Пьесы [сборник] - Жан Жене
Сейчас придет… Одень меня.
КАРМЕН. Что вы наденете?
ИРМА. Кремовый пеньюар. (Кармен открывает дверцу платяного шкафа и, пока Ирма расстегивает костюм, достает пеньюар.) Скажи, Кармен, а Шанталь?..
КАРМЕН. Мадам?
ИРМА. Да. Скажи, что тебе известно о Шанталь.
КАРМЕН. Я спросила всех девушек: Розину, Элиану, Флоранс, Марлизу. Они подготовили небольшой отчет. Я вам его отдам. Но ничего серьезного они не сообщили. Шпионить можно до того. Во время свары — труднее. Прежде всего, более четко определяются лагеря. А в мирное время все расплывчато. Не знаешь, кого предаешь. И предаешь ли вообще. О Шанталь ничего не слышно. Неизвестно, жива ли она.
ИРМА. А скажи, у тебя не было бы угрызений совести?
КАРМЕН. Никаких. Поступить в бордель — значит отказаться от мира. Если я уже здесь, здесь и останусь. Моя реальность — ваши зеркала, ваши приказы и страсти. Какие драгоценности?
ИРМА. Бриллианты. Мои драгоценности. Только они и настоящие. Точно зная, что все остальное «липа», я держусь за свои драгоценности, как другие — за девчонку в саду. Кто предает? Ты колеблешься?
КАРМЕН. Все эти дамы мне не доверяют, я записываю их доклады. Передаю вам, вы — полиции, там проверяют… Я ничего не знаю.
ИРМА. Ты осторожна. Дай носовой платок.
КАРМЕН (приносит кружевной платок). Жизнь, когда наблюдаешь ее отсюда, где мужчины, каждый по-своему, раздеваются, кажется мне такой далекой, такой глубокой, что становится неправдоподобной, как кино или как рождение Христа в яслях. Когда мужчина в спальне забывается до того, что говорит мне: «Завтра вечером берем арсенал», — мне кажется, что я читаю похабные надписи, его акт становится таким безумным… таким огромным, как то, что известным образом рисуют иногда на стенах… Нет, я не осторожничаю.
Стучат, Ирма вздрагивает. Бросается к аппарату, который после нажатия кнопки с помощью специальных механизмов уходит в стену, становясь невидимым. Во время сцены с Артуром Кармен раздевает, а потом одевает Ирму, так что к приходу Шефа полиции Ирма полностью готова.
ИРМА. Войдите.
Открывается дверь, и входит Палач, которого мы теперь будем называть Артуром. Классический костюм сутенера: светло-серый, белая фетровая шляпа и т. п. Он завязывает галстук. Ирма пристально его разглядывает.
Сеанс окончен? Быстро он сегодня.
АРТУР. Да. Старичок одевается. Совсем выдохся. Два сеанса за полчаса. Такая стрельба, как он доберется до своего отеля. (Изображает Судью из второй картины.) Минос судит тебя… Минос принимает решение… Цербер?… Гав! Гав! Гав! (Скалится и смеется.) Шеф полиции не пришел?
ИРМА. Ты не слишком сильно бил ее? В последний раз бедная девочка два дня отлеживалась.
Кармен приносит кружевной пеньюар. Ирма остается в одной рубашке.
АРТУР. Не играй в добрую девочку и мнимую шлюху. И тогда, и сегодня вечером она получила по счету: и деньгами, и ударами. Счет верный. Банкир желает видеть исполосованную спину — я выполняю.
ИРМА. Ты, по крайней мере, не испытываешь при этом удовольствия?
АРТУР (с пафосом). С ней — нет, я люблю только тебя. Работа есть работа. Я просто выполняю ее в строгости.
ИРМА (властно). Я не ревную к этой девице, но я не хочу, чтобы ты портил персонал, его все труднее обновлять.
АРТУР. Пару раз я пробовал разрисовать ей спину фиолетовой краской — не вышло. Когда старик пришел, осмотрев ее, он потребовал, чтобы я предоставлял ее невредимой.
ИРМА. Краской? Кто тебе разрешил? (Обращаясь к Кармен.) Шлепанцы, дорогая.
АРТУР (пожимая плечами). Одной иллюзией больше, одной меньше! Мне казалось, я хорошо сделал. Да успокойся, теперь я бью, лупцую, она орет, а он ползает.
ИРМА. Ей прикажешь орать потише, дом на примете.
АРТУР. По радио передали, что все северные кварталы этой ночью сдались. Судья требует криков. Епископ не так опасен. Он довольствуется отпущением грехов.
КАРМЕН. Раз его удовольствие состоит в том, чтобы отпускать грехи, он требует, чтобы сначала их совершали. Нет, лучше всех тот, кого пеленают, порют, бьют хлыстом, убаюкивают, и он храпит.
АРТУР. Кто его укачивает? (Обращаясь к Кармен.) Ты? Ты даешь ему грудь?
КАРМЕН (сухо). Я хорошо справляюсь со своим ремеслом. А вы, месье Артур, исполняете роль, в которой шутки неуместны. У сутенера — своя маска, он не должен улыбаться.
ИРМА. Она права.
АРТУР. Сколько ты сегодня заработала?
ИРМА (защищаясь). Мы с Кармен еще не закончили подсчеты.
АРТУР. А я закончил. По моим подсчетам, около двадцати тысяч.
ИРМА. Возможно. Во всяком случае, ты можешь не опасаться. Я не жульничаю.
АРТУР. Я верю тебе, любовь моя, но это сильней меня: цифры так и выстраиваются в моей голове. Двадцать тысяч! Война, мятеж, стрельба, мороз, град, дождь, потоки дерьма — ничто их не останавливает! Наоборот. Рядом люди убивают друг друга, бордель на прицеле: а они все равно валом валят. Если бы не надо было оберегать тебя дома, мое сокровище…
ИРМА (категорично). Ты прятался бы в подвале, парализованный страхом.
АРТУР. Я бы вел себя как все, любовь моя. Я ждал бы спасения от Шефа полиции. Ты не забываешь о моих процентиках?
ИРМА. Я даю тебе достаточно, чтобы ты мог выстоять.
АРТУР. Любовь моя! Я заказал себе шелковые рубашки. Если бы ты знала, из какого шелка! И какого цвета! Сиреневые, как твои корсажи!
ИРМА (смягчаясь). Ладно, хватит. Не надо перед Кармен.
АРТУР. Ну что, да?
ИРМА (сдаваясь). Да.
АРТУР. Сколько?
ИРМА (вновь обретая твердость). Посмотрим. Мы с Кармен должны заняться счетами. (Ласково.) Сколько смогу, максимально. А сейчас ты непременно должен направиться навстречу Жоржу…
АРТУР (с наглой иронией). Что, любимая?
ИРМА (сухо). Ты непременно должен отправиться навстречу месье Жоржу. Если надо, доберешься до полиции и предупредишь его, что я рассчитываю только на него.
АРТУР (обеспокоенно). Я надеюсь, ты шутишь?
ИРМА (становясь властной). По тону моей последней фразы ты должен был понять. Я уже не играю. Или, если угодно, я сменила роль. Да и тебе уже незачем играть нежного и злого сутенера. Делай то, что я приказываю, но сначала возьми пульверизатор. (Обращаясь к Кармен, которая приносит пульверизатор.) Дай ему. (Артуру.) На
