Эдвард Олби - Не боюсь Вирджинии Вулф

Хани. Замолчите!

Джордж. Так, значит, жеманная сучка… ты не хочешь иметь детей?

Хани. Оставьте меня в покое… Кто… кто звонил?

Джордж. Что?

Хани. Эти звонки? Кто звонил?

Джордж. Так вы не желаете знать? Не хотите прислушаться? Хм?

Хани (дрожа всем телом). Я ВАС не хочу слушать… Я хочу знать, кто звонил.

Джордж. Ваш муж в эту минуту… а вы хотите знать, кто звонил?

Хани. Кто звонил? Кто-то же позвонил?

Джордж (вдруг замирает с открытым ртом… лихорадочно обдумывает что-то). Позвонили…

Хани. Позвонили!

Джордж. …кто-то… позвонил… да… да-а-а…

Хани. Колокольчики… Звонили…

Джордж (его мысль скачет вперед). Колокольчики позвонили… и это был…

Хани. Кто-то…

Джордж (все у него стало на место)…. кто-то позвонил… это был тот, кто… Вот оно! Вот, Марта!.. Принесли известие… известие… о нашем сыне… О НАШЕМ СЫНЕ! (Полушепотом.) Это было известие… колокольчики звякнули и принесли известие… о нашем сыне… известие, что наш… сын… умер!

Хани (ей почти дурно). Нет… нет.

Джордж (закрепляя это в мозгу). Наш сын… умер… А Марта… ничего не знает… Я не сказал… Марте.

Хани. Нет… нет… нет.

Джордж (медленно, обдумывая каждое слово). Наш сын умер, а Марта ничего не знает.

Хани. Нет! Боже мой… нет.

Джордж (обращаясь к Хани, медленно, все так же взвешивая каждое свое слово, бесстрастно). И вы ей ничего не скажете.

Хани (в слезах). Ваш сын умер…

Джордж. Я сам ей скажу… в свое время. Я сам ей скажу.

Хани (чуть слышно). Меня сейчас вырвет.

Джордж (отворачивается от нее… тоже тихо). Да?.. Вот и хорошо.

Смех Марты за сценой.

Слышите? Слышите?

Хани. Я сейчас умру.

Джордж (уже совсем забыв о ней). Прекрасно… прекрасно… да, да, пожалуйста… (Совсем тихо, так, чтобы Марта ни в коем случае не услышала.) Марта? Марта? У меня… у меня дурные вести. (Со странной полуулыбкой.) О нашем… сыне. Он умер. Слышишь, Марта? Наш мальчик умер. (Тихо смеется… Смех пополам со слезами.)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Изгнание беса

Входит Марта, разговаривая сама с собой.

Марта. Эй, вы!.. Куда вы все девались?.. (Ей, видимо, это безразлично.) Ах, так! Бросить меня, сорвать меня, как эту… черт те ее знает… ползучую лозу и швырнуть через плечо, как изношенный башмак… Джордж? (Оглядывается по сторонам.) Джордж?

Молчание.

Джордж! Ты что придумал — спрятался, что ли?

Молчание.

Джордж!!

Молчание.

А-а, чтоб тебя… (Подходит к бару, наливает себе полный стакан и начинает следующее представление.) Брошена! Поки-ну-та! Вышвырнули на холод, как старую кошку. Ха! Тебе налить, Марта? Спасибо, Джордж, спасибо! Ты очень любезен. Что ты, Марта, что ты! Я для тебя на все готов. Правда, Джордж? Я для тебя тоже на все готова. Правда, Марта? Конечно, Джордж. Марта, я недооценивал тебя. А я недооценивала тебя, Джордж. КУДА ВСЕ ДЕВАЛИСЬ?! Хочу Хозяйку! (Потешаясь над этим, с хохотом падает в кресло; успокаивается, сидит с видом жертвы; говорит чуть слышно.) Ишь ты! Как бы не так! (Еще тише.) Как бы не так. (Начинает сюсюкать.) Папа? Папочка? Марту поки-ну-ли. Вспомнили ее старые гре-хи-хи-хи… (Смотрит на часы.) Во столько-то часов до раннего утречка. Папочка, Белая мышка, у тебя правда красные глазки? Правда? Ну-ка дай посмотреть. О-о-о! Так и есть. Так и есть! Папочка, у тебя красные глазки… потому что ты все время плачешь. Верно, папочка? Я знаю, ты плачешь. Ты все-е время плачешь. ЧТО ВЫ ТАМ ПРЯЧЕТЕСЬ, ПАСКУДЫ! ВЫХОДИТЕ; СЧИТАЮ ДО ПЯТИ! (Пауза.) Я тоже все-е время плачу, папочка. Все-е-е время плачу, но только в глубине души, чтобы никто не видел. Все время плачу. И Джордж тоже все время плачет. Мы оба все время плачем, а потом что делаем… поплачем, слезы соберем и ставим их в холодильник, в этих паскудных лоточках (начинает смеяться), пока не замерзнут (смеется еще громче), а потом… разбавляем ими… спиртное. (Смех все громче, но в нем слышится и что-то новое. После отрезвляющего молчания.) В самосвал, под откос, умерла, забыта… Нет, в самоткос, под отвал. В самоткос, на мороз. Под отвал… (Грустно). У меня на глазах дворники, как на ветровом стекле… и все потому, что я вышла за тебя замуж… детка!.. Марта! Ты еще прославишься как поэт-песенник! (Болтает лед в стакане.) Звяк! (Еще раз.) Звяк! (Фыркает, повторяет то же самое несколько раз.) Звяк!.. Звяк!.. Звяк! Звяк!

