Франсуаза Саган - Днем и ночью хорошая погода (сборник)

Мод: Бедная Сильвиана… Я ведь все о ней знаю. Она из кожи вон лезла, чтобы заполучить моих любовников. Но меня не мучает совесть: она не способна отдавать себя людям.

Луи (со смехом): Ну, с этой точки зрения… А Эдмона ты не жалеешь?

Мод: Он немного отдохнул от жены, это уже неплохо.

Луи: Значит, все хорошо?

Мод: Да. С безумием покончено.

Луи: Надо выпить за это… (Протягивает бокал Мод и наливает себе.)

Мод: Вчера после этого ужасного обеда в ресторане я ненадолго осталась наедине с Жаном Лу в гостиной… и поставила ту пластинку…

Луи: И что?

Мод: Он не вспомнил ее.

Луи: Жаль. Это действительно прекрасная музыка. Поставить?

Он включает проигрыватель. Звучит музыка. Проходит некоторое время.

Мод: Луи…

Луи: Да.

Мод: Луи, ты не хочешь остаться со мной?

Луи: Хочу.

Мод: Почему?

Луи: Чтобы не платить за выпивку.

Мод: Луи, я серьезно спрашиваю.

Луи (нервно): Что ты хочешь услышать? Что я испугался и все понял? Что мы испортили свою жизнь? Что нам, может быть, осталось несколько счастливых лет совместной жизни? Ты ведь и так это знаешь!

Мод: Да.

Луи: И что мы будем жить втроем: я, ты и алкоголь?

Мод: Я понимаю.

Луи: Тогда зачем я тебе нужен? Боишься остаться одна?

Мод: Нет. Весь этот месяц, все эти проклятые каникулы я думала о том, что очень люблю тебя. Вот и все. Ты мне кажешься… э-э-э… подходящим человеком.

Луи: Никогда не слышал таких пылких признаний в любви.

Мод: Ладно, надо поспать. Скажи, ты стал бы жить в районе авеню Йены?

Луи: Мне все равно.

Мод: Ладно. А дом я думаю продать.

Луи: Хорошая идея: продать дом и сломать пластинку.

Мод: Да. Этим я и займусь. (В дверях оборачивается.) А ведь хорошая была идея провести вместе каникулы?

Луи поднимает бокал. Мод улыбается и выходит.

Днем и ночью хорошая погода

Моему отцу

[12]

Действующие лица

Зельда

Этьен

До рис

Поль

Лоранс

Том

Мужчина

Действие I

Сцена 1

Маленькая, обсаженная платанами площадь, с которой открывается потрясающий вид на горы, расположенные со стороны зала, таким образом, что скамейка, с которой можно ими любоваться, и подзорная труба помещаются прямо напротив публики. В глубине виднеется деревушка. На сцене Зельда, одетая в вязаный свитер акварельных тонов. Она сидит на скамейке и разглядывает какой-то буклет. Рядом с ней сумка и транзистор, из которого слышится сладкая лирическая музыка. Она встает, подходит к подзорной трубе, тщетно пытается вставить в нее пятифранковую монетку, тем не менее заглядывает в нее, потом пожимает плечами и снова возвращается на скамью. На деревенской колокольне бьет шесть часов. Появляются запыхавшиеся Этьен и Дорис, одетые по-спортивному. Они падают без сил на скамью по обе стороны от Зельды. Этьен — красивый мужчина, немного слишком гладкий и угодливый. Дорис когда-то была хороша собой, она и сейчас весьма недурна, хотя полновата, носит удобную одежду в нейтральном стиле.

Дорис (снимая ботинки): О господи, что за испытание… Конечно, этот вид того стоит, но все же далековато! Бедные мои ножки… Ботинки вдрызг, а они стоили восемьсот франков!.. Мы часа два добирались? В котором часу мы вышли?

Этьен: В половине четвертого. Во всяком случае, на часах Зельды было половина четвертого. Ну-ка, посмотрим… (Берет Зельду за запястье.) Ну вот, они показывают полшестого, хотя на колокольне только что пробило шесть. Зельда всегда на полчаса спешит или запаздывает — в зависимости от настроения.

Они разговаривают через Зельду, которая продолжает читать свой буклет. Дорис берет его у нее из рук и разглядывает.

Дорис: Она, наверно, уже выучила его наизусть. «Драк берет свое начало из источника, который бьет из земли в урочище Пьер-Фоль на высоте… Вершина Ксенотан… (поднимает глаза) поднимающаяся на тысячу восемьсот пятьдесят два метра над уровнем моря…» Этьен, только не говори, что мы за час поднялись на тысячу восемьсот пятьдесят два метра.

