Пьеса Человек и Наставник - Андрей Грошев
Мотовилов: Мантуров в точности все исполнил, вернулся с докладом к батюшке. Отец Серафим опять молча, но весело и радостно встретил его и поклонился ему в ноги. Терялся Михаил Васильевич в догадках, что это всё значило, и что должно совершиться, а спросить не осмеливался. Наконец, в 1826-м году на этом самом месте возникла мельница — питательница дивеевских сирот.
Негромко звуки природы, пение птиц.
Явление Шестнадцатое. МУРОМ
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене Мотовилов и Мантуров.
Мотовилов: В Муроме Елене Васильевне, игуменья, конечно, сказала только приятное, и она тотчас купила себе в Муромском монастыре келью. По возвращении домой она стала совсем уже собираться, прощаться, но перед окончательным отъездом все-таки не вытерпела и отправилась в Саров проститься со старцем Серафимом. Батюшка встретив её, сказал:
«Нет тебе дороги в Муром, матушка, никакой нет дороги, и нет тебе и моего благословения! И что это ты? Ты должна замуж выйти, и у тебя преблагочестивейший жених будет, радость моя!»
Мантуров: Прозорливость старца, доказавшая его святость, обезоруживала каждого приходящего к нему и действовавшего по своей воле.
Молчание.
Мотовилов: Сердце Елены Васильевны невольно привязывалось к Батюшке. Чувствовала, что без него всё-таки нельзя жить, тем более что в Муроме не у кого будет и спрашивать наставления и совета. Послушала она совета старца, пожертвовала Муромскому монастырю данные за келью деньги и не поехала больше туда. Елена Васильевна на этот раз не почувствовала отчаяния, а, напротив, вполне смирилась и возвратилась домой, заливаясь слезами.
Мантуров: Она опять заперлась в свою комнату, из которой почти не выходила уже целых три года, проводя в ней жизнь отшельника, отрешённая от всего и всех. Что она делала в своей комнате и как молилась, никому не было известно.
Мантуров уходит.
Негромко звуки природы, пение птиц.
Явление Семнадцатое. Зубная боль
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: Батюшка Серафим постоянно исцелял своих сирот от разных болезней.
На сцене Ксения Кузьминична и ее соседка. Заняты какими-то делами.
Ксения Кузьминична: Ой, матушка, страдала я зубной болью, от которой не спала ночи.
Соседка: Да что ты такое говоришь.
Ксения Кузьминична: Ничего не ела и изнемогала, так как приходилось мне днём работать. Сил моих уже не было.
Соседка: Ужас какой!
Ксения Кузьминична: Сказали обо мне старшей сестре Прасковье Семёновне, о моей боли невероятной. Она послала меня к батюшке Серафиму. Как только он меня увидел, то и говорит: «Что это ты, радость моя, давно ко мне не пришла! Пойди к отцу Павлу, он тебя исцелит». А я подумала: «Что это? Разве он сам не может меня исцелить?» Но возражать не смела. Я отыскала отца Павла и сказала ему, что меня послал к нему батюшка. Он туго-натуго (показывает на подруге) сжал мне лицо обеими руками и несколько раз провёл по щекам. И зубы затихли, как рукой сняло.
Соседка: Чудо, матушка, чудо!
Уходят.
Звуки природы, пение птиц.
Явление Восемнадцатое. Диавол и сила Креста
Негромко звуки природы, пение птиц.
Мотовилов что-то делает возле кельи.
Мотовилов: Неожиданный случай убедил Михаила Васильевича и всех живущих в доме, насколько Елена Васильевна трудилась уже на пути духовного совершенства.
Слышен страшный гром.
Раздается совершенно неестественный и отвратительный крик, как бы кошки.
Входят Мантуров и Анна Михайловна.
Анна Михайловна: Вот какая наша сестра.
Мантуров: Да. Говорит: «Не бойтесь, братец! Чего испугалась, сестрица? Ведь это диавол!»
Молчание.
Анна Михайловна: Сотворила знамение креста на том самом месте, откуда был слышен крик.
Мантуров: Вот и нет его: разве он что-либо может!
Наступила полная тишина.
Анна Михайловна уходят.
Негромко звуки природы, пение птиц.
Явление Девятнадцатое. Маленькая общинка
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мантуров.
Мотовилов: Через полгода после последнего свидания с отцом Серафимом Елена Васильевна опять поехала в Саров. Она стала неотступно, но смиренно просить старца благословить её на подвиг монашества.
Мантуров: Просила сестра благословения Батюшки. Старец выслушал её, и сказал: «Ступай, коли уж тебе так хочется, за 12 верст есть маленькая общинка матушки Агафьи Семеновны, полковницы Мельгуновой, погости там и испытай себя!»
Мотовилов: Елена Васильевна в неизреченной радости и неописанном восторге поехала из Сарова прямо к матушке Ксении Михайловне и совсем поселилась в Дивееве. За теснотой помещения Елена Васильевна заняла крошечный чуланчик около маленькой кельи, которая выходила крылечком к западной стене Казанской церкви. Часто на этом крылечке сиживала подолгу молча Елена Васильевна, погруженная будто в думу и в немом созерцании храма Божия и премудро созданной окружающей природы, не переставая умом и сердцем упражняться в Иисусовой молитве. Ей было тогда 20 лет от роду. Через месяц после переезда Елены Васильевны в Дивеево её потребовал к себе батюшка Серафим.
Мантуров: Батюшка сказал сестре: «Теперь, радость моя, пора уже тебе и с женихом обручиться!» Испугалась она, зарыдала и воскликнула, что не хочет замуж!
Мотовилов: Всё ещё не понимала Елена Васильевна Батюшку. Говорил он ей: «Ты только скажи начальнице-то, Ксении Михайловне, что Серафим приказал с Женихом тебе обручиться, в черненькую одёжку одеться… Ведь вот как замуж-то выйти, матушка! Ведь вот какой Жених-то, радость моя!»
Молчание.
Мантуров: Сказал батюшка Серафим сестре: «Матушка! Виден мне весь путь твой боголюбивый! Тут тебе и назначено жить, лучше этого места нигде нет для спасения; тут матушка Агафья Семёновна в мощах почивает; ты ходи к ней каждый вечер, она тут каждый день ходила, и ты подражай ей также, потому что тебе этим же путём надо идти, а если не будешь идти им, то и не можешь спастись. Ежели быть львом, радость моя, то трудно и мудрено, я на себя возьму. Но будь голубем, и все между собою будьте как голубки. Вот и поживи-ка ты тут три-то года голубем; я тебе помогу. Вот тебе на то и моё наставление: за послушание читай всегда Акафист, Псалтирь, псалмы и правила с утренею отправляй. Сиди да пряди, а
