Петр Киле - Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

Г р а ф и н я (про себя). Он вспомнил эпиграмму. (Вслух.)  Ах, вот что тебя мучило в течение зимы! Я все удивлялась.   Неужели ревнует столь сильно, совсем, как Отелло, а роль Яго - я знаю - кто играл.

Г р а ф. Что же делать? В это время молодой человек влюбляется в мою жену, что не могло остаться незамеченным при ярких вспышках то веселости, то меланхолии поэта, и что сделало его для меня просто невыносимым. Мне постоянно приходилось сдерживать себя, во избежание скандала, а ему ведь все нипочем. Заметив во мне перемену, он обиделся, будто его все должны любить, и разразился эпиграммой. Чтобы избежать скандала, я написал письмо графу Нессельроде, по ведомству которого Пушкин числится. Постой. Чтобы быть точным и чтобы ты знала, что я старался быть справедливым, вот из письма моего. (Читает): "Я не могу пожаловаться на Пушкина за что-либо; напротив, он, кажется, стал гораздо сдержаннее и умереннее прежнего, но собственные интересы молодого человека, не лишенного дарования, недостатки которого происходят скорее от ума, чем от сердца, заставляют меня желать его удаленья из Одессы. Главный недостаток Пушкина - честолюбие. Он прожил здесь сезон морских купаний и имеет уже множество льстецов, хвалящих его произведения; это поддерживает в нем вредное заблуждение и кружит ему голову тем, что он замечательный писатель, в то время как он только слабый подражатель писателя, в пользу которого можно сказать очень мало..."

Г р а ф и н я (про себя). Это же мысли Александра Раевского о Байроне.     

  Г р а ф (читает). "По всем этим причинам я прошу ваше сиятельство   довести об  этом деле  до    сведения  государя и испросить его решения. Если Пушкин будет жить в другой губернии, он  найдет  более   поощрителей  к  занятиям  и  избежит здешнего опасного общества. Повторяю, граф, что прошу об этом только ради его самого; надеюсь, моя просьба не будет истолкована ему во вред, и вполне убежден, согласившись со мною, ему можно будет дать более возможностей растить его рождающийся талант, удалив его от того, что так ему вредит - от лести и соприкосновения с заблуждениями и опасными идеями."     

     Г р а ф и н я. Ах, боже, он погиб! Когда ты это писал?

     Г р а ф. Еще в марте.

     Г р а ф и н я. Ответа не было?

Г р а ф. Я получил царский рескрипт - знак благоволения. В нем подтверждается, что среди офицеров, стекающихся сюда в сезон морских купаний, очень заметны брожение и вредные идеи. Но о Пушкине никаких распоряжений не поступало. Теперь с его прошением об отставке, очевидно, будут приняты какие-то решения.

               Г р а ф и н яО, если бы ты объяснился с нимВеликодушно, с полным уваженьемК таланту, к личности поэта, стольДля многих притягательных, и он быРаскаялся чистосердечно...

                  Г р а ф                                                   Да,У ног твоих, быть может, чтоб затем,Как дьявол, тут же расхохотаться.Я еду в Симферополь по деламНа месяц, может быть. Прошу тебяПоследовать за мной.

               Г р а ф и н я                                        Зачем бы это?Когда ты брал меня в свои поездкиПо краю? Летом здесь покойно мне.Я жду родных.

                  Г р а ф                            Мы возвратимся скоро.Я думал, ты поедешь следом. Нет,Поедем вместе завтра. Собирайся.

               Г р а ф и н яУжель согласья моего не нужно?Скажи, кто я, невольница твоя?

                  Г р а фДовольно, Лиза. Я несу ответПред Богом за тебя...

               Г р а ф и н я.                                      Сама я - нет?

                  Г р а фНапрасно споришь. Мы уедем вместе.Идем к гостям. Нам нужно попрощаться.                   (Уходят.)

Сцена 3

     Дача княгини Вяземской. Княгиня  на террасе высоко над морем пишет письмо мужу; слышны детские голоса и звонкий смех Пушкина.

             К н я г и н яВ одну минуту горести забыв,С детьми он, словно отрок милый, весел;Стремглав бежит, хохочет до упаду,А только что вздыхал: "Тоска!Тоска!"Гонимый горем, он бросался в мореИль в гротах исчезал один до ночи;А я, как мать, волнуясь, но покорноЖдала его у моря, жив ли он,Боясь подумать. Между тем как солнце,Пылая вещею личиной бога, -А на закате Гелиос похожНа старца пламенного, лик живой...    (Пишет, иногда проговаривая вслух.)Он обнаружил там пещеру нимф.Он говорит, что Еврипид писалТрагедии свои в подобных гротах,Что, мол, неудивительно нисколько, -Там песнь миров слышна и гимн веков.

           Д е т с к и й  г о л о сАх, Пушкин, где же вы? Идемте с нами!

Показывается Пушкин, поводя руками  в полном отчаянии.

Где дети? Что случилось?

                П у ш к и н                                                Ничего.Не беспокойтесь. Грусть напала снова.Такая грусть, хоть плачь, пляши иль пой.О, никогда не буду счастлив я!

                К н я г и н яВ несчастье вашем, Пушкин, больше счастья,Чем в жизни многих смертных; вы поэт...