Этьен: Мы сделали из-за Зельды крюк к первой смотровой площадке. Впрочем, это кафе, устроенное в горном шале, было прелестно. Его, наверно, видно отсюда. (Встает, шарит по карманам и подходит к подзорной трубе.) Естественно, нужна монетка! В этих краях без монетки и шагу не ступить! Дорис, у тебя есть франк?

Дорис встает, подходит к нему и дает монетку.

Спасибо… Погоди… Немного левее… Ага, вот оно. Смотри, Дорис.

Оба стоят, нагнувшись к подзорной трубе. Тем временем Зельда встает со скамьи, подходит к ним и довольно грубо их толкает. Они подскакивают от неожиданности и пятятся.

Дорис: О! Прости, дорогая. Ты еще не смотрела? Господи, да у тебя не было монетки…

Этьен: Ах какая жалость! Зельда, мне правда очень жаль. (Обращается к Дорис.) Не знаю, как это получается, что мы никогда не оставляем Зельде денег. Даже я и то забываю об этом.

Тем временем Зельда водит трубой во все стороны.

Дорис: Потому что поэтическая натура Зельды совершенно несовместима с такой вульгарной вещью, как деньги. И ты знаешь об этом не хуже меня.

Они со смехом возвращаются к скамейке и усаживаются, растирая ноги. Зельда же, направив подзорную трубу вверх, почти вертикально, присаживается перед ней на корточки. Этьен и Дорис хмурятся.

Этьен: Зельда, что ты там разглядываешь? На небе ни облачка…

Зельда послушно встает на ноги, труба же застревает на штативе, и в этот самый момент смолкает тиканье часового механизма. Зельда застывает на мгновение, трясет трубу, потом тоже возвращается к скамье.

Зельда (нежным голоском): Дайте мне монетку…

Дорис (роясь в сумке): У меня, кажется, больше нет. Но, знаешь, ты уже все видела. Зельда, лучше нам спуститься обратно, холодает.

Этьен встает, берет со скамьи пальто Зельды и выключает транзистор. Он с улыбкой подает Зельде пальто, но та отстраняет его рукой и снова включает транзистор.

Зельда: А у тебя есть франк?

Этьен: Нет, и у меня нет. Дорогая, Дорис права: холодно; надень-ка это.

Зельда: Нет, спасибо. Мне нужна монетка в один франк. Пожалуйста.

Дорис: Послушай, милая, у нас нет монетки и нам неоткуда ее взять. Поверь мне, я ничего не могу сделать.

Зельда: Я верю. Тогда, Этьен, дай мне, пожалуйста, сигарету.

Этьен стоит, ему мешает пальто. Дорис достает из кармана пачку сигарет и протягивает Зельде.

Дорис: Держи.

Зельда (вежливо, с улыбкой): Нет, спасибо. Я хотела бы те, что курит Этьен.

Дорис: Но это те же самые, абсолютно те же. Его просто подлиннее, и все.

Зельда (с сожалением, но твердо): Мне больше нравятся длинные.

Этьен передает пальто Дорис, достает из кармана пачку сигарет и протягивает Зельде. Та зажигает сигарету. Пока она прикуривает, Дорис делает попытку накинуть пальто ей на плечи, но Зельда резким движением сбрасывает его. Зельда снова садится на скамью. Пальто лежит на земле между Этьеном и Дорис, которые смотрят друг на друга. В конце концов Этьен поднимает пальто и резкими движениями отряхивает с него пыль, пытаясь успокоиться.

Дорис (ставя ногу на скамейку и стоя прямо напротив Зельды): Ты собираешься сидеть здесь до ночи?

Зельда (улыбаясь): Ну что ты, нет, конечно. Нет, вам же станет скучно, тем более без монеток. (Смеется.)

Этьен (вымученно улыбаясь в ответ): Ладно. Ну тогда пойдем.

Они с Дорис делают несколько шагов влево, но Зельда не двигается с места, а лишь включает транзистор погромче. Дорис в бешенстве широкими шагами возвращается к скамейке.

Дорис: Сейчас же пойдем, Зельда. Хватит! Мы не намерены терпеть твои капризы. Ты не в Брабане, а мы — не сиделки. Мы гуляем; ты сама захотела пойти сюда со своим мужем и лучшей подругой. На полпути тебе вздумалось остановиться и дождаться нас, чтобы вместе спуститься обратно. Хорошо. Вот мы вернулись и теперь спускаемся, потому что мы замерзли. И хотим есть.