Пока Марта занята этим, в дверях гостиной появляется Ник; он останавливается и наблюдает за ней; потом входит.

Ник. Господи! Вы тоже рехнулись?

Марта. Звяк?

Ник. Я говорю, вы тоже рехнулись.

Марта (вдумавшись в его слова). Может быть… очень может быть.

Ник. Вы все тут спятили. Я схожу вниз по лестнице, и что я вижу?..

Марта. Что вы видите?

Ник. Моя жена лежит в уборной с бутылкой бренди и подмигивает мне оттуда… понимаете, подмигивает!

Марта (печально). Она вам раньше никогда не подмигивала? Какая жалость!

Ник. Опять лежит на полу, на кафельных плитках, свернулась клубочком и сдирает этикетку с бутылки, с бутылки бренди…

Марта. …значит, сдать ее не удастся…

Ник. …я спрашиваю, что ты делаешь, а она: «Ш-ш-ш-ш! Никто не знает, где меня искать». Потом вхожу сюда, а вы сидите здесь, и «звяк»! Подумать только! Звяк!

Марта. Звяк!

Ник. Вы все тут спятили.

Марта. Да. Прискорбно, но что поделаешь.

Ник. Где ваш муж?

Марта. Он испарился. Пуфф!

Ник. Все спятили. Все рехнулись.

Марта (с сильными ирландским акцентом). Оу-оу-оу! Это наше пр-рибежище, куда мы пр-ря-чемся, когда нер-реальность мир-pa слишком давит на наши кр-рохотные головки. (Снова обычным голосом.) Расслабьтесь, погрузитесь в это безумие вместе с нами. Что, вы лучше других?

Ник (устало). По-моему, лучше.

Марта (поднося стакан ко рту). В некоторых смыслах вы, прямо скажем, не блещете.

Ник (поморщившись). Простите?

Марта (излишне громко). Я говорю, в некоторых смыслах вы не…

Ник (тоже излишне громко). Очень жаль, что вы потерпели разочарование.

Марта (блеющим голосом). Какое разочарование? Разве я об этом говорю? Вот глупый!

Ник. Испытали бы вы меня когда-нибудь в трезвом состоянии, а не после того, как я пил десять часов подряд, тогда, может быть…

Марта (таким же блеющим голосом). Я не о вашей потенции, я о вашем никудышном исполнении.

Ник (тихо). А-а…

Марта (вслед за ним понижая голос). Потенция у вас прекрасная. Что надо потенция. (Шевелит бровями.) Первый сорт! Я давно такой не видала. Но, деточка, вы же совершеннейший профан!

Ник (огрызаясь). У вас все никудышные! Ваш муж никудышный. Я никудышный…

Марта (отключаясь от него). Вы все никудышные. Я Мать-Земля, а вы никудышные. (Дальше говорит, забыв о Нике.) Я сама себе омерзела. Моя жизнь — это убогие, совершенно бессмысленные супружеские измены, содеянные по пьяному делу… (скорбный смех)… якобы содеянные. Хочу Хозяйку? Смехотворно! Орава пьянчуг… импотенты, болваны. Марта закатывает на них глазки. У тупиц рот до ушей, начинают вращать своими чудными — ах! — чудными очами и все больше скалят зубы, Марта облизывается, тупицы шлеп-шлепают к бару набраться куражу, и набираются того самого куражу, и мчат обратно к старушке Марте, которая начинает вертеться перед ними и так и эдак, отчего они приходят в раж… но только мысленно… и опять шлепают к бару за куражом, а их жены и любовницы задирают нос кверху… иной раз прямо протыкают им потолок… тогда болваны опять бегут подзаправиться, подлить в себя еще горючего, а тем временем бедняжка Марта сидит, закинув подол на голову… задыхается — вы даже представить себе не можете, какая там духотища, когда подол на голове! Задыхается и поджидает болванов. И вот наконец они уже сильно в кураже… и тут-то все и кончается, детка! Иной раз какая бывает отличная потенция, но увы! Увы! (Живо.) Вот так обстоит дело в цивилизованном обществе. (Говорит сама с собой.) Ах, эти блистательные болваны! Бедненькие! (Обращаясь к Нику, уже серьезно.) За всю мою жизнь нашелся только один мужчина… с которым я была счастлива. Представляете себе? Только один!