                П у ш к и нПростого счастья я хочу. Я - смертный.Я жить хочу, а на досуге петь...

                 К н я г и н яЖениться?

                П у ш к и н                    Мне? О, нет! Что музы скажут?

                 К н я г и н яА, вспомнили о музах? Это лучше.Я с ними здесь оставлю вас на время,Сама ж с детьми отправлюсь на прогулку.

                 П у ш к и нЯ лучше спрячусь в доме, как в пещере.Я синих далей моря не могуСпокойно видеть, кораблей на рейде.Не знаю, что удерживает большеМеня на берегу.

                К н я г и н я                               Опять побегУ вас в уме? Куда? Душа поэтаОбъемлет мир...

                 П у ш к и н                              И всюду он изгнанник?

          Ж е н с к и й  г о л о сПосланец Феба, он повсюду дома.

                 К н я г и н яКто здесь?

                 П у ш к и н                    Идите к детям. Я, пожалуй,Вот здесь вздремну, как сам Великий Пан.Мне странно, нынче все чего-то жду.Свершилось в мире иль во мне, не знаю.

                 К н я г и н яО, милый Пушкин, как боюсь за вас.

                 П у ш к и нНет, для меня не страшное как будто,Скорее радостное.

                 К н я г и н я                                  Что? Свиданье?Надеетесь увидеться с графиней?Безумие! Погубите ее.Себя же вы давно уж погубили.

                 П у ш к и нУжель любовь погибель? Вдохновенье,Когда и мука - песенный напев.

                К н я г и н яЧто говорила? Да поможет Феб!                 (Уходит.)

  Поэт усаживается за столик, достает какие-то бумажки из кармана и из книжки; задумчивый, он то и дело вскакивает, неожиданно расхохотавшись, выказывая два ряда прекрасных зубов; при этом нет-нет он слышит голоса, то музы, мелькающие перед его большими голубыми глазами, как световые образования.                    

              1-я  м у з аВпервые вижу я его. Ужасно.И вправду некрасив. Скорей сатир,Кудряв и синеглаз, в рубашке белой,Вскочил, как прыгнул, и смеется звонко.

               2-я  м у з аИ я смеюсь с ним заодно. Он мил.

                  П о э тДа кто же здесь? Я слышу голоса,Смеющиеся весело и нежно,Как ласковы бывают с нами девы,Когда мы юны, обещая счастье,Увы, не нам.

               3-я  м у з а                        Увы? Он слышит нас!Но, кажется, не видит. Мы явитьсяВоочию могли бы?

               1-я  м у з а                                   Да, конечно.Как видит он своих знакомцев в миреЕго же жизни и фантазий чудных,Когда смыкаются и явь, и сон.

               2-я  м у з аПером провел он быстро по бумаге,Схватив сейчас мой профиль, плечи, стан...

               3-я  м у з аЧто ж, покажи скорей ему и ножки,Небось они приглянутся поэту,И будешь явлена, какая есть.

               2-я  м у з аДа не одна, а с вами. К жизни вызвалВсех нас он, Мусагет, и важно весел.

                  П о э тО, музы! В самом деле, это вы?В мечтах я видел вас, но на яву, -Ведь вы явились наяву, - впервые.И я смущен, быть может, потому,Что быть счастливым - новость для меня.Прекрасны вы! И вечно юны, правда?Смущен я и прозваньем Мусагет.Зовут так Аполлона. Как бы бог сейНе наказал меня за самомненье,Когда бы я дерзнул сравняться с ним.

               1-я  м у з аОн предводитель муз на ГеликонеИ водит хороводы для богов.И смертных любит он, как Прометей,И музам он велит сходить на землю,Где предводителя находим мы,Иль он находит нас, по воле Феба.

                   П о э тЯ Мусагет? Служить я не умею.Свобода - мой закон. Но вам, о, музы,Я предан всей душой с лицейских лет.

                1-я  м у з аВы предводитель; музы вашей волеПослушны.

                    П о э т                      В самом деле? Значит, я,О, музы, с вашей помощью взлелеяв,Мой поэтический побег могуСвершить?

                 1-я  м у з а                     Туда, откуда мы?

                     П о э т                                                    Возможно?Не в Грецию, встающую от рабства,Ее сынов я навидался здесь.Кумир их не свобода, - власть и злато,С предательством народа и идей,Высоких, чистых, как везде в Европе.Куда ж бежать? Где мой приют заветный?

                  2-я  м у з аВ обители трудов и вдохновений,В деревне.

                      П о э т                    Как! В деревне? Это сон!

                  1-я  м у з аНо в чем же суть гонений и вины?В стихах пленительных, как сон весеннийО счастие, о славе, о любви?

                 2-я  м у з аС призывом покарать порок на троне.И страха не избыть царям отныне,Вот Мусагет в цепях, как Прометей.

                Х о р  м у з     Свободы сеятель беспечный,          Как пленник вечный,     Что сбросил груз цепей,          Опасен для царей.     И, кроме внутренней свободы,     Что у поэта от природы,      Как вдохновенье и любовь,      Что в сердце вспыхивает вновь,          Нет счастья и отрады          И выше нет награды.

В сиянии света исчезают музы, поэт словно просыпается.