможное знание. Обещает показать, чтó по ту сторону стекла. И первым делом Фауст там видит прекрасную юную девушку! (Указывает на Саару.) Она сводит его с ума…
СААРА. Перестань!
ОЛАВИ. Это потрясающе многофункциональный эскиз. В стекле может отражаться все, что угодно. На стекле Фауст станет писать математические формулы. Рисовать. И я, конечно же, надеюсь, что мы с тобой будем работать вместе. Что скажешь?
СААРА. Даже не знаю.
ОЛАВИ. И вот еще что. В последнее время я невероятно счастлив. Я влюблен в тебя, как сумасшедший. Прости, что я такой упрямец, такой невыносимый… мерзавец. Прости меня.
СААРА. Хватит! Не зли меня лучше. За что ты на этот раз берешься?
ОЛАВИ. Я должен встретиться с этим вызовом лицом к лицу! Иначе я просто завяну. И кстати, ты не вынесешь рядом с собой такую развалюху. Знаю я тебя. Начнешь меня ненавидеть. Я растолстею, буду смотреть телик и обжираться пиццей. И через пару месяцев ты вышвырнешь меня вон и найдешь себе режиссера, который будет бегать марафоны и кататься на велосипеде. Будете трахаться с ним ночи напролет и смеяться надо мной. Он поставит «Фауста», и я потеряю покой. Я начну картавить, пить и шататься по городу, обзывая тебя дрянной шлюхой. Ты родишь этому марафонцу четверых детей и будешь счастлива. Ты будешь процветать. А я ослепну. Приду к вам на свадьбу нарываться на скандал и приставать к твоей матери. И в конце концов переберусь в Польшу и займусь там кукольным театром. Ну, что скажешь?
СААРА. По-моему, бесполезно что-либо говорить. Ты уже ввязался в этот проект.
ОЛАВИ. Нет. Я же сказал тебе.
СААРА. А вот и да.
ОЛАВИ. Неправда.
СААРА. Но ты уже все решил. Решил, так ведь?
ОЛАВИ. Нет.
СААРА. Ладно, все это без толку. Пора браться за работу. Звони Алекси. Пусть рассчитает бюджет.
ОЛАВИ. Ну ты чего?
СААРА. Пора браться за работу. Ничего не попишешь. Надо смотреть правде в глаза. Что попусту биться головой о стену? Да что это я все пословицами говорю. Раньше сядем – раньше выйдем.
ОЛАВИ. Кто рано встает, тому Бог подает.
СААРА. Ну, какая разница.
ОЛАВИ. Да? То есть мы беремся за дело? Вот так прямо посреди моего отпуска вдруг бросаемся работать? Не-е-ет, я пошел обратно в свое гнездышко. Что за безобразие.
СААРА. Вот-вот.
ОЛАВИ. Но если уж тебе так хочется… То уж ладно, в принципе я согласен. (Улыбается.)
СААРА. Улыбаешься, да? Да ты худший в мире артист! Это же ясно как день.
