Пётр Киле - Восхождение

Граф Орсини первым подал пример, да и Зинаида Николаевна с Дианой не терялись, поскольку сразу оказались в центре внимания, и на приветствия или вызов нельзя было не отвечать, да и многие, верно, хотели заполучить букет или даже пучки из свежих цветов из рук прекрасных дам.

Леонард, не считая себя вправе, как дамы, воспользоваться цветами графа, однако ничуть не растерялся, словно ему уже приходилось принимать участие в Римском карнавале. Поймав на лету превосходный букет из ирисов различных оттенков, он проделал несколько раз одну и ту же обманную уловку: он замахивался, целясь в кого-то, как в ответ ему несся букет не хуже его, - он ловил, а свой не бросал, словно замешкался. Таким-то образом он без труда и потрат собрал столько цветов, что смог вступить в войну во всеоружии. Ведь даже догадавшись об его уловке, обсыпали его пучками, уже в прямое наказание.

Среди пеших и тех, кто ехал в экипажах, иной раз весьма громоздких и многолюдных, нет-нет попадались маски и вообще ряженые, что в дни карнавала обычное явление.

Откуда ни возьмись, коляску графа Орсини осадили несколько молодых людей и дам в масках. Поначалу забросали цветами, а затем начали что-то выкрикивать, судя по отдельным репликам несомненно русские.

Диану узнали и шумно приветствовали; но кто-то знал о ее смерти, и в компании поднялся переполох, встревоживший Диану до слез, и граф велел кучеру повернуть домой. Она очень пожалела, что не надела маску, уступив желанию графа, который даже уговаривал ее показаться на балу в короне царицы, уверенный, что комитет отметит ее премией.

Граф Орсини был беден, относительно, конечно, и для него, как для многих итальянцев, возможность заработка по случаю карнавала, вплоть до премий, была заманчива.

- Что случилось? - княгиня не обратила внимания при всеобщей толчее и шуме на компанию русских.

- Меня узнали! - в ужасе произнесла Диана.

- Кто?

По-русски они могли говорить и при графе, но это неловко, поэтому заговорили, лишь оставшись одни на их половине.

- Ах, все равно кто! Меня узнали те, кто знает о моей смерти, - впервые вслух в присутствии Леонарда заговорила она о себе, о жизни своей после смерти. - Вы знали?

- Да, - отвечал Леонард, более озабоченный тем, что в одном из русских в масках он узнал Жоржа, поскольку и тот явно признал его и не скрывал этого. - Вы не встречались здесь с Жоржем?

- Это был он? - Диана вновь забеспокоилась. - Где же мне укрыться от всех, кто знал меня некогда, видел на сцене, слышал о моей смерти?

- Теперь, пожалуй, трудно найти такое место на Земле с великим исходом из России, - задумчиво промолвила княгиня. - Скорее в России укроешься.

- А как я укроюсь от самой себя?

- Возникают проблемы, какие может разрешить только Аристей, - Леонард понял, что у Дианы в Риме он появился, верно, недаром. - Мама, мы возвращаемся в Россию? Ведь я отправился к вам в Князе-Вяземское, а оказался здесь.

Зинаида Николаевна взглянула вопросительно на Диану.

- Возвращайтесь, конечно, - сказала Диана. - А я?

- Граф влюблен...

- Зинаида Николаевна, не могу я думать о замужестве. Разве я не замужем? - с мольбой в голосе произнесла Диана, совсем по-девичьи.

- Ты замужем. Ты умерла. Все это в той жизни, в старой России.

- Да, конечно.

- Я бы на твоем месте вышла замуж за итальянца, коль такой случай представляется, и кто тебя узнает? Станешь настоящей итальянкой и графиней.

- В самом деле! - заулыбалась Диана. - Еще одна жизнь.

- Чудесно!

- А могила моя в России?

- По возвращении я буду следить за твоей могилой, не беспокойся, - сказала с грустной серьезностью Зинаида Николаевна.

- Ты смеешься, - задумчиво прошлась туда и сюда Диана. - А Аристей?

К дому подъехала карета, усыпанная цветами, с публикой в масках. Граф Орсини вышел из дома.

- Что Аристей?

- Я видела его на Вороньей горе. Он воссоздал меня, вызвал к жизни вновь. Это столь удивительно, что все счастье в Эдеме - всего лишь детская игра.

- Диана, ты вся засветилась! - воскликнула княгиня.

В это время снова раздался стук в дверь, глухой и далекий, затем повторился ближе, еще раз, - Диана схватилась за виски:

- Словно в гроб вбивают гвозди, - пожаловалась она.

Вошел граф Орсини с вложенными в конверт газетными вырезками, каковые Зинаида Николаевна тотчас узнала: первые сообщения о смерти известной актрисы Дианы Федоровны Муриной, по мужу Легасовой, некролог, статьи.

Испытывая испуг и волнение, Диана однако не удалилась и знаком показала, что не надо никаких объяснений: ей было важно одно, что скажет граф.

- Простите, - заговорил граф Орсини, серьезный и грустный более обыкновенного. - Мне принесли пакет с газетными вырезками. Извещения о смерти, о похоронах, статьи. Возможно, это такая необычная форма бегства от мужа. Или здесь нечто чудесное, что сотворил новый Прометей?

Зинаида Николаевна превесело улыбнулась, Диана, всплескивая руками, рассмеялась, Леонард расхохотался. Однако граф Орсини смутился, будто перед ним привидения, испуганно отпрянул назад и исчез в дверях.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Горное озеро. На небольшом острове Аристей словно играет с парусником, а с берега у охотничьего домика принцесса наблюдает за ним.

Аристей сосредоточен, невольно пребывая в раздумьях:

- Судьбой чудесной вознесен над миром, я должен воссоздать корабль воздушный, могучий и летучий, из модели, даймоном сотканной из паутинок лучей серебряных и золотых, упругих и сверхстойких, как металлы, и светом исходящих, как ракета.

Парусник проносится вокруг острова, не касаясь воды.

В трудах вседневных без ночей и сна провел, казалось, год, а промелькнули меж тем десятилетья на Земле, погрязшей в войнах без конца, жесточе всех прежних вместе. Мог бы и вмешаться.

Но лишь подлил бы масла я в огонь. О, если б люди сверху вниз взглянули, из вечности на миг единый жизни, что чтут они, как пьяница вино во имя забытья и разрушенья, как будто жизнь обуза, а не дар, великий дар для счастья и познанья.

Из рощицы на острове показывается Сурин.

Сурин, решаясь заговорить на интимную тему:

- Да, парусник чудесен, спору нет; но удивительней, как вы в принцессу, из света сотканную, как из глины, вдохнули жизнь живую? Словно бог.

Аристей качает головой:

- Она была живою и во сне, внимая речи, звукам мирозданья. Модель живая старых мастеров, сошедшая с картины ненароком, храня в себе всю тайну бытия.

Я сиживал подолгу у нее, угадывая сны ее как будто, и вот однажды слышу я: «Эрот!» и узнаю в ней Афродиту с бала студенческого в Петербурге встарь. Я так проникся образом чудесным курсистки молодой, отдавшей жизнь и красоту за счастие народа, что вдруг узнал ее и вспомнил ясно, как я писал с нее саму Венеру Таврическую, - свет ударил в лоб, что скальпель иль игла, - она очнулась.

- Так, вы еще целитель?

Аристей с улыбкой:

- Может быть.

- Но почему ж теперь ее бежите? Принцесса вправе вас любить, как бога.

Аристей смеется:

- Соблазн любви и счастья столь велик и кажется естественным, не так ли?

Соблазн же власти или славы, как же? Здесь только бы начать - и прахом мир! Бессмертие окажется обманом, себялюбивой грезой властелинов.

Банальности подобной не приемлю. Когда могуч мой дух - не в том ли счастье? Не в том ли власть - к высокому стремиться?

Да если я бессмертен, значит, юн? И жизнь моя и счастье - впереди?

- Ну, хорошо. Вы правы безусловно.

Аристей вскакивает на ноги:

- Модель мне кажется живой, растущей, вбирая росы с солнцем изнутри, сиянье утра и вершин далеких. И остров с отмелью теперь, как пристань; а парусник вознесся до небес!

Принцесса оказывается на острове внезапно.

- Что здесь сияет, как мираж чудесный? Ах, что со мною? Прилетела я? Иль это сон? В него впадаю снова.

Аристей взволнован:

- Принцесса! Нет, смотри же! Как я счастлив! Корабль воздушный создан, весь из света, летучий и крепчайший, как алмаз, как новая планета среди звезд!

- А можно ли вступить на борт?

Сурин с опаской:

- Пожалуй. Но лучше не спешить, когда пред нами неведомое - чудо-юдо-кит.

Аристей вздыхает с удовлетворением:

- Для нас угрозы здесь не может быть. В ауре корабля мы словно птицы, но вознестись неведомо куда - ребячество, да и опасно, если подхватят нас космические силы до времени, пока мы не решим: «Куда ж нам плыть?»

Принцесса смеется:

- Но Землю облететь-то мы, верно, можем?

- Просто облететь? Нет, испытания необходимы и долгие… Взойду-ка я на борт, а вы покамест здесь оставайтесь. За меня не бойтесь. – Вступая по воде, исчезает в сиянии света от золотого бока корабля и показывается на верхней палубе. Помахав рукой, входит в капитанский мостик.